«Мир стал более жесток к женщинам». Главная писательница Израиля о том, почему быть хорошей матерью уже недостаточно
Израильская писательница №1 Орли Кастель‑Блюм рассказала Forbes Woman об антисемитизме, косых взглядах и любви к детям
Орли Кастель‑Блюм — влиятельный женский голос в современной литературе Израиля. Ее роман 1992 года «Город Долли» об одержимой материнской заботой женщине-враче, которая подозревает у приемного сына все болезни сразу и ставит на нем медицинские эксперименты, включен ЮНЕСКО в список всемирного культурного наследия. Кастель-Блюм неоднократно получала премию премьер-министра Израиля и другие призы за свою короткую прозу, а в 2015 году стала лауреатом главной литературной награды Израиля — премии Сапира — за «Египетский роман». Орли Кастель-Блюм прилетела в Москву представить русское издание романа и поговорила с литературным обозревателем Forbes Woman Натальей Ломыкиной о возможностях женщины в литературе и в жизни, об образе еврейской матери, писательской бедности и антисемитизме.
Каково вам быть писательницей номер один в Израиле? Что это меняет в вашей жизни?
Я хорошо себя чувствую в этой роли, но так было не всегда. Израиль такая мачистская страна, связанная с войной, армией, генералами. Я, например, научилась печатать, когда служила в армии в пустыне. Я пишу уже 30 лет, но до сих пор немного страдаю от некоторых атавизмов этой мачистской культуры. Сейчас это уже не так чувствуются, и, надо сказать, в Израиле довольно много женщин-писателей.
Роман «Город Долли» внесен в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Это несколько удивляет, ведь получается, есть необходимость охранять роман. Как вам объяснили, почему книга получила такой статус?
Я тоже удивилась, когда узнала об этом. Я заметила, что статус наследия ЮНЕСКО действительно производит сильное впечатление на людей. Самое удивительное, что это произошло именно с книгой «Город Долли». Потому что это очень проблемный роман о том болоте, в котором Израиль сейчас находится.
Очевидно, что под городом Долли — «самым безумным городом в мире», осажденным «арабофобией» изнутри и французскими воздушными налетами извне, — вы подразумеваете Израиль. Возможно, ЮНЕСКО защищает роман как раз от правительства, чтобы книгу не затолкали под ковер цензуры?
Может и так. Не думаю, что сегодня «Город Долли» мог бы выйти. Роман был издан примерно за четыре-пять лет до убийства Ицхака Рабина (дважды премьер-министр Израиля, лауреат Нобелевской премии мира, убит 4 ноября 1995 года — прим. Forbes Woman). C тех пор сильно изменилось правление и до сих пор все не так, как было до Рабина, и сегодня вряд ли кто-то бы издал книгу, в которой мать вырезает на шее у ребенка карту Израиля.
«Это невероятно сложно: быть и женой мужу, и матерью детям, и писательницей. Я решила отделаться от «жены мужа» и заниматься тем, что для меня действительно важно»
В мире есть стереотип еврейской матери, опекающей, очень любящей. Вы доводите материнство в романе до гротеска, опасного, безумного. Как отреагировали женщины на этот роман?
Это было просто ужасно. Моя мама тогда, в девяностые, работала в банке, и к ней подходили коллеги и спрашивали: «Что у вас вообще дома происходило? В какой семье она выросла?». Мама очень стеснялась и говорила: «Что ты такое написала? Какой позор!». Я родила свою первую дочь сразу после того, как умер мой отец. Он умер, когда я была на седьмом месяце беременности. Я была анорексичкой с большим животом (у меня с 10 лет была анорексия, сейчас уже нет). Дочка родилась слабенькой. В три месяца она чуть не умерла: я сделала ей кашу, ее вырвало, и она это вдохнула. У меня не было телефона, муж забрал машину. И я бежала в отчаянии по улице, держа на груди ребенка, пыталась остановить машины: возьмите меня, пожалуйста, отвезите скорее в больницу. Кто-то остановился, нас отвезли, ей засунули трубки в горло и спасли, но я с тех пор немного не в себе. А она всегда болела, и каждый раз мне говорили: «Ничего страшного!». Но когда отец болел, ему тоже говорили: «Ничего страшного».
Это был тяжелейший период — 3 года ужасных трагедий, которые невозможно представить. И я так боялась, что не верила врачам: ходила к одному, к другому, и никому не верила. Мне было очень плохо, и я пошла к психиатру, которого просто нашла в телефонной книге. Это была большая ошибка. Он спросил «Чем ты занимаешься?». Я сказала, что у меня очень много фобий и что я писательница. Он не поверил, что я писательница, решил, что я придумываю, и дал мне таблетки от шизофрении. Чтобы у меня не было этого психоза и чтобы я больше не воображала, что могу писать. Полтора года я принимала таблетки, и просто лежала в кровати без сил. Пока не пришла моя мама и практически насильно не отвела меня к другому врачу, и через две недели все прошло. Можно считать, что «Город Долли» появился благодаря этому сумасшедшему психиатру, в том числе.