Алексей Поляринов: как литература помогает ему справляться с нервозностью

EsquireРепортаж

Писатель Алексей Поляринов — об инженерном подходе к книгам, пользе инстаграма (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) и писательстве как терапии

Максим Мамлыга

Фото: Алексей Колпаков

Герой проекта Esquire «12 апостолов», писатель Алексей Поляринов выпустил дебютный роман «Центр тяжести», сборник эссе «Почти два килограмма слов» и совместно с Алексеем Карповым перевел сложнейший роман Дэвида Фостера Уоллеса «Бесконечная шутка», шедевр американской литературы. В интервью Esquire Поляринов рассказал, что общего у писательства и современного искусства, как литература помогает ему бороться с нервозностью и как благодаря Instagram (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена) он нашел свою аудиторию.

Письмо как способ читать книги

Чтобы лучше понять книгу, мне гораздо легче записать свои мысли о ней — такое своего рода артикуляционное мышление. Впервые это у меня случилось со «Свободой» Франзена. Я прочитал книжку, начал что-то о ней набрасывать и понял, что стал лучше понимать, о чем она.

Это никогда не было именно рецензией на книгу в привычном понимании. Нет, я всегда искал в тексте какую-то мысль, идею, от которой можно оттолкнуться, использовать ее как материал для размышления. Это был важный момент в том смысле, что я, наверное, сам стал лучше писать, когда начал писать о книгах.

Чтение и реверс-инжиниринг

Мне всегда доставляло удовольствие то, как вроде бы простые и просто сложенные слова могут резонировать в уме, в душе у человека. К этому я подходил, скажем, инженерно-технически. В науке есть такой термин — реверс-инжиниринг, когда ты в обратную сторону пытаешься разобрать некий аппарат или алгоритм, чтобы понять, как он работает, чтобы прийти к его началу. Это очень практическая штука, когда ты пытаешься раскрутить историю, понять метод. Я реально получаю кайф, когда занимаюсь обратным инжинирингом книги. В такие моменты ты чувствуешь себя детективом, Шерлоком или Хаусом, который решает задачу и находит изящное решение: о, так вот как оно работает! — вот этот момент я очень люблю.

О пустоте в хороших книгах

Когда я читаю книгу, я, образно говоря, бегаю по роману с рулеткой, измеряю его, наношу измерения на какую-то условную мысленную карту, и потом на этой мысленной карте я вижу как бы чертеж романа и понимаю: о, в этой книге есть огромная пустая комната, которой нет в основном тексте, ее не видно при поверхностном чтении, она не поддается измерению.

Именно так происходит, когда ты натыкаешься на действительно классный роман. Там есть сюжет, есть история, драма и есть еще что-то — вот эта вот пустота. Сердце книги там находится. Во многих хороших книгах есть эта пустота, в той же «Бесконечной шутке» — это книга с сердцем. Пустота — это пространство. А пространство я воспринимаю как возможность дышать. Пустыня — не место, где ничего нет; пустыня — место, где ты можешь дышать бесконечно.

Об описаниях секса в литературе

Я их часто проматываю, потому что мне кажется, что вообще ни один писатель не умеет писать о сексе. И мне обычно довольно скучно это читать. Серьезно, вообще без шуток сейчас. Даже когда про кого-то там говорят, например, «Прилепин умеет писать про секс», я такой прочитал — ну, норм.

Иногда, когда ты инжениришь книгу в обратную сторону, ты можешь понять, зачем нужна такая сцена, — допустим, здесь жестокий секс контрастирует со следующей главой, где какая-то нежная любовь. Но ты видишь, как это технически сделано, и такой думаешь: окей, ты сделал этот прием, но все равно я не понимаю — зачем. Во мне это обычно не резонирует совершенно. И я говорю про хорошие сцены, а про плохие… Например, в «Безгрешности» Франзена просто мрак. Сцена, где герои несколько часов трахаются в лесу и прям до мозолей — ну, серьезно? Серьезно? Это настолько дурацкая сцена, что ее даже номинировали на Bad Sex Awards. Но, кстати, в «Свободе» у него более-менее нормально.

Фото: Алексей Колпаков

О новой сентиментальности

В русском языке хуже с проявлением чувств, чем в английском. Даже слово «заплакал» звучит гораздо хуже. Я читал «Хорошо быть тихоней» Стивена Чбоски в оригинале, там герой постоянно плачет, и это выглядит абсолютно нормально. Ну, то есть cry и cry. Потом ты открываешь перевод, нормальный вроде, и тебе кажется, что герой — ноющая хрень, ужасно раздражает.

Когда ты читаешь Достоевского, ты понимаешь, что все эти истерики в его уже позднем творчестве высмеивали, но даже тогда это не считалось faux pas, как сейчас. Потом был модернизм, потом постмодернизм, который все это высмеивал, а сейчас мы, видимо, откатываемся немного назад. Время не стоит на месте, появляется какая-то новая сентиментальность, у нас гораздо выше толерантность к таким вещам, не такая, как в постмодерне. Мы их не высмеиваем автоматически, наоборот — тянемся к ним. Возможно, это и есть метамодернизм.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

У меня лапки У меня лапки

Девушка, у которой много кошек, — не мем, а образ жизни

Tatler
Красота — в глазах смотрящего Красота — в глазах смотрящего

Юлия Барановская — путешественник с большой буквы

OK!
А дома лучше А дома лучше

Основатель Capital Group Павел Тё построил самую дорогую квартиру в Москве

Tatler
12 сериалов для тех, кто не хочет ничего смотреть 12 сериалов для тех, кто не хочет ничего смотреть

Эти 12 сериальных подкастов можно и нужно просто слушать

Weekend
Жажда топлива: какие бывают двигатели, и чем они питаются Жажда топлива: какие бывают двигатели, и чем они питаются

Иногда у инженеров выходят весьма занятные экземпляры двигателей

Популярная механика
10 самых перспективных управленцев России до 30 лет — 2020. Выбор Forbes 10 самых перспективных управленцев России до 30 лет — 2020. Выбор Forbes

Номинанты в рейтинг Forbes «30 до 30» в категории «Управление»

Forbes
У них есть брат и сестра! Всё о родственниках принцев Гарри и Уильяма У них есть брат и сестра! Всё о родственниках принцев Гарри и Уильяма

Есть темы, на которые Виндзоры говорят неохотно

Cosmopolitan
«Подушка безопасности измеряется неделями»: Эмин Агаларов о риске банкротства, кредитах в долларах и пустых ТЦ «Подушка безопасности измеряется неделями»: Эмин Агаларов о риске банкротства, кредитах в долларах и пустых ТЦ

Интервью с Эмином Алагаровым, музыкантом и вице-президентом Crocus Group

Forbes
Что мешает голливудской улыбке? Развеиваем мифы о здоровье зубов Что мешает голливудской улыбке? Развеиваем мифы о здоровье зубов

Разоблачаем мифы о здоровье зубов и учимся ухаживать за ними с умом

Cosmopolitan
Охотник за пузырями: сможет ли легендарный инвестор Масаеси Сон найти «новую Alibaba» в эпоху пандемии Охотник за пузырями: сможет ли легендарный инвестор Масаеси Сон найти «новую Alibaba» в эпоху пандемии

Главное правило владельца SoftBank Масаеси Сона — терпение

Forbes
Победа в очередной битве с раком мозга осталась за учеными Победа в очередной битве с раком мозга осталась за учеными

Эти препараты побуждают иммунные клетки съедать клетки злокачественных опухолей

Популярная механика
Матильда Шнурова — о правильном питании и ценах на ЗОЖ-меню Матильда Шнурова — о правильном питании и ценах на ЗОЖ-меню

Матильда Шнурова о своем новом проекте, ЗОЖ-питании и гендерной принадлежности

РБК
Один на всех Один на всех

Максим Семеляк обнаруживает сбывшиеся пророчества в фильме «Брат 2»

Esquire
Безразличные матери. Как проработать детские травмы в зрелом возрасте Безразличные матери. Как проработать детские травмы в зрелом возрасте

Отрывок из книги «Безразличные матери. Исцеление от ран родительской нелюбви»

Forbes
Почему у папы печень больше? Почему у папы печень больше?

Женщины и мужчины отличаются друг от друга куда больше, чем мы привычно считаем

Maxim
Пэн Дженофф: История сироты Пэн Дженофф: История сироты

Отрывок из романа Пэм Дженофф, в котором Ноа находит пристанище в цирке

СНОБ
«Главный принцип — не ломать себя». Давид Ян о том, какие привычки меняют качество нашей жизни «Главный принцип — не ломать себя». Давид Ян о том, какие привычки меняют качество нашей жизни

На фоне пандемии мы все резко задумались о своем здоровье и образе жизни

Forbes
Новая реальность: каким будет мир во время карантина и после него Новая реальность: каким будет мир во время карантина и после него

О том, насколько важно принять ситуацию с карантином и как не сойти с ума

РБК
Пришествие из виртуала: как фантастический спорт стал реальным Пришествие из виртуала: как фантастический спорт стал реальным

Грань между рисованным и реальным стала потихоньку размываться

Популярная механика
Напрасные клятвы: почему новая сделка ОПЕК+ не сбалансирует рынок Напрасные клятвы: почему новая сделка ОПЕК+ не сбалансирует рынок

Даже сверхусилия сегодня вряд ли приведут к балансировке рынка

Forbes
Леа Сейд. Превращение Леа Сейд. Превращение

«Родилась с серебряной ложкой во рту» — это о ней

Караван историй
Чем прославился Анатолий Кашпировский Чем прославился Анатолий Кашпировский

Мы ударились в ностальгию и вспомнили подвиги главного волшебника позднего СССР

РБК
Пить или не пить? Вопрос дня Пить или не пить? Вопрос дня

Продажи алкоголя в России значительно выросли в период самоизоляции

СНОБ
Море зовёт Море зовёт

Традиционный яхтенный обзор в майском номере Robb Report

Robb Report
Конец фильма: что видят люди перед смертью Конец фильма: что видят люди перед смертью

В конце любой кинокартины на экране появляются финальные титры

Популярная механика
Человек-эпоха: отрывок из последней книги Эдуарда Лимонова «Старик путешествует» Человек-эпоха: отрывок из последней книги Эдуарда Лимонова «Старик путешествует»

Фрагменты из последний книги Лимонова: посещение им Франции в 2018-2019 годах

Esquire
«Деньги — это ловушка». Французский писатель Жан-Кристоф Гранже о нацизме, депрессии и жизни по Фрейду «Деньги — это ловушка». Французский писатель Жан-Кристоф Гранже о нацизме, депрессии и жизни по Фрейду

Жан-Кристоф Гранже рассказывает, как боролся с депрессией и искал отца

Forbes
Омолодились: ДиКаприо, Деймон и другие актеры, сыгравшие юных персонажей в кино Омолодились: ДиКаприо, Деймон и другие актеры, сыгравшие юных персонажей в кино

Тенденция приглашать 30-летних на роль подростков зародилась довольно давно

Cosmopolitan
На свой страх и риск На свой страх и риск

Рассказываем, какие полисы могут пригодиться тебе в поездке

Cosmopolitan
Алкогений: Джек Лондон Алкогений: Джек Лондон

Джек Лондон: «Я в первый раз напился пяти лет от роду...»

Maxim
Открыть в приложении