Комиссарши в пыльных шлемах
В традиционной картине мира женщина — дарительница жизни и хранительница семейного очага — самим своим предназначением должна всячески противостоять разрушительному началу революции. На практике выходило иначе.
Ленин считал, что революционное движение в России началось с декабристов. Женщины в декабристских организациях не участвовали, что понятно: основу их составляло офицерство, а на всю Россию в описанный период был только один офицер немужского пола — отставной штабс-ротмистр Надежда Дурова. Тем не менее после восстания одним из ярчайших эпизодов декабристской эпопеи стал «демарш двенадцати» — девяти жён, двух невест и сестры, — последовавших за дорогими им мужчинами в Сибирь. Чего в этом было больше — долга, любви, религиозного чувства, протеста — нам неведомо. В некрасовской поэме «Русские женщины» княгиня Трубецкая бросает отговаривающему её губернатору:
Мой долг, — я слёз не принесу
В проклятую тюрьму —
Я гордость, гордость в нём спасу,
Я силы дам ему!
Минуло полвека, и довольствоваться пассивной ролью «при мужчине» прекрасные дамы больше не хотели.
Екатерина и Вера
В течение трёх месяцев, с 18 октября 1877 года по 23 января 1878-го, Особое присутствие Сената слушало уголовное дело «О пропаганде в Империи». На скамье подсудимых после более чем трёхлетнего следствия, в ходе которого все арестованные находились в тюремных казематах (к началу процесса сорок три из них скончались, двенадцать — покончили с собой и тридцать восемь — сошли с ума), оказалось сто девяносто три участника «хождения в народ», тридцать пять из них — молодые женщины. Двадцать две были оправданы, девяти засчитали за наказание предварительное заключение, трое отправились в ссылку, Екатерина Брешко-Брешковская получила пять лет каторги, став первой женщиной-политкаторжанкой в Российской империи. Впереди у будущей «бабушки русской революции» (определение Александра Керенского) — побег с поселения, новый каторжный срок, новая ссылка, участие в создании Партии социалистов-революционеров и её Боевой организации, эмиграция, участие в революции 1905–1907 годов, опять ссылка, поддержка Временного правительства, неприятие большевистского переворота и, как следствие, новая эмиграция, уже навсегда.
В отличие от Екатерины Константиновны, Вера Засулич никогда в своей жизни к террору не призывала, но сама прославилась именно террористическим актом. 24 января 1878 года, на следующий день после вынесения приговора на «Процессе 193-х» она выстрелом из револьвера ранила петербургского генерал-губернатора Фёдора Трепова, который полугодом ранее отдал приказ высечь политического заключённого за мелкий дисциплинарный проступок. Засулич не была знакома с жертвой треповской вспыльчивости, но полагала, что её долг — восстанавливать справедливость там, где это не сделано другими. Оправдательный приговор присяжных (после него политические дела стали слушаться без их участия) наглядно продемонстрировал, что немалая часть российского общества сочувствует подобной жизненной позиции.
«Горячая пропаганда террора, в котором Брешковская видела не преступление, а подвиг во имя народа, сопровождала её выступления на протяжении всей революционной деятельности. Не совершив в своей жизни ни одного террористического акта лично , Брешковская вдохновила на их совершение многих молодых социалистов-революционеров. Брешковская была уверена в том, что для достижения благих целей любые средства хороши, и распоряжалась чужими жизнями с лёгкостью и жестокостью».