Советский Дэн Сяопин?
Более тридцати лет прошло с момента распада Советского Союза и завершения чудовищного социально-экономического эксперимента, исковеркавшего жизнь трёх поколений. Однако российское общество в значительной части продолжает жить мифом о «великой стране», которую разрушили враги.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЁН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ АЛЕКСАШЕНКО СЕРГЕЕМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ
Фигура Юрия Андропова, правившего страной всего-то пятнадцать месяцев, — одна из частей этого мифа, согласно которому он, продлись его жизнь, стал бы эдаким советским Дэн Сяопином. Именно Андропов, говорят его политические наследники, за отведённый ему срок смог нарисовать траекторию экономических реформ, которую Горбачёв сначала присвоил себе, а затем исказил и исковеркал. Следовал бы ей, советская экономика могла бы модернизироваться, а Советский Союз — устоять. Так ли это?
«Фирменным знаком» Андропова были откровенные беседы с сотрудниками, которые велись, как правило, с глазу на глаз и где звучали крамольные вопросы, а порой — ещё более крамольные ответы.
Вот как описывает один из таких диалогов Георгий Шахназаров. В ответ на предложение генсека «говорить, как в Гайд-парке» его помощник откровенно выложил всё, что было у него в голове, — от несоблюдения конституции до подавления инакомыслия. Юрий Владимирович не прерывал собеседника, но лицо его постепенно темнело, вспоминал Шахназаров. И в конце концов он сам вступил в разговор: «Понимаешь, наша система не то что плоха, ведь она свои задачи выполняла, да ещё как... Но машина, грубо говоря, поизносилась, ей нужен ремонт. Может быть, капитальный, но не ломать устои, они себя оправдали».
«Узду ослабить»: «И начинать надо с экономики, — продолжил Андропов. — Вот когда люди почувствуют, что жизнь становится лучше, тогда можно будет постепенно и узду ослабить, дать больше воздуха. Но и здесь нужна мера. Вы, интеллигентская братия, любите пошуметь: давай нам демократию, свободу! Но многого не знаете. Знали бы, сами были бы поаккуратней». Из книги Георгия Шахназарова «Цена свободы»
Безусловно, появление во главе страны человека, сказавшего «надо разобраться в обществе, в котором мы живём», породило надежды на перемены. И уже на первом при Андропове-генсеке пленуме ЦК показалось, что он эти надежды оправдает: «Необходимо создать такие условия — экономические и организационные, — которые стимулировали бы качественный, производительный труд, инициативу и предприимчивость <…> надо расширять самостоятельность объединений и предприятий, колхозов и совхозов <…>».
Прорыв? Но за два месяца до этого почти слово в слово то же самое говорил и Брежнев: «<…> мы должны ещё и ещё раз основательно подумать, как поднять инициативу и хозяйственную предприимчивость трудовых коллективов. Вряд ли этого можно достигнуть без наделения предприятий и объединений большей самостоятельностью, большими правами. Если у предприятий будет больше прав <…>, то соответственно на них ляжет и большая ответственность».
По более позднему признанию Горбачёва, текст доклада Андропова на пленуме был написан для Брежнева и подвергся лишь незначительной корректировке. Вообще, технология подготовки выступлений советских руководителей позволяет проследить историю происхождения отдельных терминов.
Например, «ускорение» вошло в обиход в первые два года правления Михаила Горбачёва, а его политические оппоненты — Лигачёв, Воротников, Рыжков — настаивали на том, что этот термин он унаследовал от Андропова, который использовал его в своей программной статье «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР», опубликованной в журнале «Коммунист» (№ 3, 1983). Откуда «ускорение» появилось у Андропова? Читаем выступление Брежнева на пленуме ЦК в декабре 1969 года: «Мы ведём подготовку к Пленуму ЦК КПСС, который специально рассмотрит вопросы ускорения научнотехнического прогресса».