Неделя
Письма
Номера вместо имен
№ 36 Историк Виталий Семенов — о том, как гибнет историческая память
Доступ к памяти. Дорого
Тема очень больная… Пока не столкнешься реально с архивом, то, наверное, кроме понятия «архивная крыса» ничего не приходит на ум, а между тем архивы и библиотеки — неисчерпаемый кладезь исторической мудрости и памяти. Отношение к ним — показатель культуры в государстве и обществе. У нас (пожалуй, за исключением столичных центров) все это пребывает если не в варварском запустении и забвении, то в состоянии небрежности, порожденной повсеместным невежеством. Нельзя сказать, что совсем ничего не делается. Есть, например, оцифровка архивных фондов и возможность работать с ними в интернете. Но сразу же наталкиваешься на меркантильный подход «хозяев» фондов, требующих оплаты (и немалой) за пользование документами, хотя это и не от хорошей жизни, а от нищеты бюджета. И еще, автор совершенно прав: в любом деле нужен энтузиаст-бессребреник, тогда дело сдвинется в добрую сторону.
Мерило ценности
Так ли уж все архивные залежи имеют непреходящую историческую ценность? Наверное, во многих регионах еще сохранились так называемые партархивы. Где-то их переименовали на новый лад — в архивы новейшей истории (в данном случае она отсчитывается от прихода к власти большевиков). Приходилось работать в одном из таких — бывшем калужском партархиве. Наряду с действительно ценными бумагами гигантское скопление пропагандистской макулатуры. Внушительнейшая, скажем, картотека на тему «Ленин и Калужский край». При том что Владимир Ильич ни разу не был в Калуге: не жил здесь, не учился, не работал, не скрывался в ссылке, не приезжал в командировки, не лечился и т.д. Ничего это не было, а архив гигантский. Его содержимое, в принципе, стандартно: воспоминания старого большевика такого-то о встрече с Лениным там-то, воспоминания старой большевички такой-то о встрече с вождем в ином месте... Бесчисленное количество воспоминаний о состоявшихся (есть подозрение, что выдуманных или серьезно приукрашенных) рандеву с Ильичём. Их историческая ценность вызывает сомнение. Шаблонное исполнение. Казенно-бюрократический слог. Выверенная идеологичность. И, как говорится, «ничего личного», в смысле живого. Можно это хозяйство, конечно, хранить вечно. И думать, что оно будет полезным