Зимнее утро: Тайная награда Анны Вульф
«…Мечтать буду только о вас».
Анна Вульф — Пушкину
Старицкий уезд и его обитатели
Низкий поклон Гарольду Вульфу, что в семнадцатом столетии отважился покинуть родную Швецию для неведомой ему России! Как возрадовался бы бесстрашный швед, узнав, сколько его далёких наследниц станут адресатами пушкинской лирики: Анна Керн и Катенька Вельяшева — обе по матери Вульф, Анна (Нетти), Евпраксия (Зизи), Анна (Аннета) — урождённые Вульф!
Аннета, она же Анна Николаевна, так и не сменившая свою нерусскую девичью фамилию, — самая преданная обожательница поэта. До последнего дня Пушкина и до своего последнего часа…
«Я был свидетелем твоей златой весны». Александр Пушкин встретил Анну в пору и своей «золотой весны», они почти ровесники: она — на пороге восемнадцатой весны, он — девятнадцатой. Тогда, летом 1817 года, Пушкин впервые приезжает в Михайловское и знакомится со своими тригорскими соседками.
Анна Вульф остроумна, впечатлительна, мечтательна и немного сентиментальна. Любит поэзию — зачитывается Байроном и Томасом Муром, ирландским поэтом-романтиком, что не может не импонировать Пушкину. Встречи их продолжатся и со временем станут всё более желанными для Анны. Все её чувства и помыслы сконцентрированы лишь на одном: быть рядом с Александром, видеть его, жертвенно служить ему.
Весной 1826 года Прасковья Александровна, матушка большого семейства Вульфов— Осиповых, к слову и сама очарованная Пушкиным, увозит дочь подальше от «беды». Из Малинников летят к Пушкину горькие жалобы Анны: «…Вы раздираете и раните сердце, цену которому не знаете…»
А вот и весьма неординарное суждение Алексея Вульфа, брата Анны, «доверенное» им другу-дневнику: «Эти два дня (11—12 сентября 1828 года. — Л. Ч.) не оставили после себя много замечательного. Я видел Пушкина, который хочет ехать с матерью в Малинники, что мне весьма неприятно, ибо от того пострадает доброе имя и сестры и матери, а сестре и других ради причин это вредно».
Минул ещё год в жизни поэта, насыщенный странствиями и любовью. В сентябре 1829 года Пушкин вернулся в Москву из полного военных опасностей Арзрумского похода и тотчас — к Гончаровым на Большую Никитскую, где его ожидала довольно прохладная встреча. Зато на Пресне, в доме сестёр Ушаковых Катеньки и Лизоньки, Пушкин бывает чуть ли не всякий день — его там всегда ждут.
Альбом Елизаветы Ушаковой, подобно скрытой камере, запечатлел отзвуки тех салонных бесед — острых шуток и любезностей, каламбуров и признаний, — что звучали в пресненском доме.
Мелькают на альбомных страницах профили и ножки Катеньки Ушаковой, портреты Натали Гончаровой, этой неприступной крепости «Карс», и её строгой маменьки, будущей тёщи поэта, рисунки котов и котят с их любезной «хозяйкой» Лизонькой, сценка взятия Арзрума и автопортреты Пушкина…
О! Альбом! Живи сто лет,
Нашу память сохраняя!..
Без тебя и нас как нет…
Ах! Живи, нас вспоминая!
Давным-давно эти полушутливые, но полные надежды строчки украсили альбом некоей барышни пушкинской поры. Вот и заветный «Ушаковский» альбом, счастливо уцелевший в водовороте времени, сохранил память о влюблённой Анне Вульф. Пушкин изобразил её в полный рост, задумчиво глядящей на дорогу, рядом с полосатым верстовым столбом и отметкой «235», — столько вёрст разделяли Москву и тверское сельцо Малинники.
Под исполненным пером рисунком Пушкин надписал и тотчас густо зачеркнул: «je vous attends à M(?)», что в переводе с французского — «я жду вас в М(?)». Не из Малинников ли слышался поэту тот немой призыв?! Любовная нить, связующая поэта с барышней Анной Вульф, столь непрочная и эфемерная, продолжает виться…
Как-то вдруг, в одночасье, московская жизнь и вместе с ней общество милых «пресненских харит» наскучили поэту. И вот уже дорожный возок исправно «отсчитывает» рвы и колеи знакомых тверских просёлков.
Достигнув сельца Павловского, Пушкин попадает в объятия добрейшего Павла Ивановича Вульфа, хозяина усадьбы. Приветствует его и хозяйка, «гамбургская красавица» Фредерика Ивановна, Фриценька, — её, как желанный трофей, муж-победитель привёз из немецкого похода.
И почти сразу по приезде (известен день — среда 16 октября) поэт наносит визит в Малинники, где застаёт одинокую Анну Вульф: она, бедная, страдает флюсом и не может радоваться жизни, ехать с сёстрами в Старицу взглянуть на «новых уланов». Вместе они сочиняют письмо Алексею Вульфу, приятелю поэта, где Пушкин игриво объясняет причину внезапного приезда: «Проезжая из Арзрума в Петербург, я своротил вправо и прибыл в Старицкий уезд для сбора некоторых недоимок. Как жаль, любезный Ловлас Николаевич, что мы здесь не встретились! то-то побесили б мы баронов и простых дворян!» И далее живо и весело описывает нравы обитателей Вульфовых усадеб.
«День чудесный»
Среди деревенских забав, удовольствий и трудов летит время, вот уже и ноябрь, близится воскресенье. День рождения пушкинского шедевра! «3 ноября» — эту дату Пушкин выводит под первыми строфами «Зимнего утра».
Но почему дано такое название? Поэт всегда точен в словах, событиях, деталях — ведь на календаре всего лишь начало ноября. Верно, по некоему капризу природы зима в тверском краю в тот год выдалась необычайно ранней, выпал снег и ударили первые морозцы.
Другая странность. Вот, обращаясь к любимой, поэт предлагает запрячь в санки «кобылку бурую». И тут же в следующих строках новый призыв: предаться бегу «нетерпеливого коня»?! Да не мог же Пушкин допустить столь явную несуразицу!
Обратимся к черновикам. Там всё в соответствии: не кобылку, а «коня черкасского» изначально дóлжно было запрячь в сани. Но не показался ли породистый скакун поэту слишком вычурным для простой деревенской прогулки?
И главное, почему это гениальное творение не относят к любовной пушкинской лирике? «Зимнее утро», так повелось, включено в школьные учебники как чудесное стихотворение о природе. А ведь оно — о любви, и отнюдь не платонической!
Самый животрепещущий вопрос: кто она, безымянная красавица, которую поэт призывает то открыть «сомкнуты негой взоры», то промчаться с ним в санях по первому снегу? И почему имя той женщины, разделившей ночь любви с Пушкиным, не вызвало доселе интереса у целой армии пушкинистов?!
Ответ прост: никто уже за давностью и неимением малейших зацепок не сможет назвать его! Но попробуем отважиться на поиски той безвестной счастливицы и восстановить ход промелькнувших дней…
Кто из старицких красавиц мог осмелиться на подобное? Невозможно и помыслить, все барышни: и хорошенькая Катенька Вельяшева, и томная Нетти, и Машенька Борисова, «цветок в пустыне, соловей в дичи лесной, перла в море», — под присмотром строгих маменек и тётушек! И только над влюблённой Анной Вульф в тот день нет надзора — она грустит и ждёт в своём доме.
Сияет озарённым светом
Наш дом.
«Наш дом» трижды упоминается в черновиках. Но в беловую рукопись эти строчки не вошли. Дом в Малинниках…
Деревянный усадебный особняк, окружённый парком, спускающимся к берегу Тьмы. Для поэта всегда отводилась в нём комната. «Старый помещичий одноэтажный дом времён Пушкина отлично сохранился, — свидетельствовал в 1899 году тверской краевед И. А. Иванов, — он выстроен из корабельного леса. Посредине широкое, открытое крыльцо поддерживается колоннами из толстых сосновых брёвен, комнаты низкие, глубокие и мрачные; кое-где остались ещё потолки с матицами; окна небольшие, и их мало… мебель старинная, красного дерева, кресла жёсткие, неудобные, с закруглёнными цельными деревянными спинками; на стенах висят два-три зеркала в старинных красивых рамах красного дерева».