«Правила жизни» исследуют семейную историю Владимира Набокова

Правила жизниИстория

Король, дама, валет

«Правила жизни» исследуют семейную историю Владимира Набокова – не только великого писателя, но и представителя одной из самых любопытных дореволюционных династий – политиков, филантропов, купцов, промышленников и ученых.

Записала Вера Полищук

Весной 2020 года мы с коллегами, разделенные карантинными границами, встревоженные неясным будущим, совещались по почте и в зумах, о чем говорить на очередных Набоковских чтениях. До 125-летия Набокова оставалось еще четыре года, но, как всегда, нас волновали тайны уникального писателя. Тогда возникла идея круглого стола «Набоков во время чумы»: как этот восприимчивый, ранимый художник смог выстоять во времена красной большевистской чумы, а потом коричневой чумы фашизма? Он сумел не просто не согнуться душевно, когда в эмиграции ломались и даже кончали с собой, не выдерживая нищеты, неудач, гонений, многие деятели искусств. Набоков смог перелинять, словно змея или ящерица, и остаться собой. Сменил писательское имя с Сирина на Набокова, язык книг с русского на английский и сохранил дар, душевную свободу, витальность, иронию и презрение к тирании, как точно заметил филолог Михаил Вайскопф.

Тогда я в который раз задалась вопросом, волновавшим меня с первого, еще студенческого, прочтения Набокова: почему он был именно таким? В чем причина, источник, корень этого аристократизма души и несгибаемой силы духа, а не только редчайшего таланта?

Ответить на этот вопрос можно цитатой из всенародного любимца – булгаковского Воланда: «Как причудливо тасуется колода! Кровь!» – как ее ни произнеси, хоть с холодноватым акцентом новомодного насмешника-дьявола Аугуста Диля, хоть с вескими царственными интонациями Олега Басилашвили. Кстати, и искристого дара насмешки, и своеобразной царственности Владимиру Набокову было отпущено щедро. И от высших сил, как их ни назови, и от интереснейшего, многоликого рода – династии Набоковых. Широкая публика склонна замечать лишь ту информационную пену, которую ей показали на поверхности бурного потока набоковской биографии, да и показали те, кто не заглянул в глубокие воды этой реки и не увидел в ней ни поющих русалок, ни пестрых рыб. Спроси любого – выложат лишь обрывки неверно истолкованных фактов: «отпрыск богатейшей петербургской семьи, аристократ, беглец, белоэмигрант, из Европы перебрался в Америку и ради славы и денег написал одиозный роман «Лолита» о нимфетках, а значит, и сам был не прочь, да еще и сноб и не выносил Достоевского». Вот дежурный набор.

Но чтобы понять Набокова как одного из величайших писателей двадцатого века и неординарную личность, нужно отвернуться от домыслов и мифов. И проследовать из королевства кривых зеркал в персональную вселенную Набокова. Эту вселенную мы не поймем, если не узнаем историю династии Набоковых. Историю его великолепного наследства. Не миллионов, не особняков и усадеб, а чего-то неизмеримо более важного. Недаром в своих мемуарах Набоков писал, что презирает россиянина-зубра, ненавидящего советскую власть, потому что она отняла у него земли и деньги: сам Набоков стоически перенес эту потерю и резкую смену статуса – с потомка знатной и богатой семьи на нищего эмигранта-литератора, порой даже гувернера. Но в его книгах звучит пронзительная нота, тоска по утраченному миру с его неповторимым очарованием. Именно поэтому Набоков снова и снова возвращается к картинам прошлого. Без истории набоковской семьи не было бы героев его последнего завершенного русского романа «Дар» – семьи Годуновых-Чердынцевых: путешественника-естествоиспытателя Константина и его сына-литератора Федора.

Даже в 1969 году, уже в Америке, в фантасмагорическом романе «Ада, или Радости страсти», написанном уже по-английски, на пике славы, вызванной «Лолитой», Набоков снова возвращается к истокам. Эта барочная семейная сага развертывается в зазеркальном мире Антитерры, где никакой революции не было, и это сон о России прошлого. Как замок из кубиков, как складные картинки-«пузеля» (так он называл пазлы), Набоков собирает гибрид Америки и России, где весь памятный ему с детства уклад жизни сохранился, только оброс фантастическими деталями: да, здесь есть белые океанские лайнеры и поезда, но телефоны вместо электричества работают на водяной тяге, а над барской усадьбой летит моторный ковер-самолет, унося юных любовников, отпрысков дворянского рода. Во время работы над «Адой» Набокова отделяли от детства и юности в России десятки лет, и все-таки в обитателях Антитерры угадываются воспоминания о тех, кто когда-то окружал его в России. Экстравагантные аристократы, сановники, ученые, артисты, все эти Дурмановы и Виноземцевы не появились бы, не напиши Набоков раньше яркие мемуары Conclusive Evidence («Другие берега»), где обрели литературное бессмертие его предки.

Из набоковских экскурсов в историю династии видно, что многие века род, где сплелись известные фамилии, развивался по накатанному пути. «По отцовской линии мы состоим в разнообразном родстве или свойстве с Аксаковыми, Шишковыми, Пущиными, Данзасами», – писал Набоков.

Перед нами проходит вереница персонажей, и о многих можно было бы написать отдельный роман. Среди них немало и обрусевших иностранцев, например, Корфы и фон Грауны. Набоков вглядывается в прошлое с азартным любопытством исследователя: «усыпанные бриллиантовыми знаками участники славных войн»; «есть министр юстиции Дмитрий Николаевич Набоков (мой дед)», «сибирский золотопромышленник и миллионщик (Василий Рукавишников, дед моей матери Елены Ивановны); есть ученый президент медико-хирургической академии (Николай Козлов, другой ее дед)». Последнему Набоков, по его словам, отчасти обязан научным складом ума и, добавлю, интересом к темным уголкам человеческой психики: Николай Илларионович Козлов был патологом, автором работ о помешанных и самоубийцах, а во многих книгах его потомка появляются фигуры безумцев и даже маньяков, и мы видим искаженный мир их глазами.

И заметьте: рассказывая историю династии, Набоков выбирает для каждого из портретов занятные и яркие подробности, а не сухие, как гербарий, факты. Автор романа «Смотри на арлекинов!», он и историю воспринимал через цветные ромбики усадебного окна – его излюбленный образ. Например, о Карле-Генрихе Грауне, композиторе и оперном теноре, придворном Фридриха Великого, Набоков весело сообщает, что его предок как-то экспромтом заменил прямо на сцене часть оперной партии, которая ему не понравилась. Истинно набоковская изобретательность! А вот одна из бабушек Набокова, Прасковья Николаевна Тарновская, – выдающийся врач-невропатолог и антрополог, криминолог-исследователь и, кроме того, общественный деятель, активная поборница женского образования в России. (Возможно, именно за последний пункт ее жестоко, но, конечно, образно и талантливо высмеял в одном из частных писем мизогин Чехов.) Но сам Набоков из всей ее биографии выделяет одну подробность, драгоценную для него лично. Перед смертью Тарновская сказала: «Теперь понимаю: все – вода». Эти слова Набоков, с его острейшим интересом к метафизике, отдал умирающему персонажу «Дара», потомку Н. Г. Чернышевского, и в романе они – звено сложной цепочки размышлений автора о смерти и бессмертии. Думаю, Козлов и Тарновская – предки не только Набокова, но и Вана Вина из «Ады», писателя и психиатра, коллекционера безумцев. В биографии дяди, Константина

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Универсальный фри Универсальный фри

Кто придумал жарить картофель и почему его любят почти во всех странах мира?

Наука и жизнь
Тайны старой крепости Тайны старой крепости

Люди со всей страны исследуют и восстанавливают Балтийскую крепость XVII века

Отдых в России
Ограбление по… Ограбление по…

Чем обернется присвоение США и ЕС российских активов

Деньги
Нибиру — таинственная планета, или Сестра Солнца в двойной системе Нибиру — таинственная планета, или Сестра Солнца в двойной системе

Нибиру — таинственная планета упоминаемая шумерами

Зеркало Мира
Как быстро почистить и избавить от запахов тканевый диван: советы клинеров Как быстро почистить и избавить от запахов тканевый диван: советы клинеров

Быстрая чистка тканевого дивана: пошаговая инструкция

VOICE
Хитрая, откровенная, бесстрашная: 10 альбомов Тейлор Свифт от худшего к лучшему Хитрая, откровенная, бесстрашная: 10 альбомов Тейлор Свифт от худшего к лучшему

Подробно рассматриваем все альбомы Тейлор Свифт

Правила жизни
«Бежевые мамы»: за что ругают родителей, которые окружают детей бежевыми вещами «Бежевые мамы»: за что ругают родителей, которые окружают детей бежевыми вещами

За что критикуют «бежевых мам» и какими цветами важно окружать ребенка.

Psychologies
Одна семья Одна семья

Президент РФБ Андрей Кириленко — о том, как спорт объединяет людей

RR Люкс.Личности.Бизнес.
Все альбомы группы «Король и Шут» — от лучшего к худшему Все альбомы группы «Король и Шут» — от лучшего к худшему

Разбираем творчество легендарных музыкантов КиШ — от дебюта до заката

Maxim
Чем полезна пшенная каша для организма: 4 свойства Чем полезна пшенная каша для организма: 4 свойства

Пшенная каша знакома всем, но не все знают, насколько она полезна для здоровья

РБК
Топливо из салата и биоразнообразие: как стартапы решают климатические проблемы Топливо из салата и биоразнообразие: как стартапы решают климатические проблемы

Как цифровые решения могут помочь спасти будущее Земли

Forbes
От музея братьев Васнецовых до древних динозавров: чем удивит туристов Кировская область От музея братьев Васнецовых до древних динозавров: чем удивит туристов Кировская область

Что посмотреть в Кировской области, куда обязательно сходить в ее столице?

ФедералПресс
Неловкие вопросы, травля и города-призраки: лучшие новые книги для детей и подростков Неловкие вопросы, травля и города-призраки: лучшие новые книги для детей и подростков

Книги для детей и подростков, которые будет интересно читать и взрослым

Forbes
Лучшие сериалы, снятые по мотивам кинофильмов Лучшие сериалы, снятые по мотивам кинофильмов

Превращать любимый фильм в сериал — вовсе не современное изобретение

Maxim
Скажи «мяу» Скажи «мяу»

Даем таблетку кошке без ссор и скандалов

Лиза
Какая книга считается самой длинной в мире? Нет, это не «Война и мир» Толстого Какая книга считается самой длинной в мире? Нет, это не «Война и мир» Толстого

Самая длинная книга состоит из 1 267 069 слов

ТехИнсайдер
Сдвинуть Землю и умереть: 5 удивительных фактов о самой мощной ГЭС в мире Сдвинуть Землю и умереть: 5 удивительных фактов о самой мощной ГЭС в мире

Говорят, эта ГЭС так велика, что её можно увидеть с Луны

ТехИнсайдер
Записки отельера: как вынести труп из гостиничного номера (желательно незаметно) Записки отельера: как вынести труп из гостиничного номера (желательно незаметно)

Истории из жизни отельера: одно забавное недопонимание

Правила жизни
Сочувствие парню Месть Сочувствие парню Месть

«Манкимен»: идеальное кино по версии Дева Патела

Weekend
Его рок-н-ролл Его рок-н-ролл

Эмин Агаларов: «Элвис в моём исполнении всегда нравился слушателям»

RR Люкс.Личности.Бизнес.
Я — сноб: ресторатор Дмитрий Романов Я — сноб: ресторатор Дмитрий Романов

Ресторатор Дмитрий Романов — почему он все еще художник, а не бизнесмен

СНОБ
Какие на самом деле были зарплаты, пенсии, стипендии в СССР Какие на самом деле были зарплаты, пенсии, стипендии в СССР

Многие современники имеют ложное представление о доходах советского человека

Maxim
Растворить свое ненавистное «я»: как мизогиния поддерживает алкоголизм Растворить свое ненавистное «я»: как мизогиния поддерживает алкоголизм

Отрывок из книги «Зависимая. Реальная история выздоровления»

Forbes
Нзинга Мбади Нгола: как африканская королева 40 лет сражалась с колонизаторами Нзинга Мбади Нгола: как африканская королева 40 лет сражалась с колонизаторами

История африканской королевы, которая была готова пойти на всё ради своей страны

Forbes
Время Евы Время Евы

История о том, как ученые всех запутали библейской метафорой об Адаме и Еве

Вокруг света
Круче, чем «Оскар»: как 22-летняя баскетболистка изменила телерейтинги спорта Круче, чем «Оскар»: как 22-летняя баскетболистка изменила телерейтинги спорта

Кейтлин Кларк продолжает переписывать рекорды женского баскетбола в США

Forbes
«В нашем институте представлены все направления современной астрономии» «В нашем институте представлены все направления современной астрономии»

Директор ГАИШ — об истории института имени П.К. Штернберга МГУ

Зеркало Мира
Один в поле картофель Один в поле картофель

«Меч короля»: Мадс Миккельсен и северный вестерн

Weekend
Сон о счастливой Москве: фильму «Я шагаю по Москве» — 60 лет Сон о счастливой Москве: фильму «Я шагаю по Москве» — 60 лет

Почему «Я шагаю по Москве» — главный фильм в судьбе Георгия Данелии

СНОБ
Пожар на складе: Бакальчук и еще 9 самых обедневших за год российских миллиардеров Пожар на складе: Бакальчук и еще 9 самых обедневших за год российских миллиардеров

Список наиболее обедневших российских участников списка Forbes

Forbes
Открыть в приложении