GALA БиографияСтиль жизни

«Союз любви до смерти неразрывный»

Графиня Наталья Шереметева, выходя замуж за князя Ивана Долгорукова, сознавала, что вместе с брачными клятвами принимает опалу своего мужа и немилость новой государыни. Родные заранее оплакивали ее участь, а она была счастлива.

Текст: Елена Прокофьева

В тот день, когда Наталья Шереметева и Иван Долгоруков* обручились, все считали, что не может быть пары более блистательной и более счастливой: мало того что молоды и красивы, знатны и богаты, так еще и в брак вступают по любви, а не по расчету. Оба – из благородных семей. Пятнадцатилетняя невеста умна, по новой моде образованна и начитанна, но скромна и благонравна, как если бы воспитывалась по законам «Домостроя». Молодой жених благонравием не отличался. О его кутежах и дебошах, о пристрастии к винопитию и блуду с продажными девками все говорили, а еще шептались о девицах из числа бедных дворян и из мещанского сословия, которых Иван Долгоруков снасильничал, о драках, которые завершались кровопролитием, а то и убийством… Но зато Долгоруков – первый фаворит у юного государя Петра II, считай – первый человек в государстве, потому что для царя ближе Ивана Долгорукова никого и не было. Будущее обещало молодым одни лишь радости и удовольствия. Шереметевы радовались, что породнятся с семейством, ближе всего стоящим к власти. Долгоруковы торжествовали, что сосватали Ивану самую богатую невесту при дворе и, возможно, под ее влиянием поумерятся его буйства.

*Основателем рода Долгоруковых был князь Иван Андреевич Оболенский (XV век), за свою мстительность прозванный Долгоруким. Этим прозвищем он подписывал некоторые документы. Его потомкам была присвоена фамилия Долгоруковы. Позднее в словарях были закреплены оба варианта написания фамилии, Долгоруковы и Долгорукие.

Совершенно ничто не предвещало беды в тот день, когда шереметевский дом с трудом вместил всех гостей, когда драгоценными подарками для жениха и невесты была заполнена целая комната, когда Иван надел на палец Натальи перстень обручальный ценой в двенадцать тысяч, а ее перстень для жениха был в два раза дешевле, но все равно стоил нескольких деревень с крестьянами. Друзья покойного отца невесты, генерал-фельдмаршала Шереметева, пили, поднимали полные кубки за счастье молодых, которое казалось несомненным и незыблемым. Много лет спустя княгиня Наталья Долгорукова будет вспоминать тот день: «Казалось мне тогда, по моему молодоумию, что это все прочно и на целой мой век будет, а того не знала, что в здешнем свете ничего нету прочного, а все на час…»

Наталья точно подсчитала, что счастье ее длилось с 24 декабря 1729 года, когда они с Иваном обручились, и по 19 января следующего года, когда скончался от оспы четырнадцатилетний государь Петр II: всего 26 дней.

Наталья, родившаяся 17 января 1714 года, была любимой дочерью родителей, красавицы Анны Петровны Нарышкиной, урожденной Салтыковой, и благороднейшего и, пожалуй, самого высокородного из сподвижников Петра Великого, выдающегося полководца и дипломата графа Бориса Петровича Шереметева. И мать, и отец были вдовцами, когда по большой любви соединили свои судьбы. Анна Петровна считалась женщиной зрелых лет, ей исполнилось двадцать семь, а вот Борис Петрович числился уже стариком – в шестьдесят один год венчался. Но так велика была их страсть, что с первого же года супружества пошли у них дети, в год по ребенку: Петр, Наталья, Сергей, Вера, Екатерина. У Бориса Петровича еще от первого брака имелись сын и две дочери, да и иных родственников немало, так что в 1717 году, когда слег он в тяжелой хвори, от которой доктора избавления ему не обещали, генерал-фельдмаршал не тревожился о будущем своих детей. Он оставлял их защищенными: с сильной родней, с огромным богатством.

Анна Петровна очень любила мужа и после смерти его так и не оправилась: год тосковала так, что каждый день рыдала до воя, а потом впала в черную тоску. Единственным утешением для нее была дочка Наташенька. Другие дети сначала боялись матери, с ее дикими вскрикиваниями и припадками горя, потом – не понимали ее, молчаливую, замкнутую, бесконечно шепчущую молитвы. Наташа же умела и утешить, и выслушать, хотя всего-то было ей пять годков, когда отец умер, и она одна могла заставить мать хоть на миг забыть горе, улыбнуться. Анна Петровна во всем потакала Наталье. Желала она «ничего не упустить в науках» – приглашались учителя и покупались ящиками книги. Не хотелось уже подросшей Наталье присутствовать на ассамблеях и участвовать в придворных празднествах, потому что принятое там обращение казалось девочке грубым и непристойным – и Анна Петровна не принуждала Наталью, защищала ее своим вдовством. И хотя всем благородным девицам непременно полагалось являться на ассамблеи, Наталью Шереметеву никто не принуждал: все знали, что она неотлучно находится подле матери, впавшей в полубезумие от горя.

Наташе было четырнадцать лет, когда она потеряла мать. Главой семьи стал ее брат Петр, которому еще и шестнадцати не исполнилось. Новое положение и обилие обязанностей не оставляли ему времени для того, чтобы еще и сестре уделять внимание, так что Наташа продолжала жить как хотела, то есть проводя дни в своих комнатах, среди книг, с любимой воспитательницей-шведкой. «Я свою молодость пленила разумом, удерживала на время свои желания в рассуждении том, что еще будет время к моему удовольствию, заранее приучала себя к скуке», – рассказывала она потом в «Своеручных записках».

Но все же в обществе ей бывать пришлось, ведь она вошла в возраст невесты, и старшие родственники потребовали от Петра, чтобы он вывозил сестру в свет. Тут же появились и искатели ее руки: Наталья, по собственному утверждению, «очень была счастлива женихами», что не удивительно, при всех ее достоинствах. Наталья всем отказывала, а брат ее не неволил, позволял самостоятельно сделать выбор. Где, когда впервые увидела она Ивана Долгорукова, неизвестно, но влюбилась Наталья еще до знакомства. Возможно – в красоту его, сочетавшуюся с изящным обхождением, ведь воспитание Иван получил в Европе. Возможно – в дурную его репутацию, ведь нежным и чистым девушкам так часто нравятся опасные, порочные мужчины. Но, полюбив, Наталья тут же перестала верить всему дурному, что говорили об избраннике ее сердца. Ее воображение превратило князя Долгорукова в благороднейшего из людей, истинного рыцаря и едва ли не святого. И когда этот человек к ней посватался – Наталья сразу дала согласие. «Все кричали: «Ох, как она счастлива!» Моим ушам не противно было это эхо слышать, я не знала, что это счастье мною поиграет, показало мне только, чтоб я узнала, как люди живут в счастье, которых Бог благословил. Однако я тогда ничего не разумела, молодость лет не допускала ни о чем предбудущем рассуждать, а радовалась тем, видя себя в таком благополучии цветущею. Казалось, ни в чем нет недостатку. Милой человек в глазах, в рассуждении том, что этот союз любви будет до смерти неразрывный, а притом природные чести, богатство». Разумеется, она не сомневалась, что Иван ее тоже любит. Как же иначе?

Иван Алексеевич Долгоруков родился в 1708 году в Варшаве. Отец его, Алексей Григорьевич, был из древнего и могущественного княжеского рода. Мать, княжна Прасковья Юрьевна Хилкова, не уступала знатностью, и хотя время большой славы ее семьи уже прошло, но все же она была не из «новых», при Петре Великом возведенных в дворянство, к тому же воспитана по старинке: богомольная и покорная. Иван был их первенцем, а после родились Екатерина, Николай, Елена, Анна, Алексей, Александр. Почти все они воспитывались в доме деда Григория Федоровича, российского посланника в Польше, получили европейское воспитание.

Алексей Григорьевич в Россию вернулся в 1713 году, сделал блестящую карьеру, вершиной которой стала должность гофмейстера и второго воспитателя великого князя Петра Алексеевича, полученная в 1726-м.

Петр II, недолюбленный, несчастливый мальчик, прикипел сердцем к Долгоруковым, заменившим ему семью

Великому князю Петру Алексеевичу исполнилось одиннадцать лет. Его появлению на свет предшествовали два поколения несчастливых браков, что не могло не сказаться на его собственной судьбе. Сначала Петр I женился без любви на Евдокии Лопухиной, потом сослал ее в монастырь и взял в жены свою любовницу Марту Скавронскую, получившую после крещения в православие имя Екатерины Алексеевны. Затем сын Петра от Лопухиной, царевич Алексей, был отцом почти насильно «оженен» с принцессой Шарлоттой Брауншвейг-Вольфенбюттельской, но супруги друг друга поначалу просто не любили, а под конец ненавидели. Шарлотта умерла через десять дней после рождения первенца. Отцу ребенок был безразличен: Алексея больше занимали интриги против отца, императора Петра I, которые привели его сначала в каземат, а потом и к смерти. Сам же великий император все надеялся, что любимая Екатерина родит ему сына-наследника. Она и рожала, но сыновья умирали в младенчестве. Но Петр продолжал надеяться, до самой своей кончины в 1725 году. Из его детей в живых остались только две дочери, Анна и Елизавета, да и то рожденные до заключения законного брака с Екатериной. Престол отошел жене, но все понимали, что, скорее всего, будущий император всероссийский – это внук Петра, в его честь названный. Тем более что Екатерина I не отличалась крепким здоровьем. Предвидя ее скорую кончину, светлейший князь Меншиков задумал женить наследника на своей дочери Марии и стать регентом, когда Петр II займет трон. Но не учел он, что недолюбленный, несчастливый, обозленный на весь мир мальчик прикипит сердцем к тем, кто заменит ему семью, а именно – к Алексею Григорьевичу Долгорукову, который стал для него кем-то вроде любящего дяди, и к его сыну Ивану, которого назначили гофюнкером и который вел себя в отношении наследника престола как старший брат. Причем «дядя» и «брат» не только относились к Петру с вниманием и лаской, но еще и безбожно его баловали, развлекали, вместо учебы увозили на охоту да устраивали пирушки.