Игра в бога
Страшные новости об обнаружении брошенных малолетних детей в квартирах напоминают сводки боевых действий. Только в этом году — Киров, Москва, Мытищи, Санкт-Петербург; двоих не спасли, они скончались от голода… Кто виноват в бездействии, помимо непутевых родителей? Первым делом, не дождавшись выводов профессионалов, винят органы опеки и попечительства: мол, а для чего еще они созданы? Их же, впрочем, винят и в самоуправстве — леденящие душу истории о том, как у родителей отбирают детей, появляются регулярно. Почему к опеке накопилось столько претензий, что даже президент страны поручил разобраться два года назад? Как вообще сложилась ситуация, когда столь чувствительная материя, как вмешательство госоргана в жизнь семьи, не подчиняется ясным принципам? И главное — реально ли эти принципы выработать, да так, чтобы опека больше не занималась, как выражаются правозащитники, игрой в бога, не отвечая при этом перед живыми людьми? «Огонек» присмотрелся к истокам проблемы и проанализировал два законопроекта, которые в ближайшее время будут внесены в Госдуму, чтобы изменить положение.
— Суд по ограничению нас в родительских правах длился семь минут,— рассказывает «Огоньку» Анатолий Киселев, отец шестерых детей.— Уже три месяца дети в детском доме. Плачут. Хотят домой. Мы с женой навещаем их каждый день. Но можем это делать только в часы посещений с 18:00 до 20:00. Скоро будет суд по восстановлению родительских прав. Не могу представить, что буду делать, если мы проиграем.
Лида и Анатолий Киселевы живут в Карелии, в городе Костомукша. У них четыре сына от 5 до 18 лет и две дочери-двойняшки, им по четыре. В 2015‑м Киселевы перевели троих сыновей на семейное обучение. Семья отказалась от прохождения детьми промежуточных аттестаций в школе. По закону при семейном обучении это не обязательно: дети должны пройти только государственную итоговую аттестацию. Органы опеки несколько раз приходили с проверкой к Киселевым и в итоге обратились в суд с требованием лишить Киселевых родительских прав, так как они «препятствуют образованию» своих детей.
— У нас четырехкомнатная квартира, я владею бизнесом,— говорит Анатолий Киселев.— Проверьте сами: в квартире есть все, что нужно для учебы,— парты, ноутбуки, учебники…
Районный суд Костомукши отклонил иски опеки. Но 28 сентября 2018 года Верховный суд все-таки ограничил Киселевых в родительских правах (это значит, что детей должны забрать у родителей на полгода). Лидия Киселева попыталась спрятать детей — уехала с ними из Костомукши. Ее задержали в январе в Москве на автостанции у ВДНХ: на основании судебного решения был объявлен розыск. Силовая операция, да и только…
В принципе, есть два документа, которыми должна руководствоваться опека: Семейный кодекс и закон «Об опеке и попечительстве». Специалист по охране детства (так называются сотрудники опеки официально) совершает «отобрание» ребенка у родителей (еще один термин из законодательства) по следующим причинам: нарушение прав ребенка на образование; игнорирование родителями основных потребностей ребенка — в еде, отдыхе, одежде; физическое или моральное насилие, непосредственная угроза его жизни и здоровью, а также если родитель не в состоянии обеспечить надлежащие воспитание и развитие ребенка. Невооруженным взглядом заметно — формулировки общие, а порой, как считают эксперты, еще и нелепые. И как их применять, когда надо действовать? Механизм, оказывается, есть: специалисты по охране детства принимают решение об «отобрании» исходя в основном… из своего личного мнения.
— В законах, регулирующих работу опеки, немало неточностей, многие трактовки очень общие,— подтверждает Галина Семья, член Координационного совета при правительстве РФ по проведению Десятилетия детства, сопредседатель экспертного совета комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей.— Это и позволяет органам опеки толковать заложенные нормы широко и неоднозначно. Например, что такое конкретно угроза жизни и здоровью? На федеральном и региональном уровнях нет четких критериев. Процедуры возврата ребенка обратно в семью, если выясняется, что отобрание было без достаточных оснований, нет вовсе…
В случае с семьей Киселевых специалисты по охране детства, как считают юристы, вольно интерпретировали понятие «нарушение прав на образование». Раз дети не приходят в школу и не проходят аттестацию, значит, не учатся.
У Киселевых забрали детей по решению суда, но это, оказывается, возможно и без оного — 77‑я статья Семейного кодекса позволяет это сделать «в ситуации, угрожающей жизни и здоровью ребенка». Надо ли добавлять, что именно эта статья — источник большого количества необоснованных «отобраний»?
— Семейное законодательство осталось самым отсталым в РФ,— говорит «Огоньку» глава Временной комиссии СФ по совершенствованию положений Семейного кодекса РФ Елена Мизулина.— Два года назад по поручению президента России мы начали проводить анализ необоснованных изъятий детей из семьи. Анализ показывает, что непрозрачность закона, касающегося работы опеки, в частности расширенное толкование опекой понятия «угроза жизни и здоровью», приводит к разрушению семьи, к изъятию ребенка, когда в этом нет необходимости.
«Страшно недобдеть»
У Олеси Уткиной, матери-одиночки из Санкт-Петербурга, инвалида по слуху, забрали в начале 2019‑го двух детей — пятилетнюю Дашу и двухлетнего Кирилла — по 77‑й статье. Живет Олеся бедно, в маленькой комнате в коммунальной квартире. Ее слуховой аппарат сломался, она не слышала звонков в дверь врача, которая пришла к детям, не открыла. А врач вызвала опеку. Итог: формулировка «угроза жизни» в отчете представителей органов опеки, которые забрали детей у Олеси, сославшись на замеченные бдительными инспекторами «нож, лежащий на тумбочке, грязь, неубранные постели и вещи, разбросанные игрушки, запах мочи из детского горшка».
— Что именно органы опеки сочтут угрозой жизни и здоровью ребенка — их личное дело, законодательство это не конкретизирует,— объясняет Елена Альшанская, руководитель благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам».— Им страшно недобдеть. Вдруг ты уйдешь, а с ребенком что-то случится? И ответственность за это на себя брать страшно, ведь есть статья — за халатность.
Вообще-то, объясняет адвокат Надежда Гольцова, председатель экспертного совета «Юристы против ювенальной юстиции», изъятие при угрозе жизни и здоровью по Семейному кодексу должно происходить следующим образом. Специалисты опеки приходят, видят эту угрозу, после чего обращаются в органы местного самоуправления, получают постановление об отобрании, подписанное главой муниципалитета, и забирают ребенка. При этом сотрудники опеки обязаны немедленно уведомить прокуратуру. И в семидневный срок подать в суд на лишение (либо ограничение) прав родителей. Это сложная бюрократическая волокита (собрать все необходимые по закону документы за этот срок непросто), поэтому опека нашла способ ее обойти, на деле большая часть отобраний происходит на основании акта о выявлении беспризорного и безнадзорного несовершеннолетнего.
— Такой акт,— продолжает юрист,— составляет сотрудник полиции, вызванный опекой, причем зачастую в присутствии родителей, хотя по закону он должен оформляться, когда ребенок найден без родителей. Такой абсурд у нас является нормой! И на основании этого акта дети фактически изымаются из семьи. Так делать просто гораздо удобнее.
— Это правовой беспредел. Без суда у родителей забирают ребенка и составляют акт о том, что нашли его без родительского надзора,— возмущается Александр Гезалов, член совета по вопросам детей-сирот и детей, оставшихся без попечения, при Министерстве просвещения РФ.— По закону о профилактике беспризорности и безнадзорности полиция вообще не должна действовать на территории квартиры, она на улице беспризорных должна ловить. Но опеке так удобно, а мне потом сами полицейские говорят — мы какой-то фигней занимаемся…
К слову, у Лиды Киселевой из Костомукши полиция забрала пятерых несовершеннолетних детей в Москве на автостанции именно по акту о безнадзорности. Хотя решение суда и имелось, привести его в исполнение полагалось приставам, но в ситуацию оперативно вмешалась полиция. Благо толкование самого понятия «безнадзорность» в законе «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» звучит так: «безнадзорный — несовершеннолетний, контроль за поведением которого отсутствует вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения обязанностей по его воспитанию…». Понятно, что полиция трактует «отсутствие контроля» как хочет. «Практика показывает, что при изъятии на основании „акта о безнадзорности“ расширяются основания отобрания,— подтверждает Надежда Гольцова,— таким основанием может стать любое ненадлежащее, по мнению сотрудников полиции и опеки, исполнение родительских обязанностей...»
Страшно ведь недобдеть…
Теперь статистика. По данным прокуроров субъектов РФ, в 2016 году (это последние обнародованные официальные данные) по 77‑й статье Семейного кодекса (при непосредственной угрозе жизни и здоровью) у родителей было отобрано 3288 детей. При этом в «Отчете о результатах работы территориальных органов МВД России по предупреждению и пресечению безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних» за тот же 2016 год значится цифра вдвое больше: по инициативе органов внутренних дел из семей изъято 7 тысяч 500 детей.
Бедность как причина
Ольга Жегулова из Краснодарского края одна воспитывает девятерых детей. От социальной защиты получает 500 рублей в месяц на ребенка и субсидию на оплату ЖКХ. «Я зарабатываю в месяц 20 тысяч,— рассказывает Ольга.— Летом с детьми еще подрабатываем на виноградниках. Мы просто на грани выживания. Когда я начала требовать помощи от соцзащиты, писать и жаловаться, пригрозили, что детей в детдом заберут. Когда домой приходит опека, я денег занимаю, чтобы к их приходу холодильник набить продуктами. Чтобы оснований забрать детей не было. Мы все в долгах».