Гламур и Психея
Нулевые были последней попыткой вестернизации России. Тогдашний гламур был в большей степени идеологическим, чем экономическим явлением, эдаким карго-культом, самоутверждением русского правящего класса в верхней части золотого миллиарда через сверхпотребление.
Открытие магазина Gucci становилось событием национального масштаба, Российский экономический форум проходил не в Москве или Петербурге, а в Лондоне. И в мрачноватых декорациях Гилдхолла две сотни русских чиновников и миллиардеров демонстрировали свои представления о black tie бывшему британскому премьеру Маргарет Тэтчер, которая, впрочем, пребывала уже в деменции, так что, скорей всего, принимала происходящее за вечеринку на Хеллоуин.
Я был на том форуме в качестве главного редактора GQ и вместе со всеми почти два часа слушал концерт Башмета, сидя за столом, который был почему-то сервирован только водкой и сливочным маслом, и урчанье голодных желудков отечественного олигархата порой заглушало башметовский альт.
В конце концов самые решительные налили себе по рюмке, закусили теплым сливочным маслом, сделав таким образом свидание с мировой музыкальной культурой чуть более выносимым.
Русская версия GQ появилась одновременно с началом этой эпохи водки и сливочного масла. Я появился в ней случайно, примерно как Тэтчер на приеме в Гилдхолле, но за неимением деменции сначала воспринимал происходящее со снобским недоумением. До этого я работал заместителем главного редактора «Афиши», но поссорился с Ценципером и юношески хлопнул дверью, уйдя сначала в «Известия», а потом литературным редактором в M Vogue, прото-GQ, куда меня позвал Рэм Петров, до этого возглавлявший Playboy.
Все было странным. Название журнала «Ежеквартальный джентльмен», женщины на обложке и отсутствие их ню внутри, необходимость печатать многостраничные подборки запонок и психологические портреты сумок для гольфа. Умиляться новой коллекции Dolce & Gabbana и ботинкам по цене подержанного авто.
Для всего этого в русской литературной традиции не было внятной поэтики, за исключением пушкинского «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей», но на одном этом mot не построишь драматическую арку.
Само слово «джентльмен» имело в те годы скорее комический привкус, поэтому в нашей внутренней редакционной кухне мы заменили его словом денди и стали делать журнал не столько о мужской моде, сколько о свободе, провокации и достоинстве — ключевых ингредиентах дендизма, сформулированных его основателем Джорджем Браммелом еще в XVIII веке (тогда же, кстати говоря, вышли первые номера предшественника GQ, журнала Gentleman’s, старейшего издания о мужском стиле в мире).