Политическая пестрота Франции: всё о кандидатах в президенты
Как Эммануэль Макрон преодолел все кризисы, о чем мечтает тройка конкурентов с правого фланга и есть ли шансы у раздробленных левых
Президентские выборы во Франции сегодня особенно интересны. После брекзита в Евросоюзе, с которым у России продолжается противостояние, автоматически вырос вес Пятой Республики. В то же время после ухода с авансцены немецкого канцлера Ангелы Меркель отношения между Парижем и Берлином еще более усложнились. Все запуталось, и это во-первых.
Во-вторых, французский политический класс не выносит пропорциональной системы выборов. В условиях полной мажоритарки выживают только самые яркие и честолюбивые политики. Предварительный список кандидатов на пост французского президента показывает невероятно богатую палитру политических взглядов и предложений. Хотя действующий глава государства Эммануэль Макрон, по опросам, пока безоговорочный лидер, такая пестрота выбора восхищает и говорит о содержательной глубине этой электоральной кампании.
Первый тур выборов назначен на 10 апреля, второй состоится через две недели. Формально пока никто официально не выдвигал свою кандидатуру. Но в целом уже можно очертить примерно 10–12 политиков, которые сойдутся в битве за Елисейский дворец.
Макрон: успехи и долги
Ядром электората Макрона на президентских выборах 2017 года были избиратели левых и центристских взглядов, хотя его программа как две капли воды была похожа на праволиберальную программу Франсуа Фийона. А дело в том, что Франция никак не могла провести либеральные реформы, которые в остальной Европе уже давно прошли. И именно в отсутствии таких реформ крупный капитал видел причину структурных проблем французской экономики: бюджетного и торгового дефицита, высокого уровня безработицы, менее быстрых темпов выхода из кризиса 2008 года и кризиса еврозоны.
Макрон смог убедить французские элиты, что именно он, а не Фийон, сможет «перезагрузить» страну. Конкурента «утопили» в скандалах, а избиратель не заметил схожести двух программ, хотя обе они основаны на предложениях одного и того же либерального аналитического центра — Института Монтеня.
И выданный элитами кредит доверия Макрон, пожалуй, оправдал: вскоре Франция получила порцию бодрящих реформ. Реформа трудового законодательства сократила бюрократическую волокиту при увольнении и ограничила компенсационные выплаты. Все органы, которые представляли интересы наемных работников на предприятиях, были слиты в один «социальный и экономический совет». И вообще, реформа значительно усилила позиции предпринимателей при обсуждении коллективных договоров.
Отмена налога на крупные состояния (кроме недвижимости) помогла остановить эмиграцию богатых французов и даже кое-кого вернула обратно. А Макрон получил прозвище «президент богачей». И все-таки он не вызвал массовой ненависти низов. Один из основных принципов работы Макрона — сначала точно определить «красные линии» «социальных партнеров», а потом неуклонно претворять свои решения в жизнь.
В целом президент смог воспользоваться небольшим экономическим оживлением в мире в 2017–2018 годах, снизил безработицу и создал новые рабочие места (хотя об их качестве много спорят), увеличился объем иностранных инвестиций. Иногда макроэкономические результаты французской экономики оказывались даже лучше, чем у Германии, и это, понятно, особый предмет для гордости.
Удивительно, но выступления «желтых жилетов» не похоронили карьеру Макрона, хотя в их разгар его часто называли «политическим трупом». Ядро избирателей Макрона — жители больших городов. В то время как представители «желтых жилетов», скорее, представляют провинцию, пострадавшую от глобализации и деиндустриализации.
Голосует за Макрона и молодежь до 24 лет. Ей импонирует, что президент молод, энергичен, сносно говорит по-английски, позиционирует себя как всемирный лидер борьбы за сохранение климата. Пытается сделать Францию «страной стартапов».
Сохраняет Макрон лидерство и среди пенсионеров. Чем старше француз, тем с большей вероятностью он проголосует именно за него. Это выглядит немного странно, если учесть, что в результате одного из «налоговых маневров» доход пенсионеров как раз немного уменьшился. Но консерватизм старшего поколения еще никто не отменял. Старикам объясняют, что деньги перераспределяют в пользу молодежи, и они относятся с пониманием.
Не подрывает позиции действующей власти и антиковидная политика. В самом начале чиновники действовали неуклюже, а их страсть ко всеобщей бюрократизации порождала вал нелепых инструкций, которые приходилось изменять или отменять буквально через день. Но 80% французов вакцинировались. Активные протесты противников вакцин, несмотря на телевизионную картинку, поддержкой в обществе не пользуются.
Впрочем, и антирейтинг у Макрона высокий. Президент несдержан на язык, регулярно позволяет себе неполиткорректные (по строгим французским меркам) высказывания, чем разделяет общество.
Были у Макрона и управленческие неудачи. Прежде всего, он не успел провести пенсионную реформу. Сейчас средний доход французских пенсионеров лишь немногим меньше, чем средний доход работающих французов. И по этому показателю Франция в лидерах Евросоюза. Но по нынешним временам это непозволительная роскошь, особенно если учесть, что пенсионный возраст в стране один из самых низких в мире — всего 62 года. Экономисты прогнозируют резкий рост дефицита французского пенсионного фонда к концу десятилетия.
Пенсионная реформа должна была стать венцом работы Макрона примерно в середине его президентского срока. Он потерял бы значительную часть популярности, но еще мог поправить рейтинг к выборам. Но все карты спутали «желтые жилеты», протесты, эпидемия.
Есть у Макрона еще один «долг». Еще в начале президентского срока он обещал увеличить военный бюджет в 2023 году на три миллиарда евро, чего в армии очень ждут десятилетиями. Французская промышленность может производить конкурентоспособную военную продукцию, но у страны нет денег на ее закупку. Недооснащенность армии (даже боеприпасами) была очевидна и в Сирии, и в Ливии, и в африканских кампаниях. С потерей силового потенциала связывают и кризис Парижа во Франсафрике, где уже несколько стран отказались от военного присутствия бывших колонизаторов.
Согласно новой военной доктрине, приоритетом Франции больше не является борьба с терроризмом: армия снова учится вести «бои высокой интенсивности», то есть противостоять регулярным частям. И военные, и элита Франции исходят из того, что мир вступил в эпоху обострения противоречий и усиления борьбы за ресурсы. Никто даже не думает спорить о том, что силовикам в это время нужны дополнительные деньги.
Пекресс: не такая, как Макрон
Второе место в рейтингах, к удивлению многих, занимает представительница классических французских правых Валери Пекресс. Она вышла из партии «Республиканцев» в 2019 году. Тогда многие бывшие ее однопартийцы перебежали к Макрону и составили экономический блок его правительства. Такие, как Пекресс, ушли в знак несогласия с политикой партии. Но перед новой президентской кампанией часть взаимных обид была забыта, и «Республиканцы» воссоединились.
Пекресс хорошо проявила себя на посту главы регионального совета столичного региона Иль-де-Франс с 2014 года. Уверенная победа на региональных выборах в 2021 году закрепила за ней репутацию умелого управленца и позволила претендовать на место кандидата от традиционных правых на президентских выборах.
Два года назад на выборах в Европарламент за список макроновской партии «Вперед, Республика!» массово проголосовали фешенебельные районы Парижа и других крупных городов, которые раньше были надежной электоральной базой партии «Республиканцы». Перед Валери Пекресс стоит нелегкая задача вернуть этих избирателей. Отсюда и ее риторика.
Она как-то определила себя как «две трети от Меркель и одна треть от Тэтчер», что уже трудно совместимо. Одновременно она называет себя продолжательницей традиций «социального голлизма». И это еще более запутывает ситуацию. Маргарет Тэтчер сильно бы удивилась, узнай она, что можно совмещать ее взгляды со взглядами де Голля. Но тут действуют законы политической борьбы. В конце концов, и Эммануэль Макрон, ее главный противник, известен тем, что может изложить в двух соседних абзацах два противоположных нарратива в расчете на то, что каждый из его потенциальных избирателей услышит только то, что хочет от него услышать.
В остальном ее программа традиционно правая: ослабление бюрократического давления на предпринимателей, снижение налогового бремени, но при заботе о росте благосостояния всех французов. Пока очень много общих слов.
Темой, которая призвана отличить ее от Макрона, является безопасность. Эта проблема при Макроне продолжала усугубляться. Формально она выражается в том, что при снижении числа преступлений против собственности растет число преступлений против личности. Особую тревогу вызывает резкий рост «бесплатных», как говорят французы, преступлений, то есть совершенных из хулиганских побуждений, лишенных мотивации. А также рост правонарушений со стороны несовершеннолетних. И конечно, мигрантская подоплека.
Появление открытого письма отставных военных и последовавшего за ним анонимного письма военных, находящихся на действительной службе, стало предупреждением политическому классу о том, что нельзя игнорировать проблему внутренней безопасности. Сами военные говорят, что все это уже видели и слышали в Югославии, Сомали, Кот д’ Ивуаре, Сирии. Все эти разговоры на повышенных тонах и отчаянная жестикуляция быстро перерастают в полноценный конфликт. И это не дело, когда после очередного нападения на полицейский участок жители одной из самых развитых и богатых стран мира всерьез обсуждают вопрос «это уже можно назвать гражданской войной или все-таки пока рано?».
Валери Пекресс обещает навести порядок. Впрочем, все критикуют политику Макрона в этой области и обещают принять самые строгие меры. И уже есть кандидат, который вывел обсуждение проблем безопасности на еще более высокий уровень.
Земмур: по стопам Наполеона
Это Эрик Земмур, который после нескольких десятилетий прекрасной карьеры в политической журналистике решил стать собственно политиком. По его словам, французский политический класс неспособен решить проблемы, стоящие перед страной. А страна, по его мнению, находится на пороге утраты идентичности, культуры, французской души.
Угрозу Земмур видит прежде всего со стороны ислама, который в качестве системы политических и правовых взглядов принципиально несовместим с французской цивилизацией. Из-за трусости и недальновидности нынешний правящий класс неспособен, по его мнению, отразить эту угрозу. Поэтому суть политического проекта Земмура — объединение всех, кому дороги европейские и христианские основания современной Франции, прежде всего людей, придерживающихся правых взглядов.
Земмур сознательно не выдвигает на первый план темы, которые могут расколоть его потенциальный электорат: выход из ЕС, из зоны евро, из НАТО (хотя по примеру де Голля выйти из структуры объединенного командования НАТО политик предполагает).
Его план предполагает проведение незамедлительного референдума по вопросам иммиграции. В случае успеха Франция сможет перейти в режим «нулевой иммиграции» и постепенно высылать из страны самых одиозных иностранцев вроде нелегалов, которые совершили преступления и находятся в тюрьме. Сейчас на них распространяется действия закона о запрете двойного наказания — лишения свободы и высылки.
Для мусульман Земмур предлагает решения, которые были сформулированы еще при Наполеоне для евреев. Им был обещан полный набор прав французского гражданина, в том числе право исповедовать свою религию, но категорически запрещалось создавать какие-то структуры, основанные на иудейском праве.
Для иностранцев Земмур предлагает особый путь ассимиляции. Например, первое имя при рождении ребенка должно быть заимствовано из официального списка христианских имен. Такой закон действовал во Франции начиная с наполеоновской эпохи и до середины 90-х годов прошлого века. Земмур вообще часто в своей программе обращается к опыту прошлого. Не только к эпохе Наполеона (которого Земмур почитает особо), но и в целом к опыту XIX и XX веков.
Разумеется, сейчас множество специально обученных людей вдоль и поперек исследуют его прошлое в поисках компромата. В 2011 году суд признал Земмура виновным в «провокации на почве расовой ненависти»: Земмур в телеэфире оправдывал предпринимателей, которые не принимают на работу арабов и негров. Еще больше было случаев, когда суды Земмура оправдывали. Весьма возможно, что в случае реальной перспективы второго тура найдутся новые претензии Фемиды.
И это еще не добрались до его русофилии. Эрик Земмур любит русскую культуру, в особенности литературу, так же как и Валери Пекресс. Правда, в отличие от нее русским языком не владеет. Зато он единственный, кто употребляет слова «дружба» для описания желательного состояния отношений между Францией и Россией. Другие политические деятели, которых мейнстрим часто записывает в «агенты Путина», все-таки употребляют слово «партнерство».
У Земмура сейчас рейтинг примерно на уровне 13%, и это выдающийся результат для новичка-одиночки. Сейчас для него важно доработать программу и собрать команду. Важно, как быстро под крыло его партии с говорящим названием «Реконкиста» перейдут известные люди правых взглядов. И этот процесс начался.
Ле Пен: дедьяволизация
А вот Марин Ле Пен перестала быть врагом государства номер один. И это результат ее сознательной политики последних лет по «дедьяволизации» «Национального фронта», который в этой связи был переименован в «Национальное объединение».
После поражения во втором туре выборов 2017 года Ле Пен еще больше смягчила свою программу. Убрала из нее и из своих выступлений еще одну порцию «острых углов». Не настаивает на выходе из ЕС и зоны евро, на игнорировании решений Суда Европейского союза, если они будут противоречить решениям ее правительства.
Она делает ставку на то, что избиратель, скорее, отдаст свой голос менее конфликтным кандидатам. В то время как Земмур, ссылаясь на пример компании Трампа, исходит из того, что французский избиратель радикализуется и предпочтет кандидатов, которые будут избегать политкорректных двусмысленностей.
Ле Пен, Пекресс и Земмур — главные претенденты на выход во второй тур выборов, где точно будет Эммануэль Макрон. Это соревнование трех правых кандидатов на одном электоральном поле обещает быть упорным и захватывающим.
Левые аутсайдеры
Левый фланг французской политики полностью раздроблен. Мало того, что сейчас самый высокий за всю историю разрыв между количеством французов, определяющих себя как правые и левые. И явное преимущество у правых. Так еще и фрагментация этой части политического спектра высока как никогда.
Социалистическая партия тоже пережила серьезный кризис в 2017 году. Но в отличие от «Республиканцев» ее представители не собрались, и она не сможет претендовать на объединительную роль. У социалистического кандидата — мэра Парижа Аны Идальго — всего около 3%.
Лидирует здесь глава «Непокоренной Франции» Жан-Люк Меланшон с 10%, но во втором туре его не видят. Впрочем, Меланшон — человек действия. Ему чрезвычайно скучно вести повседневную партийную работу. Зато избирательная кампания — его стихия. Он великолепный оратор, легко держит внимание зала по несколько часов.
Кроме того, у Меланшона креативная команда, которая обеспечивает ему безусловное лидерство в социальных сетях. Он напоминает Земмура. Не только тем, что и у него любовная связь с руководительницей избирательного штаба. И не только тем, что он так же блистательно знает историю своей страны. И даже не тем, что оба выступают за полный суверенитет Франции во всех сферах.
Они органично вписывают свою политическую позицию в историческую перспективу в национальном и мировом масштабе. Хотя каждый имеет противоположное прочтение этой перспективы. В противовес Земмуру Меланшон выдвинул теорию креолизации Франции, согласно которой не нужно беспокоиться о ее судьбе, с Францией ничего не случится. Креолизируются население, языки, культуры, искусство. Стоять на пути этого естественного процесса — глупо.
Возможно, в конце концов, Меланшону удастся консолидировать левого избирателя. Правда, на этот раз его не поддерживают коммунисты, которые выставили своего кандидата — Фабьена Русселя. И его программа содержит элементы, которые современный левый французский избиратель должен считать неприемлемыми. Он выступает за ограничение иммиграции, за развитие атомной энергетики. Он, скорее, сочувствует пострадавшим полицейским в уличных противостояниях.
Часть левых избирателей провела «народные праймериз», пытаясь таким образом определить самого популярного левого кандидата и объединить всех левых. Русселя даже не включили в список кандидатов. И это несмотря на то, что у него типично левая экономическая программа. В частности, в условиях жесткого энергетического кризиса он требует немедленной национализации Électricité de France, хотя другие левые партии почему-то отмалчиваются по этому вопросу.
Три процента рейтинга — это немного. Но это больше, чем прогнозировали.
К левым себя относят и члены партии «Европа — Экология — “Зеленые”». Они тоже проводили внутренние выборы для определения своего кандидата. К сожалению, самые яркие представители этого движения не победили. Хотя именно они могли бы добавить красок предстоящим выборам. Дельфин Бато первой из политиков такого уровня призвала перестать врать французам, что «”зеленый” энергопереход» совместим с экономическим ростом, и провести неминуемое сокращение экономики, не дожидаясь, пока она сама обрушится.
С небольшим отрывом победил Яник Жадо — типичный представитель «политических “зеленых”». Он выходец из «Гринписа» и активно участвовал в истерике, которую устроили «зеленые» по поводу решения Макрона построить шесть новых атомных реакторов. Он активный борец с диктаторскими режимами по всему миру и поэтому призывает как можно быстрее отказаться от российского газа и запретить французским президентам общаться с руководством России иначе, чем через структуры Евросоюза.
Окончательный разброд в левые ряды внесла Кристиан Тобира. Бывший борец за независимость Французской Гвианы проделала сложный политический путь. Например, на посту министра юстиции при Франсуа Олланде запомнилась активным продвижением закона об однополых браках, который вызвал раскол во французском обществе.
Это ее второе участие в президентских выборах. Крохотная Партия левых радикалов выдвинула ее кандидатом на выборах 2002 года. За нее тогда проголосовали 660 тысяч французов, в основном в ее родной Гвиане, где она заняла первое место. Этим она принесла историческое поражение социалистическому кандидату Лионелю Жоспену, который не попал во второй тур выборов, уступив менее 200 тысяч голосов Жан-Мари Ле Пену. Некоторая часть левых с тех пор затаила обиду на Кристиан Тобира. Есть даже те, кто считает, что она провела такую операцию сознательно.
После выборов 2022 года репутация «раскольницы» может закрепиться за ней окончательно. Тобира внезапно объявила, что рассматривает возможность вступить в гонку. Ее сторонники организовали «народные праймериз», куда записали еще несколько левых политиков без их согласия. Победила на них сама Тобира и теперь призывает остальных левых кандидатов объединиться вокруг нее. Правда, ничего оригинального и запоминающегося она не предлагает.
Отличительной особенностью французских выборов последних 60 лет является участие в них представителей «крайне левых». В последние десятилетия их состав стабилизировался. Это троцкистский «Коммунистический союз», более известный под названием «Народная борьба». «Новая антикапиталистическая партия» возникла из слияния анархистских и троцкистских группировок и не позиционирует себя как «троцкисты», хотя их официальный орган имеет характерное название «Перманентная революция».
Когда французские коммунисты переживали острый кризис, «крайне левые» добивались приличных результатов. В том же 2002 году каждый их них получил более 4% голосов. Но сейчас рейтинги не превышают 1%.
Кризисный опыт
Еще один незначительный кандидат от правых — Франсуа Асселино — единственный из представленных политиков настаивает на полном и безусловном выходе Франции из ЕС и НАТО. Он утверждает, что большинство претендентов на президентское кресло попусту тратят свою энергию. Значительная часть вопросов, которые они намереваются решить на этом посту, уже не находятся в ведении Парижа, а решаются в Еврокомиссии и ЕЦБ. Нет смысла обещать существенное повышение минимальной зарплаты, если председатель ЕЦБ Кристин Лагард уже твердо заявила, что нельзя повышать зарплаты темпами выше инфляции.
Сначала Франция должна выйти из всех европейских структур, и только потом уже она сможет полностью распоряжаться своей судьбой, считает Асселино. И во многом он прав. В последнее время между Парижем и Брюсселем наметились серьезные разногласия. Все они касаются энергетики.
Французская и европейская позиции по дальнейшей приватизации Électricité de France оказались принципиально несовместимы, и после года бесплодных переговоров французы просто их прервали. Франция решительно пригрозила заблокировать полностью Европейскую “зеленую” сделку, если в таксономии не будет атомной энергии. В условиях начавшегося энергокризиса Франции резко захотелось переписать правила оптового рынка электроэнергии, что встретило не менее энергичное сопротивление.
Пока непонятно, как эти противоречия решить «мирным путем». Слишком большие деньги на кону. А энергетический вопрос влияет на все. Как на вопросы, относящиеся к компетенции Парижа, так и на те, что в компетенции Брюсселя. И если Брюссель заставит принять свои условия по всем этим вопросам, толку в парижском правительстве и в парижском парламенте не будет вообще никакого. А победа Франции в этих спорах поставит под сомнение компетенции Еврокомиссии.
Если же энергетический кризис продолжится и проблему нехватки энергии в Европе будут решать путем повышения цен и закрытия производств, то любому из победивших кандидатов придется забыть про свои обещания и программы и импровизировать по ходу дела. Пока, по опросам, во втором туре побеждает Макрон, и ему наверняка пригодится бесценный опыт кризисного менеджера во времена выступлений «желтых жилетов» и пандемии.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl