Ластоногий спецназ
Мурманские ученые получили награду за работу с боевыми тюленями
Транспортировочный ящик для тюленей сделан на заказ из хорошо струганных досок, сбоку — стенки из капроновой сети, сверху — два замка, внутри — усатая морда с большими темными глазами. Бузя — серая тюлениха — за свою жизнь путешествовала несколько раз. С острова Большой Кий в Баренцевом море кораблем до поселка Лиинахамари, оттуда на грузовике на полигон Красные Камни (берег Кольского залива), а потом на автомобиле в город Полярный.
Собственно, с умения добровольно забираться в такой ящик во многом и начинается настоящая служба тюленей двойного назначения. Именно так ученые называют животных, которые могут одновременно пригодиться как военным, так и на гражданке. В отличие от служебных собак, которые генетически склонны искать укрытие, для служебных тюленей забираться в будку или в другое тесное помещение — стресс. Но без этого сама тюленья служба невозможна.
— При мобилизации тюленей рассаживают в ящики, грузят в самолет, на корабль или в автотранспорт и доставляют на место работы,— рассказывает «Огоньку» замдиректора по науке Мурманского морского биологического института (ММБИ) РАН Дмитрий Ишкулов.— Тюлень приспособлен для жизни сразу в двух средах — в воде и на суше, поэтому после минимальной адаптации животные готовы выполнять задание, даже если они переместились в другой часовой пояс. В этом их преимущество перед китообразными. Тех же дельфинов и белух — арктических китов — перевозят в специальных ваннах: их кожа должна быть постоянно влажной, иначе она потрескается.
Мурманский морской биологический институт — учреждение, которое не имеет аналогов в мире. Он находится за полярным кругом и вот уже несколько десятков лет изучает морских млекопитающих, занимаясь одновременно и фундаментальной, и сугубо прикладной наукой. В 1984 году в нем благодаря стараниям академика Геннадия Матишова возник отдел, который курировал создание полусекретного полигона для разработки методов подготовки боевых морских млекопитающих. С тех пор боевую амуницию примерили на себя самые разные представители животного мира: дальневосточные сивучи (то есть морские львы), котики, черноморские дельфины-афалины, белухи, серые и гренландские тюлени, кольчатые нерпы, тюлени-хохлачи и морские зайцы.
Не так давно ученые во главе с академиком Геннадием Матишовым получили премию С.О. Макарова (обычно дают за выдающиеся научные труды в области океанологии) от президиума Академии наук за цикл работ «Использование морских млекопитающих в служебных целях». На сайте РАН появилось поздравление академику с упоминанием, что работы по использованию боевых тюленей могут снова стать актуальными в связи с активизацией террористической угрозы. Смогут ли ластоногие встать, так сказать, в строй? И «войти в оборонный комплекс страны»?
Плавники и ласты на службе отечеству
Сегодняшний мурманский отряд ластоногих — остаток некогда мощного комплекса по тренировкам морских млекопитающих, развернутого в СССР во второй половине прошлого века. С одной стороны, ученые и военные пытались разгадать загадки работы организмов животных, чтобы использовать это для создания новейшего вооружения, с другой — использовать самих животных.
— Все, что касается работы с морскими млекопитающими, окружено множеством мифов,— рассказывает «Огоньку» завлабораторией биотехнических систем ММБИ РАН Александр Зайцев,— потому что эти работы обычно не афишируются. Конференции по «служебному» использованию морских животных в мире не проводятся. Как правило, это полусекретные работы, и каждая страна предпочитает держать эти секреты при себе. Ведь есть базовые принципы работы с морскими млекопитающими, но у каждого тренера есть свои трюки — как именно убедить животное выполнить ту или иную задачу. По сути, это сплошное творчество.
Из-за этой секретности мифы только множатся. Кто-то утверждает, что в советское время дельфины безжалостно убивали в Черном море диверсантов, умели прыгать с парашютом и охраняли атомные подлодки. Скептики, наоборот, уверены, что все дело ограничилось опытами на уровне цирка шапито. Правда, как всегда, оказывается где-то посредине.
Полигоны ММБИ РАН на Баренцевом море и в Кольском заливе стали третьей точкой на карте СССР, где создавали так называемые биотехнические системы — именно так скупо на языке научной документации называются Бузя, Шлепа, Змей, Рада, Соня, Фес, Вета, Табита и Селена, обитающие сегодня на биостанции Красные Камни. Хотя животное в этой системе — всего лишь небольшая часть айсберга.
— Первым в 60-е годы прошлого века у нас в стране появился военный дельфинарий в Казачьей бухте (Севастополь), где начали готовить боевых дельфинов,— рассказывает «Огоньку» один из последних директоров легендарного комплекса Виталий Варганов.— Идею создания океанариума поддержал главнокомандующий Военно-морским флотом СССР Сергей Георгиевич Горшков. Это был грандиозный проект, который осуществлялся силами всего Советского Союза. Над созданием биотехнической базы работало 52 научно-исследовательских института самых разных профилей!
В итоге дельфинарий (позже, когда туда привезли животных с Дальнего Востока, он стал назваться океанариумом) размещался на площади 19 гектаров, включал большой гидротехнический комплекс, состоящий из трех вольеров, бассейнов, насосных и водозаборных станций, казармы, лабораторного корпуса и других вспомогательных зданий и сооружений. Специально для его нужд были построены основательные молы на входе в Севастополь.
Официально перед учеными, почти половина из которых была офицерами ВМФ, стояла задача разгадать «эффект Грея» у дельфинов, названный так по имени открывшего его ученого. Заключался он в том, что дельфин плавает со скоростью в 10 раз большей, чем позволяет мощность его мышц. Для решения задачи ученые построили 50-метровый желоб с окошками по бокам, по которому запускали дельфинов, записывая параметры их движения. В итоге выяснили, что дельфины развивают большую скорость благодаря особому кожному покрову, который гасит турбулентность, и животному не приходится тратить силы на преодоление завихрений водных потоков.
Поняв этот дельфиний секрет, физики должны были изобрести методику, при которой при меньшей мощности двигателя атомных подводных лодок они развивали бы большую скорость и издавали как можно меньше шума. Впрочем, удалось ли перевести это фундаментальное открытие на язык конкретных технологий — об этом история умалчивает.