Между утопией и антиутопией
Что делает экранизации братьев Стругацких настолько актуальными
Лучшие фильмы о том, что сделать ничего нельзя, но все равно — что-то же делать нужно, сняты по романам Аркадия и Бориса Стругацких. Стругацкие — самые несоветские советские, прогрессоры, разочаровавшиеся в идее прогрессорства, фантасты, рассказавшие о советском и постсоветском мире больше, чем этот мир способен был воспринять. Их повести и романы — водовороты идей, надежд и разочарований середины ХХ века. К 90-летию Бориса Стругацкого Ксения Рождественская рассказывает о том, как случилось, что лучшие экранизации Стругацких рассказывают о тех, кто думает, надеется и разочаровывается сегодня.
«Сталкер» Тарковского, «Трудно быть богом» Германа, «Я тоже хочу» Балабанова — если нужно что-то узнать о человеке рубежа веков, то вот он, этот человек. Идет в Зону, боясь собственных желаний. Смотрит на окружающее его Средневековье, боясь собственных желаний. Оказывается членом Европейской киноакадемии, боясь собственных желаний.
Почему именно Стругацким так повезло с экранизациями? Что такого они рассказали о человеке и его желаниях? Простенькие «Чародеи» (1982) Константина Бромберга («недурной мюзикл», по определению Бориса Стругацкого, к которому он в конце концов «попривык») — то, что называется «хорошее зрительское кино»: отличные актеры, новогодняя суета, три белых коня, эх, три белых коня — это сказка о желаниях и о том, как обидно и тошно над ними работать. Или «Отель „У погибшего альпиниста"» (1979) Григория Кроманова — сай-фай-хоррор о том, как сложно отличить гомо сапиенс от инопланетянина, живое существо от робота, умного человека от идиота, хорошее, нужное дело от предательства,— и в этом настоящий ужас. Что говорить о громадах «Сталкера» (1979) Тарковского или германовского «Трудно быть богом» (2013) — фильмах, которые исследуют механизмы человеческих желаний, лишая зрителя даже намека на надежду.
Юрий Арабов, автор сценария сокуровских «Дней затмения» (по повести «За миллиард лет до конца света»), считал Стругацких лучшими сюжетистами в русской литературе ХХ века, главными учителями сюжета — «если под сюжетом понимать не только состав событий, но и смысл их».
Дело ведь не только в том, что АБС были готовы сколько угодно раз переписывать сценарии и перепридумывать собственных героев, если этого требовал режиссер. И не только в том, что они относились к результату с удивительным благодушием (Борис Стругацкий, посмотрев бондарчуковский «Обитаемый остров», сказал, что фильм снят близко к тексту, а кадры драк и сражений очень впечатляют). Они понимали, как устроено общество: предвосхищали состав будущего, понимая его смысл. Они осознанно смешивали жанры: Аркадий Стругацкий считал, что нужно «не бояться легкой сентиментальности в одном месте, грубого авантюризма в другом, небольшого философствования в третьем, любовного бесстыдства в четвертом и т. д. Такая смесь жанров должна придать вещи еще больший привкус необычайного. А разве необычайное — не наша основная тема?» Они знали, что «настоящая фантастика — это ЧУДО—ТАЙНА—ДОСТОВЕРНОСТЬ» (здесь и далее цитируется по книге Бориса Стругацкого «Комментарии к пройденному»).