«Корпорация самозванцев»
Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР
В 1948 году Николай Павленко, бывший председатель кооперативной строительной артели, присвоил себе и подчиненным воинские звания и создал теневую организацию — Управление военного строительства. На протяжении четырех лет она, используя подложные документы, заключала с государством договоры на строительство шоссейных и железных дорог. В книге «Корпорация самозванцев. Теневая экономика и коррупция в сталинском СССР» (издательство «НЛО») главный научный сотрудник Института советской и постсоветской истории НИУ ВШЭ Олег Хлевнюк разбирает устройство теневой экономики позднего сталинизма на примере истории Павленко и его организации. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, в котором объясняется, почему чиновники доверительно относились к деятельности УВС и порой даже не подозревали, что их обманывают.
«Благодушие» и «утрата бдительности»: феномен сетевого доверия
Применительно к советской действительности, прежде всего в ее сталинском варианте, историки нередко предпочитают говорить о недоверии или принудительном доверии1. Априорные представления о советской жизни нередко рисуют картину всеобщей подозрительности и ослабления доверия между людьми, что стимулировалось государственной политикой террора, поощрения доносов и идеологическими кампаниями бдительности и ксенофобии. В значительной степени это верно. Вместе с тем даже тоталитарная система не способна полностью ликвидировать доверие как важнейший институт социального взаимодействия.
1Важное обсуждение этих вопросов на уровне исторических подходов см. в блоке статей под рубрикой «„Товарищи“ и „враги“: советское общество доверия» в журнале «Неприкосновенный запас» (2013. № 6 (92)): Хоскинг Дж. Доверие и недоверие в СССР: общий обзор; Тихомиров А. Режим принудительного доверия в Советской России, 1917–1941 годы; Хупер С. Доверие и террор: в поисках научного подхода к кадрам; Горлицкий Й. Структуры доверия после Сталина. См. также: Хоскинг Дж. Доверие: история. М.: Росспэн, 2016.
В отношениях между населением и государством его можно заменить принудительным доверием, основанным на страхе или грубой индоктринации. В отношениях между людьми оно может быть сведено до минимума опасениями доносов и риском компрометации «подозрительными связями». Однако в целом вне доверия невозможно решение основной массы проблем повседневной жизни и само существование социума даже в условиях тоталитаризма. А значит, доверие должно сохраняться и проявлять себя в разных формах в разных социальных общностях и группах.
Для прояснения этого вопроса недостаточно априорных социологических конструкций и общего взгляда на некоторые характерные черты советской политической системы. Как верно отмечает Йорам Горлицкий, «одна из сложностей, связанных с доверием, состоит в том, что чем более изощренным является даваемое ему определение, тем сложнее подобрать для него эмпирическое наполнение». Изучение этого «эмпирического наполнения» и уточнение на основе реальных фактов представлений о феномене доверия, несомненно, является важной, хотя и непростой задачей. Кое-что может подсказать в этом отношении и история корпорации Павленко.
В этой книге к феномену «доверия» я буду обращаться дважды. Первый раз сейчас, когда речь пойдет о доверии покровителей и чиновников к Павленко и его организации. Второй раз в главе 4, когда будут анализироваться социальные связи в самой организации.
Итак, деятельность Павленко предоставляет многочисленные свидетельства о широком распространении в среде советских чиновников доверительных отношений и неформального взаимодействия, которое в различных пропагандистских и следственных материалах характеризовалось как «благодушие» и «утрата бдительности». Почему же чиновники, с которыми взаимодействовал Павленко, доверяли ему и принимали на веру его легенду? Какими были рутинные способы взаимодействия в различных административных структурах? Материалы следствия по делу УВС показывают наличие в советском партийно-государственном аппарате феномена сетевого доверия, которым активно пользовался Павленко, как и другие самозванцы, о которых шла речь во введении.