Игра вдолгую
Точки роста и перспективы Social Impact Bonds в России
Проекты социального воздействия, они же Social Impact Bonds (SIB), — это форма реализации социальных проектов, которая объединяет игроков из нескольких секторов экономики. В России этот рынок только начал зарождаться. В инвестирование проектов социального воздействия уже вложено около 200 млн рублей, т. е. около 3 млн долларов. Апробация модели SIB в России идет четвертый год, и только первый проект подходит к завершению. Однако заинтересованные игроки и профессионалы уже не раз обсуждали актуальность модели, ее преимущества и потенциал. Мы решили узнать у экспертов, каковы перспективы, сдерживающие факторы и точки роста у проектов социального воздействия в России.
Пилотная апробация
Официальный старт запуску проектов социального воздействия в нашей стране дало постановление Правительства Российской Федерации, устанавливающее порядок проведения в регионах РФ в 2019-2024 годах пилотной апробации проектов социального воздействия. Роль драйвера этого инструмента в России взял на себя ВЭБ.РФ. В качестве оператора проектов социального воздействия ВЭБ.РФ обеспечивает проведение финансовой экспертизы, помогает в разработке проекта и определении основных параметров, содействует оформлению необходимой документации, а также организует сквозной мониторинг реализации проекта и процедуру независимой оценки.
В феврале 2022 года в работу по реализации проектов социального воздействия в России включилось Агентство стратегических инициатив (АСИ). Таким образом, АСИ теперь работает как один из операторов проектов социального воздействия в РФ.
В настоящее время в нашей стране запущено 7 проектов социального воздействия по приоритетным направлениям: образование, социальная защита населения, здравоохранение, сопровождаемое проживание. Еще не менее 5 проектов находятся на стадии подготовки.
Как отмечается на сайте Правительства РФ, пилотная апробация позволит сформировать портфель проектов для привлечения частных инвестиций в реализацию национальных проектов, применить проектный подход к решению социально значимых задач с участием социально ориентированных некоммерческих организаций и иных исполнителей за счет внебюджетных источников.
SIB — это инструмент развития территории?
Если мы посмотрим на географию реализации российских проектов социального воздействия, то увидим, что пять из семи проектов реализуются на Дальнем Востоке: два в Республике Саха (Якутия), два в Приморском крае и один в Камчатском крае. Правительство Российской Федерации на протяжении последних лет ведет работу по созданию максимально привлекательного инвестиционного климата на Дальнем Востоке. Могут ли проекты по модели SIB стать инструментом развития территории? С этим вопросом мы обратились к экспертам.
Как считает заместитель Председателя Правительства Республики Саха (Якутия) Ольга Балабкина, SIB могут быть таким инструментом, потому что проекты социального воздействия реализуются в различных отраслях социальной сферы — от образования и здравоохранения до занятости и социальной защиты, социального обслуживания населения. То есть они направлены на улучшение качества жизни, что напрямую влияет на уровень развития производства и технологий в регионе. Однако произойдет ли развитие Якутии благодаря социальным проектам — сегодня говорить пока рано.
«Во-первых, два реализуемых в настоящее время проекта еще не завершены, окончательный вывод об эффективности данного инструмента пока не сделан. Во-вторых, одного успешного завершения проекта социального воздействия недостаточно. Требуется его последующее тиражирование и масштабирование», — говорит Ольга Балабкина.
По ее словам, проект социального воздействия в сфере образования, который реализуется в Хангаласском районе Якутии, охватил более 5 тысяч детей и 700 педагогов из 27 школ Хангаласского района. По предварительным подсчетам, за время реализации проект улучшил общие образовательные результаты детей на 10% относительно прошлых лет. По итогам тестирования отмечается рост базовых знаний учеников восьмых и десятых классов до 29% по русскому языку и до 10% по математике. Численность призеров регионального этапа Всероссийской олимпиады школьников увеличилась с 5 до 11 детей. Результаты финального тестирования детей по русскому языку и математике по итогам учебного 2021–2022 года позволят рассчитать итоговые значения социального эффекта. Также на последнем этапе проекта планируется завершение большой работы: «упаковка» разработанных практик, их оценка и передача Республике Саха (Якутия) в лице Министерства образования и науки Республики Саха (Якутия).
Ханты-Мансийский автономный округ — Югра, занимающий 3-е место в Рейтинге социально-экономического положения регионов России (РИА Рейтинг, 2021), последние два года ведет обсуждение с госкорпорацией ВЭБ.РФ о возможности запуска проектов социального воздействия на своей территории.
«Сама по себе тема достаточно интересна, потому что она близка к теме концессии, государственно-частного партнерства (ГЧП). У нас в регионе ГЧП достаточно неплохо развивается, есть примеры концессионных соглашений. На проекты социального воздействия вместе с ВЭБ.РФ мы смотрим как на пилот. Но пока не получилось зацепиться за конкретную тему, мы ищем варианты. В целом, идея достаточно перспективна для такого региона, как ХМАО-Югра. Я не исключаю, что такие проекты у нас появятся в будущем», — говорит Яков Самохвалов, генеральный директор фонда «Центр гражданских и социальных инициатив Югры».
Инструментом территориального развития SIB могут стать, но есть определенные сложности.
«Проекты социального воздействия — не российское изобретение, а адаптация зарубежного опыта. Все это требует приземления на реалии нашего законотворчества, бюджетные процессы, просвещения о том, какие примеры проектов есть в мире и похожие механизмы у нас в стране. Сама по себе идея покупать только готовый результат достаточно заманчива. И я думаю, это свою роль сыграет. Об этом нужно, наверное, больше рассказывать на конкретных примерах, которые могут быть легко адаптированы для нашей страны и конкретной территории», — говорит Яков Самохвалов.
Первые сложности
В 2022 г в нашей стране только один из семи проектов социального воздействия подходит к завершению — «Повышение образовательных результатов учащихся Республики Саха (Якутия)». Поэтому делать анализ сложностей, с которыми сталкиваются участники при реализации проектов, по мнению экспертов, еще несколько рано. В открытых источниках, в т. ч. на сайте ВЭБ.РФ, когда говорят о промежуточных результатах проекта, о сложностях не упоминают. Нет упоминаний об этом и в деловых СМИ, таких как «Коммерсантъ», «Ведомости», РБК.
Однако уже можно говорить об общих сложностях, которые обнаружились на этапе запуска проектов. От лица государства действует регион, именно регион является заказчиком и плательщиком по обязательствам проекта социального воздействия.
«Инструмент новый, практики применения нет, регулирующий пакет нормативно-правовых документов необходимо создать, тревога ответственных чиновников среднего уровня высокая. Подготовка пакета документов для запуска проекта оказалась сложной и трудоемкой работой, здесь надо отдать должное упорству и профессионализму специалистов ВЭБ.РФ, с каждым новым стартом проекта процедура становилась все более отлаженной», — говорит Татьяна Бурмистрова, соучредитель, председатель совета фонда «Навстречу переменам».
Анализируя имеющиеся отчеты о ходе реализации проектов, находящихся на стадии завершения, можно также предположить, что еще одним серьезным вызовом является разработка системы мониторинга промежуточных результатов проекта.
«Поскольку проект всегда предполагает меняющиеся условия его исполнения, то гибкость исполнителей, которые ориентируются на достигаемые результаты, имеет решающее значение. Вообще, было бы очень интересно провести исследование кейсов реализации проектов социального воздействия, в том числе изучить факторы, влияющие на успех и сложности», — добавляет Татьяна Бурмистрова.
Проекты социального воздействия требуют постоянного тесного взаимодействия заказчика и исполнителя. В случае с проектом «Повышение образовательных результатов учащихся Республики Саха (Якутия)» это Минобрнауки Республики Саха (Якутия) и НИУ ВШЭ. Отсюда первая сложность, связанная с коммуникацией: по прямой между Якутией и организацией-исполнителем Национальным исследовательским университетом «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) почти 5000 км и разница в 6 часовых поясов — когда рабочий день в Якутии завершается, в Москве он только начинается. При этом постоянного присутствия специалистов от НИУ ВШЭ на территории Хангаласского улуса обеспечить невозможно.
«Поэтому ключевым моментом при реализации проекта является распределение обязанностей, высокая взаимная исполнительская дисциплина, согласованность позиций и опора на местные кадры. Не менее сложное — выработка единого видения работ, направленных на достижение запланированных результатов. Доверие между заказчиком и исполнителем — очень важная составляющая успеха. НИУ ВШЭ предпринял определенные усилия для того, чтобы совместно наметить путь для развития муниципальной системы образования. Были созданы горизонтальные методические взаимодействия между школами района, которые держатся на энтузиазме учителей. В будущем при реализации проектов социального воздействия необходимо создавать специальные условия для экспериментальных территорий. Как показал наш опыт, значительно возрастает нагрузка на муниципальных координаторов проекта», — говорит Ольга Балабкина.
Кроме этого, в период реализации проекта были и внешние факторы. Эпидемиологическая ситуация в 2020-2021 гг. повлияла на изменение формата проведения многих мероприятий проекта, большая часть которых прошла в дистанционном режиме.
Точки роста
В октябре 2021 года фонд «Навстречу переменам» выступил инициатором круглого стола «Проекты социального воздействия: потенциал для развития инноваций социальной сферы в регионах» в Общественной палате РФ. Участники отметили, что модель SIB в России весьма актуальна. Однако для ее расширения необходима готовность региональных органов власти сделать шаги, которые отличаются от привычных форматов и схем работы, необходим переход от освоения бюджетных средств к покупке социальных эффектов. Помимо этого, необходима разработка методологии оценки эффектов проектов социального воздействия, расчета возврата инвестиций и появления на рынке достаточного числа квалифицированных оценщиков. Важно вовлечение инвесторов — бизнеса в социальные проекты. В условиях дефицита ресурсов модель SIB может стать более популярной в рамках корпоративной социальной ответственности компаний, поскольку есть надежда, что вложенные инвестиции вернутся через несколько лет.
«Точки роста — это повышение осведомленности бизнесменов, правильно выстроенный баланс между социальным эффектом и коммерческой возвратностью по проектам импакт-инвестирования, справедливая оценка рисков и активное вовлечение государства в развитие инструментов и привлекательности такого инвестирования», — говорит Татьяна Бурмистрова.
По ее словам, непроработанность механизмов социального инвестирования и сложность оценки эффективности расходования средств в социальной сфере являются основными сдерживающими факторами развития государственно-частного партнерства в достижении цели позитивных изменений в социальной сфере. Также есть вопросы к готовности исполнителей в лице социально ориентированных НКО и социальных предпринимателей успешно решать подобные масштабные задачи. С учетом потенциала развития проектов социального воздействия в России, срок пилотной апробации этого финансового инструмента должен быть продлен, поскольку пока он определен до конца 2024 года.
Учитывая пилотный характер внедрения инструмента, механика SIB нуждается в доработке с формальной и содержательной точки зрения, считает Владимир Вайнер, директор Фабрики позитивных изменений.
«Во-первых, это касается самого паспорта проекта, подаваемого на рассмотрение. Сейчас в нем практически не описываются и не детализируются методы оценки результатов на уровне «outcome». Внимание, в основном, фокусируется на наиболее формализованных внешних данных непосредственных действий и непосредственных результатов. Причины этого понятны, но работ по совершенствованию документации недостаточно. Отсылка на независимую экспертизу и оценку проектов по итогам, без детализации механизмов этой оценки, дает право на существование и использование исключительно данных официальной статистики, без каких-либо исследований до и после, а также разработки специально под проект методов мониторинга», — поясняет Владимир Вайнер.
Во-вторых, содержательно можно выделить сразу два уровня проблем. На уровне эффективности внедрения инструмента он точно должен быть ориентирован на стимулирование к развитию инвестиций, однако сейчас расчет идет, скорее, на оформление уже существующих программ и работ КСО крупных корпораций, которым предлагается переоформить свои имеющиеся программы в новый формат.
«С другой стороны, как любые инвестиции, SIB должны быть адекватными условиям рынка — это касается условий возврата инвестиций, но в отличие от обычного контракта, — с достижением социального воздействия. На данный момент так вопрос в принципе не стоит», — отмечает Владимир Вайнер.
Понятие «социальный эффект» отсутствует в российском законодательстве в настоящее время, что тоже накладывает ряд ограничений.
«Всегда возникают вопросы с его определением, измерением, растянутостью во времени. Если мыслить категориями «заказчик — подрядчик — исполнитель», то есть результат оказания услуги. Поскольку определения нет ни в Бюджетном кодексе РФ, ни в каких-то подзаконных актах, то никто не понимает, как с этим работать, все достаточно сложно. SIB-проекты, как правило, дорогие, они сложнее в реализации и достижении социальных эффектов, чем обычные социальные проекты. В каждом конкретном случае приходится страховать риски всех участников процесса, а в случае с огромными инвестициями, это еще труднее. Наверное, эти сложности не позволяют SIB стать повсеместными», — говорит Яков Самохвалов, генеральный директор Фонда «Центр гражданских и социальных инициатив Югры».
Приведем пример. Все социальные проекты так или иначе направлены на изменение качества жизни своих благополучателей в лучшую сторону. Возьмем сферу профилактики табакокурения. Допустим, авторы проекта заявляют о том, что 300 школьников, участвующих в проекте, спустя пять лет перестанут курить. Т. е. социальный эффект будет достигнут в 5-летней перспективе. Но этот проект, с точки зрения российского законодательства, нужно закрыть спустя 1-2 года реализации и отчитаться по нему. И нет никакой формы, которая позволила бы признать социальный проект неуспешным, что социальный эффект не достигнут, технология не сработала или на результат повлияли какие-то внешние факторы, например, ухудшилось социально-экономическое положение. При желании проект можно критиковать и сказать, что невозможно доказать, что в результате проекта достигнуты такието социальные эффекты. Если показатели все же не были достигнуты, то у контрольных органов обязательно возникнут вопросы, а почему это произошло.
Заместитель Председателя Правительства Республики Саха (Якутия) Ольга Балабкина подчеркивает, что выполненный однажды SIB-проект (если он успешен) можно повторить в разных территориях. Либо, проверив как работает конкретная инновация, можно расширить ее действие в новом проекте, охватив бо́льшее количество бенефициаров.
«При этом такие проекты будут более привлекательны для инвестора (меньше рисков недостижения результата), а с другой стороны, проект потенциально может стать дешевле в реализации, после отсечения всего неэффективного, что ценно для заказчика. Наконец, встречаются идеи разделения комплексных проектов на отдельные составляющие, которые показали себя эффективными, и дальнейшая их реализация происходила уже по отдельности», — говорит она.
Развитие импакт-инвестиций
Рост импакт-инвестирования может происходить и без участия государства, когда вкладываются частные средства, либо средства венчурных или инвестиционных фондов, либо фондов, которые предоставляют займы или гранты для достижения социальных эффектов. В конце 2021 года был замечен увеличивающийся интерес к возвратному импакт-инвестированию, к вхождению в капитал стартапов, деятельность которых приводила к импакту в социальной сфере или экологии, отмечает Татьяна Бурмистрова.
Но поскольку рыночная ситуация драматически изменилась, вряд ли можно ожидать ускорения роста и интереса к импакт-инвестициям рыночных игроков, поскольку нужна прежде всего стабилизация экономики в целом.
По мнению Сэра Рональда Коэна, основателя Social Finance, родоначальника проектов социального воздействия в мире, модель SIB позволяет оптимизировать риск, возврат и воздействие, поскольку возврат по инвестициям не зависит от биржевого рынка, а зависит исключительно от достигнутого социального эффекта.
«Это вселяет надежду, что развитие импакт-инвестиций будет происходить прежде всего благодаря развитию модели SIB», — поясняет Татьяна Бурмистрова.
Учредитель группы компаний Seven Suns Development, предприниматель и социальный инвестор Алексей Рыжков считает, что в настоящее время можно говорить лишь об отдельных примерах проектов социального воздействия или о создании такой ниши на рынке.
«Текущая модель общественного устройства в мире в целом и в нашей стране в частности не предусматривает и не предполагает такого явления, как социальные инвестиции и социальные инвесторы. Это скорее исключение из правил. Само понятие «социального инвестирования» означает действие людей от избытка, а не из дефицита, означает уверенное освоение обществом уровня осуществления самостоятельной экономической деятельности, означает осознание того, что каждая деятельность так или иначе оказывает свое социальное воздействие. И необходимо делать так, чтобы это воздействие было позитивным и созидательным, что в свою очередь означает готовность людей брать ответственность за жизнь общества в свои руки. Наличие в обществе большого количества людей, самостоятельно прошедших этот путь, позволяет ставить вопрос о переходе на экономику позитивного социального воздействия. Но работать полноценно это может только в том случае, если все общество, то есть большинство людей в обществе, реализовало эти вещи или хотя бы разделяют их в своем понимании. Это очень высокий уровень развития. Пока мы, как общество, не реализовали это, можно говорить об отдельных примерах проектов социального воздействия или о создании такой ниши на рынке, которая будет включать в себя различные проекты и предприятия позитивного социального воздействия. Нужно делать эту нишу трендсеттером — законодателем моды на рынке самостоятельной экономической деятельности. Сейчас во всем мире мы вступили в период тектонических процессов глобальной трансформации, как говорит наш Президент В. В. Путин. России в этом процессе отведена своя роль — роль скрепы, которая должна объединить мир, сначала предохранив его от входа в разрушительную фазу, построить в себе пример страны — проекта позитивного, созидательного социального воздействия, если хотите, затем распространить эту модель на весь мир. Будем работать над этим», — говорит Алексей Рыжков.
Как повысить эффективность
Механизм проектов социального воздействия по инициативе ВЭБ.РФ был внесен в Концепцию повышения эффективности бюджетных расходов в 2019–2024 годах. Ресурсы, в том числе финансовые, затраченные на решение социальных проблем, должны повышать качество жизни граждан.
По мнению Татьяны Бурмистровой, в обществе растет консенсус в отношении того, что акцент при плате за государственные услуги должен смещаться с обеспечения выполнения формальных количественных результатов на достижение социальных эффектов.
Сейчас большинство социальных услуг обеспечиваются государством, не уделяя должного внимания тому, насколько эффективны эти программы и услуги в достижении позитивных результатов для обслуживаемых групп населения. Существующие контракты с государственными или негосударственными поставщиками социальных услуг оплачиваются по итогам достижения количественных результатов. Модель SIB, собственно, и является залогом эффективности, если социальный эффект не подменяется количественными результатами. Так, например, число заключенных социальных контрактов (ожидаемый результат одного из проектов социального воздействия в РФ) само по себе не может быть метрикой того, что подписанты выйдут из сложной жизненной ситуации, потратив средства на открытие собственного дела или обучения по новой специальности.
«Такого рода ошибки возникают еще на уровне разработки проекта, избежать их можно только с помощью более тщательного, иногда более долгого этапа проектирования, с вовлечением всех заинтересованных сторон, включая бенефициаров. Проектированию должен предшествовать этап сбора данных, вовлечение профессионалов в сфере оценки и теории изменений на этапе разработки проекта», — говорит Татьяна Бурмистрова.
Подход теории изменений
Модель SIB с неизбежностью предполагает построение теории изменений для запускаемых проектов. По-другому она просто не будет работать или не будет эффективной.
«В этом-то и состоит ключевое отличие проектов социального воздействия, что модель предусматривает прозрачное измерение социальных результатов и систему оценки», — говорит Бурмистрова.
Правительства многих стран тратят значительное количество ресурсов ежегодно на антикризисные меры поддержки населения, которые, в основном, состоят из прямых социальных выплат. Такие меры помогают большому количеству людей, но не достигают большого прогресса в решении социальных проблем.
В России также наибольшая доля государственных расходов направлена на социальные выплаты населению, а не на реализацию конкретных проектов, направленных на решение причин системных проблем по улучшению жизни граждан. Модель SIB не предназначена для оказания адресной социальной помощи людям, она ориентирована на изменения, в результате которых адресная социальная помощь больше не потребуется. Либо модель SIB может пилотировать внедрение более эффективных инновационных практик, приводящим к существенным улучшениям жизни людей. После успешного пилотирования, т.е. доказанной эффективности, практики могут быть внедрены в государственную систему помощи.
В любом случае, как считают эксперты, модель SIB — это игра вдолгую, которая должна иметь свою логику изменений и мониторинг промежуточных краткосрочных и среднесрочных результатов, которые должны привести к итоговой цели — снижению/ изменению статус-кво проблемы.
Юлия Вяткина, редактор журнала «Позитивные изменения»
The Long Game
Growth Points and Prospects of Social Impact Bonds in Russia.
Social Impact Bonds (SIB) are a form of social project implementation that brings together players from several sectors of the economy. This market is just emerging in Russia. About 200 million rubles (about $3 million) has been invested in social impact projects so far. After more than three years of SIB trials in Russia, only one project is nearing completion. However, stakeholders and professionals have had numerous discussions on the relevance, advantages and potential of the new model. We decided to ask experts about the prospects, constraints, and growth points for social impact bonds in Russia.
Pilot testing
The Russian Government officially signaled the launch of social impact bonds in the country by issuing a decree establishing the pilot testing procedure in the Russian regions for 2019- 2024. VEB.RF has taken on the role of the driver of this instrument in Russia. As the operator of social impact bonds, VEB.RF provides financial examination, assists in project development and determination of key project parameters, assists in preparing the necessary documentation, and organizes end-to-end monitoring of project implementation and an independent evaluation procedure.
In February 2022, the Agency for Strategic Initiatives (ASI) got engaged in the implementation of social impact bonds in Russia. This made ASI one of several SIB operators in Russia.
So far seven SIB projects have been launched in our country in the following top priority areas: education, social protection, health care, and assisted living. At least five more projects are under preparation.
As noted on the website of the Russian Government, the outputs of the pilot testing will come in the form of a portfolio of projects for raising private investment to implement national projects, along with a project-based approach to addressing socially important problems with the involvement of socially oriented non-profit organizations and other contractors funded from nonpublic sources.
SIB — a territorial development tool?
If we look at the geography of Russian social impact projects, we can see that five of the seven projects are being implemented in the Far East: two in the Republic of Sakha (Yakutia), two in Primorsky Krai and one in Kamchatka Krai. In recent years, the Government of the Russian Federation has started work on maximizing the favorable investment climate in the Far East. Can SIB projects become a territorial development tool? We turned to the experts with this question.
According to Olga Balabkina, Deputy Chairman of the Government of the Republic of Sakha (Yakutia), SIBs can be used for that purpose, because they are implemented in various sectors of the social sphere — from education and healthcare to employment and social protection or social services. That is, they are aimed at improving the quality of life, which directly affects the level of development of production and technology in the region. However, it is still too early to say whether SIBs will fuel territorial development in Yakutia.
“First, the two projects currently underway have not yet been completed; there is no final conclusion on the efficiency of this tool. Second, successful completion of a SIB project alone is not enough. It requires further replication and scaling”, Olga Balabkina says.
According to her, the current social impact project in the field of education, which is implemented in Khangalassky district of Yakutia covers more than 5,000 children and 700 teachers from 27 schools of the district. According to preliminary calculations, the project has improved the children’s overall educational performance by 10% compared to previous years. Test results show an increase in the basic knowledge of eighth and tenth grade students of up to 29 percent in Russian language and up to 10 percent in mathematics. The number of winners in the regional stage of the All-Russian School Olympics increased from 5 to 11 children. Once we see the final testing results in Russian language and mathematics at the end of the academic year 2021/2022, we will be able to calculate the final figures of the social effect. A lot of work is planned for the last stage of the project: “packaging”, evaluating and transferring the practices developed to the government of the Republic of Sakha (Yakutia), represented by the Ministry of Education and Science.
Khanty-Mansi Autonomous Okrug — Yugra, which comes third in the Ratings of Social and Economic Status of Russian Regions (RIA Rating, 2021), has been discussing the opportunity to launch social impact bonds in its territory with VEB.RF state corporation for the last two years.
“The topic itself is quite interesting, because it is close to the topic of concessions and public-private partnerships (PPP). PPP is developing quite well in the region, some concession agreements are also in place. We consider SIB projects implemented together with VEB.RF as a pilot. But so far we haven’t found a specific topic to focus on, we’re still considering all the options. On the whole, the idea is quite promising for a region like Yugra. It is likely that we will have such projects in the future”, says Yakov Samokhvalov, General Director of the Yugra Center for Civic and Social Initiatives foundation.
SIBs can become a territorial development tool, albeit with some limitations.
“Social impact bonds are not a Russian invention, but a borrowing of foreign practice. They require adaptation to our legal system, budgeting processes, education about what examples of projects exist in the world and what domestic mechanisms are available in the country. The idea of buying only the finished result looks quite tempting per se. And I think that will play a part. We should probably talk more about this with specific examples that can be easily adapted to our country and specific territory”, Yakov Samokhvalov added.
First challenges
Only one of the seven social impact projects in our country is coming to completion in 2022, “Improving the Educational Performance of Students in the Republic of Sakha (Yakutia)”. Therefore, experts believe it is too early to analyze the challenges faced by the project participants during their implementation. Open sources, including VEB.RF website, do not mention any problems when describing the interim results of the projects. Nor do the business media, such as Kommersant, Vedomosti, or RBC.
However, we can already talk about the general difficulties that emerged at the project launch phase. The regional government acts on behalf of the state, ordering the intervention and paying for the results of the project.
“This is a new tool, there is little practical application experience, the regulatory documents are still to be worked out, so understandably mid-level officials are quite alarmed about it. Preparing the paperwork to launch the project proved to be a complex and time-consuming job, and we must give credit to the persistence and professionalism of VEB.RF specialists, the procedure becoming more and more streamlined with each new project launch”, says Tatiana Burmistrova, co-founder and Chair of the “Toward Change” Foundation Board.
Judging from the available progress reports on the projects nearing completion, another major challenge is developing a system for monitoring the interim results of the project.
“Since the project conditions change all the time, it is vital that the contractors are flexible and focus on the end results. In general, it would be very interesting to do case studies of social impact projects, including the factors that influence the success and difficulties”, Tatiana Burmistrova added.
Social impact projects require constant close interaction between the customer and the contractor. In case of the project “Improving the Educational Performance of Students in the Republic of Sakha (Yakutia)”, the customers are the Ministry of Education and Science of the Republic of Sakha (Yakutia) and the National Research University — Higher School of Economics. Hence the first difficulty related to communication: the Republic of Yakutia is 5,000 kilometers and 6 time zones away from the contractor, NRU HSE — by the time Moscow gets to the office, the working day in Yakutia is almost over. At the same time, it is impossible to have the specialists from HSE to be permanently present in Khangalassky ulus.
“Therefore, the key to project implementation is delegation of responsibilities, high mutual contractor discipline, coordination of the positions, and reliance on local staff. Equally difficult is to develop a unified vision of the works aimed at achieving the planned results. Trust between the customer and the contractor is a very important part of success. NRU HSE has made some effort to jointly chart a development path for the municipal education system. Horizontal methodological interactions between schools in the district have been created and are sustained solely by the teachers’ enthusiasm. In the future, when implementing social impact projects, it is necessary to create special conditions for the experimental areas. As our experience has shown, the workload of the municipal project coordinators increases considerably”, says Olga Balabkina.
In addition, external factors were also in action during the project period. The epidemiological situation in 2020-2021 influenced the change in the format of many project activities, most of which had to be carried out remotely.
Growth points
In October 2021, the “Toward Change” Foundation initiated a round table “Social Impact Bonds: the Potential for Social Innovation in the Regions” at the Civic Chamber of the Russian Federation. The participants noted that the SIB model is very relevant for Russia. However, its expansion would rely on the regional authorities being ready to take action that is different their traditional work formats, to move from the “spending budget” to purchasing social effects. Further, it is also necessary to develop a methodology for evaluating the effects of SIB projects, calculating the return on investment and the training a sufficient number of qualified evaluators. It is important to keep the business investors involved in social projects. Given scarce resources, the SIB model may become more popular as part of Corporate Social Responsibility programs, done with the hope of getting the investment back in a few years.
“The growth points include raising awareness of the businesses, finding the balance between the social effects and commercial returns in impact investment projects, a fair risk assessment and active involvement of the state in developing the instruments and making such investment attractive”, says Tatyana Burmistrova.
According to her, the underdeveloped social investment mechanisms and the difficulty of assessing the effectiveness of social spending are the main constraints for the development of public-private partnerships in achieving the goal of positive social change. The preparation of the contractors, namely socially oriented non-profit organizations and social entrepreneurs, to successfully address such large-scale tasks also raises concerns. Given the potential for the development of social impact projects in Russia, the term of the pilot testing of this financial instrument should be extended, as for now it is defined until the end of 2024.
Given the pilot nature of SIB implementation, its mechanics need to be formalized and substantiated, says Vladimir Vainer, director of the Positive Changes Factory.
“This starts with the actual project passport submitted for consideration. Right now, it barely details the outcome evaluation methods. The main focus goes to the most formalized external data of immediate actions and immediate results. The reasons for this are clear, but the work to improve documentation is not enough. The reference to an independent examination and evaluation of projects based on the results, without detailing the mechanisms of this evaluation, allows only the official statistics to exist, without any research before and after, or specific development to match the project monitoring methods”, Vladimir Vainer explains.
Secondly, we can distinguish problems at two levels at once. At the level of the implementation efficiency, it should definitely focus on stimulating the growth of investment, but now there is more reliance on the registration of existing CSR programs of the large corporations, which are invited to move their existing programs into the new format.
“On the other hand, like any investment, SIBs must be appropriate for the market conditions — this applies to the conditions of return on investment, which are dependent on achieving the social target, unlike in ordinary investment contracts. Currently, this question is not raised at all”, Vladimir Vainer notes.
The concept of “social impact” does not currently exist in Russian law, which also imposes a number of restrictions.
“There are always questions with its definition, measurement, its stretch in time. If you think in terms of “customer — contractor — subcontractor”, there is a service provided and the result of that service. Since it is not defined in the Budget Code of the Russian Federation or in any bylaws, no one understands how to work with this, everything is quite complicated. SIB projects are usually expensive, they are more difficult in implementation and achieving social impact than ordinary social projects. In each specific case, the risks of the project participants must be insured, which is especially difficult in case of large investment amounts. These difficulties will likely prevent SIBs from becoming really widespread”, says Yakov Samokhvalov, General Director of the Yugra Center for Civic and Social Initiatives foundation.
Here is an example. All social projects are aimed at improving the quality of life of their beneficiaries, in one way or another. Take the area of smoking prevention. Let’s say the project authors claim that 300 students participating in the project will stop smoking after five years. That is, the social effect will be achieved over a span of five years. But from the point of view of the Russian law, the project should be closed and reported on after one or two years in implementation. Also there is no norm that would allow a social project to be recognized as unsuccessful if the social effect is not achieved, the technology does not work, or the results are affected by some external factors, like deteriorating social and economic situation. You can go ahead and criticize the project, saying that there is no proof that the respective social effects were achieved as a result of the project. If the targets are not reached, however, then the supervisory authorities will certainly have questions as to why it happened.
Olga Balabkina, Deputy Chairman of the Government of the Republic of Sakha (Yakutia), emphasizes that once a SIB project is successfully implemented, it can be repeated in other territories. Or, by testing how a particular innovation works, you can extend it to a new project to reach more beneficiaries.
“In this case, such projects will be more attractive to the investor (lower risk of failure in achieving the results), and on the other hand, the project could potentially become cheaper to implement, after cutting out all the inefficiencies, which the customer will appreciate. Finally, there are ideas of dividing complex projects into separate components, which have proven effective, and their further implementation will take place individually”, she says.
Development of impact investing
The growth of impact investing can also occur without government involvement, when private funds are invested either by venture capitalists or investment funds, or by foundations that provide loans or grants to achieve social effects. At the end of 2021, there was a growing interest in return impact investing, in entering the capital of startups whose activities led to an impact in the social or environmental sphere, Tatyana Burmistrova says.
But since the market situation has changed dramatically, one can hardly expect an acceleration of growth and interest in impact investing by market players, since what is needed first and foremost is general economic stabilization.
According to Sir Ronald Cohen, founder of Social Finance and pioneer of social impact projects worldwide, the SIB model optimizes risks, returns and impact, as return on investment does not depend on the stock market activity but solely on the social impact achieved.
This gives us hope that the development of impact investing will take place primarily through the development of the SIB model”, Tatiana Burmistrova explains.
Alexey Ryzhkov, the founder of Seven Suns Development Group, entrepreneur and social investor, believes that at the moment we can only talk about individual examples of social impact projects or the establishment of such a niche in the market.
“The current model of social structure in the world in general and in our country in particular does not provide for or accept the existence of such a phenomenon as social investment and social investors. It is rather an exception to the rule. The very notion of “social investment” means people acting from surplus rather than deficit; it means the society has confidently reached the level of carrying out independent economic activity; it means the realization that every activity has its social impact in one way or another. And we need to make sure that this impact is positive and constructive, which in turn means that people are ready to take responsibility for society into their own hands. The existence of a large number of people in the society who have crossed this path on their own, allows us to raise the question of the transition to the economy of positive social impact. But this can only work fully if all of the society, that is, the majority of people in the society, have realized these things or at least share an understanding of them. This is a very high development level. Until we as a society have realized this, we can talk about individual examples of social impact projects or about creating a niche in the market that will include various positive social impact projects and enterprises. We need to make this niche a trendsetter in the market of independent economic activity. The world is now experiencing a tectonic shift of global transformation, as President Putin says. Russia has its own role in this process — the role of a crossroads, which should unite the world, first preventing it from self-destruction, acting as an exemplary country — a design of positive, constructive social impact, if you will, then spreading this model to the whole world. We’ll be working on this”, Alexey Ryzhkov says.
Improving efficiency
The mechanism of social impact bonds initiated by VEB.RF was included in the Concept for Improving the Efficiency of Budget Expenditures in 2019-2024. Resources, including financial resources spent on social problems, must improve the quality of life of citizens.
According to Tatyana Burmistrova, there is a growing consensus in the society that the focus of paying for public services should shift from ensuring the fulfillment of formal quantitative results to achieving social effects.
Right now, most social services are provided by the state with little regard for how effective these programs and services are in achieving positive outcomes for the demographics served. Existing contracts with state or private providers of social services are paid based on a measurement of quantitative results achieved. The SIB model is in fact the key to effectiveness, as long as the social effect is not replaced by quantitative results. For example, the number of social contracts concluded (the expected result of one of the social impact projects in the Russian Federation) cannot in itself be a metric of the fact that signatories will get out of a difficult life situation by spending money to start their own business or learn a new profession.
“These kinds of errors occur as early as the design level of the project, and can only be avoided through a more thorough, sometimes longer design phase, involving all stakeholders, including beneficiaries. The design should be preceded by the data collection stage, the involvement of professionals in the field of evaluation and theory of change at the stage of project development”, says Tatiana Burmistrova.
The theory of change approach
The SIB model inevitably involves building a theory of change for the projects launched. Otherwise, it simply will not work or will be ineffective.
“That’s the key difference between social impact projects, that the model provides for a transparent measurement of social results and an evaluation system”, Burmistrova says.
Many governments spend major resources each year on anti-crisis population support measures, which mainly involves direct social payments. Such measures help a large number of people, but achieve little progress in solving social problems.
In Russia, too, the greatest share of government spending is used to make social payments to the population, rather than to implement specific projects in order to address the underlying causes of systemic problems to improve the lives of citizens. The SIB model is not designed to provide targeted social assistance to people; it is focused on changes whereby targeted social assistance will no longer be needed. Alternatively, the SIB model can pilot the introduction of more effective innovative practices, leading to significant improvements in people’s lives. Once successfully piloted, i.e. proven effective, practices can be incorporated into the state aid system.
In any case, according to experts, the SIB model is a long game, which should have its own logic of change and monitoring of intermediate short- and medium-term results leading towards the final goal — reducing/changing the status quo of the problem.
Yuliya Vyatkina, editor, Positive Changes Magazine
DOI 10.55140/2782-5817-2022-2-2-14-23
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl