«Яд материнской любви»: зачем врать о болезнях и какая может быть выгода в страданиях родных детей
Мать, посвятившая жизнь уходу за больным ребенком, вызывает в нашем обществе восхищение. В этом и состоит главная цель людей с синдромом Мюнхгаузена — получить внимание, симпатию, восхищение тем, как они справляются со сложностями и болезнями. Они создают проблемы, а потом героически их преодолевают. Автор книги «Яд материнской любви» (Альпина Паблишер, 2023) рассказывает о своем печальном опыте.
Впервые о синдроме Мюнхгаузена рассказал врач Ричард Ашер. В 1951 году он опубликовал статью о людях, которые придумывают себе заболевания и пытаются доказать окружающим, что действительно больны. Их не останавливают ни болезненные процедуры, ни дорогостоящие обследования, ни даже операции. Синдром получил название от имени вымышленного персонажа — барона Мюнхгаузена, который придумывал небылицы про свою жизнь.
Делегированный синдром Мюнхгаузена — не что иное, как форма насилия над детьми (реже — беспомощными взрослыми), примерно в 7% случаев ведущая к их смерти. Причины и следствия развития этого психического расстройства мало изучены. Особенно остро это касается делегированного синдрома. Но я рада, что об этой проблеме наконец-то заговорили.
Впервые делегированный синдром Мюнхгаузена был диагностирован в 1977 г. в Чили врачами больницы имени Карлоса ван Бюрена. Мальчику Марио было всего три года, но за девять месяцев он успел побывать в больнице пять раз, пройти несколько курсов лечения, в том числе антибиотиками. Когда я читаю об этом, у меня что-то болезненно сжимается внутри от воспоминаний о том, сколько курсов антибиотиков прошла я.
Один сменялся другим. Мама убеждала врачей, что таблетки не действуют — и нужно назначить другие, посильнее. Она уверяла: я настолько часто болею, что у меня привыкание к банальным, распространенным антибиотикам и мне нужно нечто особенное. Причем «нечто особенное» стоило примерно как горящий тур в Турцию, и последствием такого назначения были неизбежные мамины стенания по поводу того, сколько денег уходит на мое лечение. Ведь она не работала.
Но вернемся к Марио. У мальчика было странное воспаление уха, сопровождавшееся выделением непонятной жидкости. Лечение действовало на ребенка хорошо, в больнице он быстро поправлялся, но стоило ему оказаться дома, как все начиналось сначала. Мать была очень взволнована и, даже когда у врачей появились подозрения на ее счет, все отрицала. Однажды женщину поймали с поличным: в ее вещах нашли шприцы с препаратом, который она впрыскивала в уши сыну. После того как мальчика забрали у матери, он полностью поправился и уже не страдал ушными болезнями.
Делегированному синдрому Мюнхгаузена отведено очень мало места в медицинской литературе
Диагноз сложно поставить, а еще сложнее в него поверить. Неудивительно, что я так долго о нем не слышала, — об этом просто не говорили. Не только я, но и многие эксперты связывают повышение интереса к заболеванию с сериалом «Острые предметы».
Причины возникновения синдрома толком не классифицированы, но все сходятся во мнении, что главная цель «мюнхгаузенов» — жажда внимания.
У меня есть своя теория относительно одного случая в моей семье. Я могу только предполагать, но мне кажется, что предпосылки этого расстройства были у мамы всегда и шли из ее детства. Как говорят немногочисленные статьи, которые мне удалось найти, одной из причин синдрома может быть насилие, совершенное над таким человеком в детстве.
Повышенное бабушкино внимание, контроль, тревожность по отношению к маме были не чем иным, как насилием, что привело маму к невозможности принадлежать самой себе даже в зрелом возрасте. Только представьте: вам уже за 20, вы целуетесь с человеком, который вам нравится, а в кустах ваша мама переживает, что уже 22:00, а вы не в кровати.
Значительную роль, по моей теории, в ухудшении состояния мамы сыграл распад Советского Союза
Закончилась целая эпоха, и родителям пришлось уехать из Латвии. Папа отправился в Питер, получив значительное понижение в звании из-за того, что самовольно покинул место службы. Он жил в кабинете, спал на столе, а сейф использовал в качестве холодильника.
Мы с мамой вернулись к бабушкам в Тверь, и тут что-то пошло не так. Именно в этот момент я начала болеть. Каким-то чудом я дожила до пяти лет, не подхватив ни одной детской инфекции, кроме того стафилококка из роддома. Зато в пять, после нашего приезда к бабушкам, у меня, ребенка, которому все кипятили, варили и парили, открылась язва. А еще гастрит, холецистит, эрозивный бульбит и черт знает какая фигня в животе. У ребенка пяти лет, который в жизни не ел ничего жареного, — язва! Вы можете себе такое представить?
Я лежала в больнице с мамой, и лечили меня внутримышечными уколами. Ну, то есть в задницу. Я помню, как радостно бегала по коридору с другими детьми. Мы играли, я смеялась. Потом вдруг понимала, что настало время очередного укола, и начинала рыдать, пытаясь вырваться и убежать. Уколы, разумеется, делали, несмотря на это.