Как эволюция привела нас к сумасшествию
Психическое расстройство, любое душевное неблагополучие — это опасность и повод для тревоги. Часто они лишают человека власти над самим собой, могут казаться каким-то проклятием или иметь другое мистическое объяснение. Так происходит потому, что люди слабо понимают истоки их происхождения. Биологическая основа душевных заболеваний порой не ясна самим врачам-психиатрам. Рассуждения про рецепторы к дофамину и серотонину звучат как заклинания, но ничего по сути не дают, а новые открытия в нейробиологии большинством врачей игнорируются. И всё же психиатрия понемногу становится более научной. Это даёт возможность ей не превратиться снова в идеологический инструмент, в инструмент притеснения.
Человек зациклен на речи. Красивая и богатая эпитетами речь до сих пор воспринимается как признак большого ума. Многие тесты в психиатрии и психологии оценивают психическое состояние именно по речевым функциям, по работе человека со словесным материалом. Но кто сказал, что тот, кто мало говорит или говорит нескладно, менее развит, чем тот, кто говорит много и цветисто? Если ребёнок плохо говорит, его отправляют к логопеду, но если он плохо рисует, никто не назначает ему дополнительных уроков рисования. Речь — одна из производных нашей психики, но не её квинтэссенция. Представьте себе мир, где основой человеческого общения стала не речь, а обоняние. Специальные органы выделяют в воздух целые фразы, а нос становится центром нашего информационного обмена. Однако осенью и зимой кто-то лишается возможности участвовать в «разговорах» из-за насморка, а есть те, кто с рождения искажённо воспринимает запахи или совсем лишён обоняния. Для них создадут специальные языки, возможно даже жестовые, какие есть сейчас у глухих, или что-то вроде шрифта Брайля для слепых. Они смогут получать инвалидность, ведь их состояние в «обонятельном» человечестве будет считаться болезненным. Важна не сама функция, а то, насколько мы ориентированы на неё, насколько она лежит в основе нашей культуры.
Психиатрия за пределами одного вида
Многие считают, что внутренняя (психическая) жизнь существует только у человека, но вряд ли это так. Разум и психика не появились волшебным образом, когда произошла последняя мутация, превратившая переходную форму в Homo sapiens. Человек и другие животные представляют собой континуум (непрерывную последовательность) различных разумных состояний. Эту идею активно развивает и отстаивает Франс де Вааль в своей книге «Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?» (издательство «Альпина нон-фикшн», 2017). В самом деле, очень самонадеянно считать, что мы единственный разумный вид на Земле. Мы чересчур ценим свои нейробиологические адаптации и из-за этого легко отказываем в разумности тем видам, которые ими не обладают. Или мы просто не можем понять, что и животные ими обладают?
Животные способны к познавательной и творческой деятельности. Конечно, крокодил не побеждает на городской олимпиаде по математике, а шимпанзе не пишут сонеты. Однако это не означает, что у них нет психической жизни или когнитивных способностей. Способности к счёту, например, есть не только у шимпанзе, но и у голубей, причём они мало различаются, а цыплята считают почти как люди. Различия между человеком и другими млекопитающими скорее количественные, чем качественные. Люди с большим трудом способны проникнуть в умвельт* животных, понять их переживания. Но мы можем наблюдать за их поведением и искать соответствие между психическими расстройствами у людей и отклонениями в поведении у животных.
Сложность поиска у животных психических отклонений или их аналогов вызвана самой концепцией диагностики психических расстройств у людей. На чём врач-психиатр строит свой диагноз? Можно назвать три основных канала для получения диагностической информации: самоотчёт пациента о самочувствии, наблюдение за пациентом и последующий анализ его поведения и специальные методы исследования — психологическое обследование, нейровизуализационные (КТ, МРТ) и нейрофункциональные (ЭЭГ) методы, биохимические тесты.
Теперь попробуем применить это к нашим питомцам и жителям дикой природы. Животные не обладают речью. Нам трудно понять, что они чувствуют, ведь животные не сообщают в привычной нам (словесной) форме о своих переживаниях. Когда мы говорим, что понимаем кошку, мы опираемся на анализ её поведения, на собственные проекции и прошлый опыт общения с ней или её сородичами. В некоторых случаях результаты поведенческого анализа больше расскажут о нас самих, чем о животном.
В случае с животными из-за невозможности самоотчёта активно используется второй канал диагностической информации — анализ поведения. Поведение можно проанализировать с двух позиций: статистическая распространённость — насколько часто подобное поведение встречается у других представителей этого вида в таких же условиях; функциональность (адаптивность) поведения — насколько то или иное поведение полезно, то есть помогает достичь конкретной цели, способствует выживанию животного/распространению его генов.
По этим соображениям болезненными для представителей фауны могут считаться редкие действия, не приносящие пользы. Пытаясь отыскать у животного эквивалент «человеческого» психического расстройства, надо понять, помогает ли животному это поведение, насколько оно вообще распространено, чем вызвано и к чему приводит.
* Умвельт — картина мира, формируемая в восприятии живого существа в зависимости от доступных ему сенсорных способностей.
На шаг назад
Поведение обезьян представляет ценный источник информации. Приматы позволяют нам заглянуть в своё прошлое, найти биологические корни психических расстройств у человека. Например, известно, что травматические события могут привести к развитию у шимпанзе синдрома, похожего на «человеческое» посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), а также поведения, напоминающего по внешним проявлениям депрессию.
ПТСР имеет очевидную рефлекторную природу, как фобии и другие тревожные расстройства (панические атаки). Приступы заболевания запускаются конкретным стимулом, и первый случай обычно привязан именно к этому стимулу. Получается, что, если нервная система животного способна образовывать рефлекторные дуги*, учиться на поступающем извне материале, это создаёт возможность для развития психического расстройства. Чем сложнее становится нервная система, тем больше возможностей возникает для её нарушений, для развития психических расстройств. Молотки ломаются редко, а смартфоны и компьютеры «глючат» и «зависают» заметно чаще. Может, причина психических расстройств в сложности нашей психики?