1,0. Как я вернула себе идеальное зрение
Мифы и правда о лазерной коррекции
В детстве у меня было отличное зрение. Но, как у многих, оно начало стремительно портиться в школе: если в 1–2 классе я сидела за последней партой, то к 8-му переехала за первую, и даже оттуда с трудом разбирала, что было написано на доске. Я такая не одна. Согласно разнымоценкам, в развитых странах в 5–7 лет близорукостью страдают 6–15% детей, в 11–13 — уже от 29% до 49%, а среди подростков 14–16-летнего возраста на нее жалуются уже больше 56%. В странах Азии статистика и вовсе поражает: к моменту окончания школы близорукость имеют 80–90% подростков.
Причины развития близорукости (она же миопия) до сих пор остаются не до конца выясненными, и главным фактором ее появления называют наследственность. В то же время ухудшение связывают с изменением нагрузки на глаза, происходящим с переходом в школу: ребенок вынужден концентрировать взгляд на близких объектах, начинает много читать и писать, причем буквы в учебниках с каждым годом становятся все мельче, а время, проводимое за тетрадями и книгами, все растет. Вдобавок к этому он проводит много времени у экрана компьютера, смартфона и планшета и меньше — в активных играх.
Миопия (близорукость) — нарушение рефракции, при котором человек плохо видит вдаль. При этом дефекте глазное яблоко обычно удлиняется, и изображение проецируется не на сетчатке, как должно быть, а перед ней, из-за чего картинка становится размытой. Дальнозоркость (гиперопия или гиперметропия) характеризуется более коротким, чем нужно, глазным яблоком, при котором точка фокусировки находится позади сетчатки.
Сегодня врачи и исследователи много говорят о том, что миопия молодеет. По словам Деборы Джонс, клинического профессора оптометрии из Университета Уотерлу (Канада), исторически у детей развивалась миопия в 11–13 лет. Однако в последние годы этот процесс начинается в более раннем возрасте и протекает быстрее. «Это происходит по всему миру. Мы не знаем, почему», — признает Джонс.
Некоторые ученые сравнивают распространение близорукости с эпидемией. Действительно, если судить по статистике из США, то в 1970-х годах от миопии страдали порядка 25% населения (средний показатель для людей 12–54 лет) — а к 2000-му году доля близоруких достигла 50% и продолжает расти. В Европе близорукость выявляют у 27,5% людей старшего возраста (55–59 лет) — но среди нынешних молодых взрослых (25–29 лет) заболеваемость почти вдвое выше: 47,2%.
Все это беспокоит врачей — и должно беспокоить нас, пациентов, потому что близорукость — это не просто размытая картинка, с которой можно свыкнуться или разобраться с помощью очков и контактных линз. На самом деле миопия, особенно ее высокая степень — свыше -6 диоптрий — является фактором риска для развития серьезных нарушений зрения. Она многократно увеличивает риск разрыва или отслоения сетчатки глаза, глаукомы, катаракты. При этом высокая степень миопии значительно опаснее легкой (до -3 диоптрий): к примеру, если легкая близорукость увеличивает риск отслоения сетчатки в 4 раза (по сравнению с нормальным глазом), то при сильной близорукости риск возрастает в 10 раз.
В некоторых странах есть такой термин: юридическая слепота. Так называют нарушения зрения, при которых человек не может осуществлять некоторые виды деятельности без очков или линз — например, управлять автомобилем. В США юридической слепотой считают остроту зрения ниже 20/200: первая цифра — это дистанция (в футах), с которой пациент с учетом коррекции видит предмет, а вторая — расстояние, с которого тот же предмет разглядит человек с идеальным зрением. В российской практике это соответствует остроте 0,1 — то есть когда человек даже с корректирующими средствами видит только верхнюю, самую крупную строчку таблицы Сивцева.
Мифы
Постепенно поход к окулисту стал страшнее визита к стоматологу: близорукость прогрессировала, и каждый раз врач записывал в карту все более ужасные цифры. В 14 лет при зрении -4D мне сделали склеропластику — популярную тогда в России операцию, которая должна была остановить продолжающееся ухудшение зрения. Она заключается в том, что за глаз вводятся специальные пластины или полоски, которые должны помешать глазному яблоку удлиняться. Операция прошла штатно (хотя я провалялась в больнице 2 недели), но оказалась не слишком эффективной: мое зрение продолжило падать, пускай уже и не так быстро.
Позднее я узнала, что этот метод практически не применяется в некоторых развитых странах, например, в США — там его считают недостаточно проверенным и безопасным. В сети можно найти современные исследования о склеропластике, но обычно в них написано, что этот метод «может использоваться» (не очень уверенная формулировка) в терапии прогрессирующей миопии, и почти все они проведены в Китае, что говорит об уровне интереса к такой операции в западных странах.
В 15–16 лет мне выписывали очки на -5 диоптрий. Я начала носить контактные линзы, которые сначала мама привозила из Чехии, где жили родственники, а потом я начала покупать сама. Где-то с 25 лет я стала задумываться о лазерной коррекции зрения, но долго откладывала этот вопрос. Как выяснилось, коррекцию окружают довольно много мифов. Первый и самый живучий из них — что ее нельзя проводить до рождения ребенка: якобы во время родов из-за напряжения и потуг в глазу может произойти что-то страшное. Интересно, что этот миф особенно популярен именно в России: если судить по англоязычным источникам, это не слишком распространенный страх.
Во время родов действительно есть небольшой риск разрыва сетчатки, но ему подвергаются женщины, у которых и так есть проблемы с глазным дном, и проведенная в прошлом лазерная коррекция на этот риск никак не влияет. Поэтому перед беременностью женщине лучше всего на всякий случай проверить состояние сетчатки глаз независимо от того, была ли у нее лазерная коррекция в прошлом и планируется ли она в будущем. Единственное, о чем врачи предупреждают пациенток, желающих провести коррекцию, — это что не стоит делать ее во время вынашивания ребенка и в первые 4–6 месяцев после родов: это связано с гормонами и необходимостью приема определенных препаратов.
Вот еще несколько распространенных мифов.
- Лазерная коррекция — это больно. На самом деле никакой боли во время операции нет: пациенту закапывают специальные капли с анестетиком, и из ощущений возможно только давление на глазное яблоко, если врач использует специальное вакуумное кольцо для ограничения движения глаза. Боль, впрочем, будет позднее, уже после операции, но у большинства она будет кратковременной — в послеоперационный период — и терпимой.
- Лазерная коррекция — это не навсегда. А также: лазерная коррекция — это навсегда. Оба из этих утверждений не совсем точны. С одной стороны, при коррекции меняется форма роговицы глаза, а значит, если не будет других операций или травм, она останется такой. С другой — с возрастом почти у всех происходят характерные изменения: глаз становится более дальнозорким, может развиться катаракта и другие заболевания. Лазерная коррекция — механическая корректировка формы роговицы — никак не избавляет от таких изменений в будущем.
- Лазерная коррекция — только для близоруких. Нет, провести коррекцию можно, чтобы избавиться как от близорукости, так и от дальнозоркости и астигматизма.
- Лазерная операция — это очень дорого. Стоимость таких операций была высокой в прошлом, когда этот метод только появился, но технологии лазерной коррекции — как и все прочие — дешевеют по мере развития. Правда, цена очень зависит от типа операции и ее сложности: чем больше близорукость и/или астигматизм, чем больше других индивидуальных особенностей глаза, тем дороже. В среднем в московских и петербургских клиниках коррекция стоит от 20 тысяч до 50 тысяч (и больше) рублей за один глаз. Кстати, россиянам в этом смысле повезло: в западных странах — Европе и США — операция может стоить порядка $1500–2500 за каждый глаз, хотя технологии используются те же.