Сделайте мне красиво
Почему актеры, интерьеры, городские ландшафты и сельские пейзажи выглядят в кино именно так, а не иначе
Павел Захаров принимал участие в создании графики, анимации и спецэффектов более чем в трех десятках фильмов, а также в бессчетном количестве рекламных роликов и музыкальных клипов. В избранный список фильмов, где он работал в качестве художника, аниматора, 3D-моделлера, композитора, дизайнера визуальных эффектов, супервайзера входят «Довлатов» (Алексей Герман-младший, 2017, Россия), Wanted (в России — «Особо опасен»; Тимур Бекмамбетов, 2008, Universal, USA), «Легенда номер 17» (Николай Лебедев, 2013, Россия), «Монгол» (Сергей Бодров-старший, 2007, Россия), «Ирония судьбы. Продолжение» (Тимур Бекмамбетов, 2007, Россия). Перед тем как Захаров отправился в Голливуд для работы над очередным проектом, «Эксперт» поговорил с ним о том, какими усилиями возникает картинка, которую мы видим на экранах кинотеатров.
— Насколько сейчас значима роль графики и визуальных эффектов в кино?
— Если десять-двадцать-тридцать лет назад роль эффектов была эпизодической, то сейчас она всеобъемлющая. Тогда съемки были натуральные. А графика делалась уникальным способом и вставлялась, чтобы поддержать кино. Сейчас мы можем даже и не видеть графики. Монстров не существует, но на экране они фотореалистичны. Взрывы, кровь в кадре — всем понятно, что это дорисовано. Но самый большой подвох в том, что практически всех актеров сейчас стали подкрашивать на постпродакшне. Грим некачественный, если маска наложена и остался шов, то его нужно убирать. Актеров омолаживают. Я этим занимаюсь уже больше десяти лет. Сейчас это обычная практика. Если это реклама, то обязательно уберутся морщинки, прыщики, может измениться цвет глаз, подкрасят губы, цвет волос. Если где-то висит кожа — подтянем, нарисуем талию, руки сделаем тоньше, жир подберем… И это только то, что касается красоты.
Так, дальше. В каждом кино или в каждой рекламе приходится работать с окружением. То есть в кадре необходимо что-то убирать, а что-то добавлять. Самый простой пример — хромакей. Вся реклама и очень часто кино снимается в павильонах на зеленый экран. Сейчас это делается настолько широко, что очень часто «прямой» эфир, например в новостях, может быть сделан тем же способом. Это не живая съемка. Этим новостям может быть уже несколько дней. Но есть профессионалы, которые могут работать с хромакеем и в настоящем прямом эфире. Разглядеть тайну «прекрасного» вида может только специалист.
— Как много в России специалистов, которые владеют такими навыками?
— Я в этой области работаю настолько давно, что могу открывать собственную школу. У меня есть отработанные приемы, и я знаю, какие методы клинапа (очистка видеоматериала от ненужных элементов. — «Эксперт») в каких ситуациях применять. Хотя, если мы говорим о работе с внешностью актера, то это beauty work. На это закладываются большие деньги в бюджет. Я часто делаю музыкальные клипы. Можно подсчитать. Средний клип, примерно три минуты, это сто — сто пятьдесят планов. Лицо будет мелькать если не в каждом, то в половине кадров точно. То есть планов семьдесят-восемьдесят. На каждый план надо потратить, предположим, по часу. Фрилансеры берут за каждый кадр долларов по пятнадцать. Дальше простое умножение. Где-то не причесали, где-то прыщик вскочил — надо замазать. Если есть очки, то в них обязательно будет какое-нибудь кривое отражение. А если певец уже лет двадцать на эстраде, то никакой макияж с его лицом точно не справится.
В Америке еще десять лет назад прекрасно работали гримеры. Они все делали настолько идеально, что на постпродакшн ничего не оставалось. Теперь все изменилось. Я сотрудничаю с Mustache Agency, которое в Нью-Йорке занимается рекламой, и у меня сейчас все больше и больше проектов. Когда рекламируют косметические средства, нужно показать красивую актрису и идеально чистые предметы. Но это невозможно, потому что в процессе съемок предметы переставляют, на них остаются отпечатки пальцев, а у актрисы может быть не всегда хорошее настроение, и она просто может хмуриться. Мы все это правим. Вот такая роль.
— Насколько использование графики дешевле натурных съемок?
— Натуральная съемка требует большого профессионализма и четкого планирования. Оператор долго выставляет кадр, у него много дорогого света и большое количество помощников. Иногда бывает так, что, когда уже все готово, режиссер вдруг говорит: «Стоп! Солнце ушло — будем снимать завтра». Для съемок на натуре должен быть очень солидный бюджет.
Для меня важно, на что снят фильм — на пленку или на цифру. Если снято на пленку, то в кадре будет теплый свет. От фильмов, которые сняты на пленку, какое-то сияние исходит. Свет, запечатленный на пленке, обладает уникальными свойствами, эффектами, каких нет у света, который попал на цифровую матрицу. И работать с ним гораздо приятнее. У него другой диапазон. Можно, что называется, вытащить детали и сделать с ними что-то более высокохудожественное, чем при цифровой съемке. Это не причуда — работать с живым материалом. Это признак большого профессионализма и бюджета.
— Какие критерии вы применяете при определении того, насколько естественным получилось изображение?
— Критерий один — глаза. Смотришь в картинку и веришь или не веришь. Это первый критерий. А критерий номер два — опыт. Есть правила, которые нужно соблюдать при создании композиции, тогда графика не выплывет на первый план. Критерий номер три — «мама-тест». То, что сделал, нужно показать маме, сестре, жене, еще кому-нибудь и спросить: «Что здесь не так?» Я могу сказать, что пока еще ни один график не создал реального персонажа или животное. Чем больше опыта у художника, тем ему сложнее соперничать с тем, что уже создала природа. Когда смотрю кино, я замечаю вообще все. Я знаю, как и какие были сделаны эффекты, могу предположить даже имя художника, который этим занимался. Сейчас стало сложнее добиваться качества, потому что времени на постпродакшн обычно выделяется немного. И когда оно заканчивается и пора выдавать результат, обычно говорят: «Ну, це ж мультик». Большинству не будет заметна компьютерная графика. Но мы еще не достигли полного фотореализма. Не только в России, но и в Америке. И сейчас к работе с эффектами относятся с меньшей кропотливостью, чем раньше.
— Можно ли обойтись без этих технологий?
— Если я не ошибаюсь, в 2002 году был последний прямой эфир новогоднего «Голубого огонька». После этого все было в записи и все только с коррекцией. С тех пор я делал не только коррекцию в фильмах, но и коррекцию в телевизионных передачах. Например, чтобы мэр города выглядел красиво на телеэкране. В начале 2000-х коррекция была еще и ловушкой для клиентов. Например, у Олега Гусева, который делает клипы всей нашей эстраде, это была неафишируемая статья в предлагаемых услугах. Да, было перечислено, что будет в клипе и какие эффекты там будут, но клинап туда никогда не вписывали. Хотя он каждый раз делался. При этом получилось так, что артист в кадре выглядит очень хорошо. Ничего нигде у него не висит. Он красив в каждом кадре. Получалось так, что артисты, снимавшиеся у Гусева, всегда выглядят лучше, чем в любом другом клипе. И возникал вопрос: «Как же это он так хорошо снимает?» Потом клинап широко распространился и на другие студии. Например, все наши актеры, которые снимались в оригинальной версии «Иронии судьбы, или С легким паром», сильно постарели, их надо было чуть-чуть омолодить, особенно в сценах, где фильм отсылает к прошлому. Или шрам у Елизаветы Боярской — все убрали. В трети фильма была проделана огромная работа с лицами. После этого все в России начали применять в кино цифровой клинап.
— Насколько часто эти технологии применяются на телевидении?
— Телевизионные передачи — это на один раз, посмотреть и забыть. Сейчас уже существуют технологии автоматической чистки. Но только для телевизионного формата, потому что телеформат у нас еще до сих пор не HD, не картинка 1920 на 1080 точек. У нас до сих пор телевизионная картинка формата PAL. А для таких форматов, с мелкой картинкой, уже лет пять существуют технологии автоматической чистки. Это коррекция проходит одновременно со съемкой, то есть разглаживается лицо, изменяется тон… Но я думаю, что автоматическая чистка скоро доберется и до более полных форматов. Честно говоря, десять лет назад мы уже видели технологию автоматической замены лиц, как это было, например в фильме «Бегущий человек». Я помню, мы эту технологию называли «Убийца клинаперов». Думали, что останемся безработными. Но тогда эта технология существовала без интерфейса, это был прототип со сложными математическим формулами, реализованный с помощью программы MathLab. И теперь самое лучшее, что из этой затеи вышло, реализовано в игрушках на айфоне, когда мы можем в режиме реального времени добавить или убрать на картинке тот или иной предмет. То есть она еще недоизобретена. Поэтому работы у нас все еще очень много.
— Какими критериями красоты вы руководствуетесь при работе с человеческими лицами?
— Существуют определенные типажи, я имею в виду актеров. Я работал с лицами очень многих, и не по десять, а по сто раз делал одних и тех же людей. У меня есть определенные навыки. И режиссер знает, что я сделаю все красиво, и доверяет мне. Но есть и особые случаи, когда что-то нужно только чуть-чуть подчистить — какую-то деталь лица или кожи… И не только лица: если у человека целлюлит, или вены слишком синие, или еще что-нибудь. И это все оговаривается. Некоторые вещи сами в глаза бросаются — морщины или висящий подбородок на скотч прилеплен, чтобы подтянуть на съемках, а потом этот скотч надо убирать. Есть очевидные вещи. Например, когда мы делаем рекламу косметики, например для американцев, я делаю такие вещи очень часто. Там могут сказать, например: «Родинки оставьте, веснушки оставьте, вот эту морщинку уберите, а эту морщинку не трогайте, она у нее патентованная». За это отвечают имиджмейкеры: что-то убирать нельзя, потому что это отличительная особенность. А может быть такая задача: в начале рекламы, пока крем не нанесен на лицо, у нас человек остается естественным. А в конце, когда процесс пошел, уже финальная стадия, packshot (изображение крупным планом в выгодном ракурсе. — «Эксперт»), тогда у нас появляется больше работы. Поэтому в течение одного рекламного ролика степень интенсивности клинапа может меняться. Но очень часто я сам решаю, как должен выглядеть человек. К счастью, мне в этом вопросе доверяют.
— Как долго вы работали над фильмом «Довлатов»?
— Восемь или десять месяцев не выходили из студии. Наверное, для меня это был самый большой период постпродакшна. Работа над каждым эпизодом. Во-первых, снимали советскую эпоху. А у нас в кадре за спиной у актера шоссе, на котором все машины современные и мигают фарами. Или все дома с пластиковыми окнами. Все это вычищали. Я хорошо помню, как это все выглядело в СССР. Ленинград был серым. Во-вторых, Алексей Герман знал, где у него в кадре какой камешек должен лежать. И это для него было принципиально, особенно на долгих планах. Где-то кусок ржавой трубы добавить, какой-то плакат убрать, нашивки на одежде, яркость кадра, цвет веревки… Все это обсуждалось на планерках. Например, в сцене с цветочным ларьком долго решали, какие цветы тогда продавали. Для него детали имели огромное значение. Поэтому представляете, сколько в «Довлатове» тонн графики? (Смеется). Дома все перестроены. Мы работали с историками. И вот нам говорят, что в те времена мансарды у такого-то дома не было. Вот яхта стоит, а у нее в тот момент не было одной мачты, а еще не было синей полосы. Историки давали нам огромное количество информации о том, как сделать картинку достоверной… Или если ландшафт снят где-нибудь здесь, в Питере, а в кадре это должен быть Мурманск, озера какие-нибудь. Соответственно, снимают с берега Финского залива, дорисовывается озеро, придумываются берега, деревья. И если это дом, то у него ливневые стоки должны быть ржавые и из другой жести. А если это ворота, которые ведут в какой-то дом, то они не могут быть электрическими. Соответственно, провода и электроприводы приходилось убирать.
Фото из личного архива Павла Захарова
Наука и джаз
25 августа в центре «Сколково» в третий раз пройдет фестиваль Skolkovo Jazz Science. Его бессменный хедлайнер Московский джазовый оркестр под управлением Игоря Бутмана в этот раз представит совместную с американской вокалисткой Fantine программу. На фестивале также выступит обладательница титула «Молодая надежда джаза», участница проекта «Голос» Тина Кузнецова. В рамках научной программы можно будет познакомиться с новыми работами признанных научно-творческих объединений и молодых, перспективных science-художников. В сотрудничестве с фестивалем науки Wow! How? на площадке создадут интерактивные зоны и объекты в тематике Art & Science, для детей откроют специальные лаборатории, а спикеры лектория расскажут о настоящем и будущем различных областей знания на стыке науки, культуры, медиа и технологий.
Чудо театра
С 20 июля по 5 августа на ВДНХ в четвертый раз пройдет международный фестиваль искусств «Вдохновение». В этом году его тема — театр; за нее отвечают арт-директор Роман Должанский и художественный руководитель Ингеборга Дапкунайте. Вся территория ВДНХ будет отдана под театрализованные представления, созданные деятелями искусств из разных уголков мира. Откроет фестиваль 20 июля немецко-швейцарская группа Rimini Protokoll. Она представит не просто спектакль, но своего рода социологическое исследование — проект Situation Rooms. Его героями стали 20 человек из разных стран, которые не понаслышке знают, что такое война. Зрители погрузятся вместе с ними в тревожную атмосферу происходящих в мире событий. Обладательница двух «Золотых масок» Ксения Перетрухина «разбросает» по Центральной аллее ВДНХ инсталляции-сюрпризы.
Молл против всех
5 июля выходит в прокат фильм «Зверь» — режиссерский дебют Майкла Пирса. Его первые короткометражные ленты стали фестивальными хитами, первая большая работа для телевидения принесла ему известность в индустрии, а первый полнометражный художественный фильм принял участие в десятке ведущих международных кинофестивалей. В главной роли Джесси Бакли — ирландская актриса, наиболее известная ролями Мари Болконской в «Войне и мире» (адаптация BBC) и Лорны Боу в сериале «Табу». Исполнитель главной мужской роли Джонни Флинне был ранее замечен в полнометражных картинах, снимался в популярных сериалах «Гений», «Вспомнить все связи», «Питер Кингдом вас не бросит». По сюжету Молл живет с родителями на небольшом острове и буквально задыхается от непонимания и гнета семейного круга. Свою первую любовь она встречает в неспокойное время: по острову рыщет серийный убийца.
Домогарову — пятьдесят пять
Народному артисту России Александру Домогарову исполняется 55 лет. Звезда экрана отметит юбилей 12 июля концертом на сцене Центрального академического театра Российской армии, где когдато начиналась его карьера. Вечер называется «Улица Кедрова, д. 16, корп. 1. Возвращаюсь…». Выпускник Театрального училища имени М. С. Щепкина был принят в прославленную труппу Малого театра. Затем служба в команде актеров-военнослужащих в Театре Советской армии и десять лет работы на его сцене, где сыграны роли в спектаклях «Дама с камелиями», «Деревья умирают стоя», «Мандат». Партнерами молодого артиста были величайшие корифеи сцены Владимир Зельдин, Нина Сазонова, Олег Борисов.
Полосу подготовил Вячеслав Суриков
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl