Самобытный, разноплановый российский актер Борис Хвошнянский

Коллекция. Караван историйЗнаменитости

Борис Хвошнянский: «Терпеть не могу картошку Al Dente»

Беседовала Ирина Майорова

Кроме таланта и работоспособности, режиссерами востребована еще и его средиземноморская внешность, позволившая воплотить на экране череду итальянцев, французов, греков и, как не без иронии замечает он сам, «удивительное дело — даже евреев!» А в последние пару лет у нашего героя нет отбою от желающих поделиться наблюдением, до чего же он похож на Дауни-младшего...

Итак, наш собеседник — самобытный, разноплановый российский актер Борис Хвошнянский.

— Забавно вы меня представили. Но что есть, то есть — путают нас с Робертом. Когда я был круглее и без растительности на лице, сходство не так бросалось в глаза, а сейчас мы как близкие родственники, а то и вовсе однояйцевые близнецы. На кинофоруме «Меридианы Тихого» во Владивостоке то и дело слышал шепот за спиной: «Да он это, я тебе говорю! Фестиваль-то международный!» Подходили, спрашивали на английском: «Это вы?» Отвечал предельно серьезно: «Да, это я». Далее следовали селфи, улыбка, рукопожатие, «Железный человек, не умирай»...

В какой-то момент как с цепи все сорвались. В Эрмитаже подошли две дамы-соотечественницы:

— Роберт, здравствуйте! Рады вас приветствовать в Санкт-Петербурге!

— Добрый вечера! — отвечаю на ломаном русском. — Я тоже несказанно радый!

— О, вы так хорошо говорите по-русски! Можно с вами селфи?

Только дамы удалились, подходит супружеская пара — то ли японцы, то ли корейцы. С той же просьбой. Ну что мне жалко, что ли, для братьев наших — в прямом смысле слова — меньших? Допускаю, иностранцы знали, что я не вполне Дауни (их же, басурман, не поймешь) — просто увидели похожего на него русского и сделали свой и мой день прикольным. Осталось загадкой: то ли я играл в их игру, то ли они — в мою. А вообще, мне это сходство фиолетово: пускай Роберт парится на сей счет.

— К слову о героях-иноземцах. В сериале «Собор», премьеры которого никак не могут дождаться зрители, вас сначала утвердили на роль итальянского архитектора, а потом вдруг «перебросили» на Ивана Мазепу — так и было?

— Благополучно попробовавшись на архитектора Трезини, проектировавшего Преображенский собор, ждал начала съемок, когда раздался звонок: «Ты утвержден, но на Мазепу». И тут же перед мысленным взором встал портрет гетмана — тот, где он похож на человекообразную крысу: выдающиеся вперед и разъезжающиеся в стороны зубы, перпендикулярные черепу уши, маленькие близко посаженные глазки. Воплощенное уродство. Себя писаным красавцем скромно не считаю, но не до такой же степени...

Потом понял: мой герой в сериале «Собор» Мазепа — чрезвычайно многолик и в определенном возрасте был вполне даже ничего себе — и на этом успокоился

В Интернете кроме этого, самого растиражированного, нашел массу других, более ранних портретов Ивана Степановича и понял: мой герой чрезвычайно многолик и в определенном возрасте был вполне даже ничего себе. Убедившись, что ломать уши и ставить виниры не придется, успокоился, но тут пришла новая беда — в первом варианте сценария с Карлом XII Мазепа разговаривал на шведском. Немецкий я бы еще худо-бедно сдюжил, но выучить несколько абзацев на шведском — каторга.

С собственной нелегкой участью примиряла совсем уж несчастная доля, выпавшая актеру Павлу Рассомахину, игравшему короля Швеции, — тому нужно было произносить длинный монолог, сидя в повозке и глядя прямо в камеру. Я видел в его глазах бегущую строку с написанной русскими буквами абракадаброй, которую бедолаге нужно произнести, соблюдая образ. К счастью, во втором варианте сценария Мазепа заговорил уже на русском, то и дело вставляя ругательства на польском и малороссийском. Это мне уже было близко.

Зрителю не стоит ждать глубокой разработки образа Мазепы, в сериале это незначительный персонаж, данный пунктиром. Нырять глубоко не было ни смысла, ни возможности: стояла задача подать эпизоды с гетманом ярко, с энергией боевика, чтобы никто не заснул, — вот и все.

Похожая ситуация сложилась и с другим моим героем — адмиралом де Рибасом в фильме «Бедный, бедный Павел». Опять не та роль, что дает возможность поразмышлять и открыть что-то в себе самом, но все же я благодарен прекрасному режиссеру Виталию Мельникову за возможность окунуться в другую эпоху — с ее интригами, тайнами, заговорами, иными манерами и в конце концов стилем в одежде, строем речи. И особенно за встречу на площадке с Олегом Ивановичем Янковским.

До сих пор вижу его как наяву: с вечной трубкой, непоколебимо спокойного, дружелюбного, с полуулыбкой на губах и почти ленинским прищуром. Я, молодой и совсем зеленый, был насмерть перепуган близостью такой легендарной фигуры, Олег Иванович это видел и давал понять: не тушуйся, все нормально. Его покровительственно-ироничное отношение, обращение «Борька» или «Бориска» воспринимались мной как расположение, я чувствовал — пусть дистанцированное — тепло с его стороны.

В жанре исторического кино есть работа, которая стоит особняком, считаю ее для себя важной и значимой — Борис Шумяцкий в сериале «Орлова и Александров» Виталия Москаленко. Глубокая, противоречивая, трагическая личность и образ, очень профессионально и тонко прописанный в сценарии. Вот к началу этих съемок я взахлеб перечитал множество воспоминаний о первом руководителе советского кинематографа, изучил массу документов. Чем больше знаю о герое, тем убедительнее моя работа на экране. В таких случаях выезжать только на сценарии или на режиссере непозволительно — иначе кто я? Не люблю батраческую деятельность.

— Знаю, что у вас — скажем так — был не самый прямой путь в профессию.

— Точно. Начнем с того, что родители были инженерами-физиками и трудились в научно-производственном объединении, разрабатывавшем клапаны для топливных систем, в том числе тех, что устанавливались в ракетных двигателях. Папаня дневал и ночевал на Байконуре, а мама стояла у кульмана в КБ.

Талантливый конструктор Анатолий Семенович Хвошнянский ушел из НПО в школьные преподаватели физики, черчения и труда вскоре после смерти Брежнева, когда отрасль, на которую работал, начала стремительно загибаться. Отсутствие новых заказов и надежды, что в скором времени его творческий потенциал может быть востребован, переживалось отцом очень тяжело, а потом оказалось совсем невмоготу...

Став учителем, во время школьных каникул он находил разрядку в путешествиях: любил рвануть на машине по Прибалтике, вокруг Байкала. Всегда один, без попутчиков. В 1989 году впервые махнул на своих «жигулях» в Европу. Незнание языка не страшило — прекрасно обходясь жестами, мимикой и подручными средствами, папа обзавелся массой знакомств по ту сторону железного занавеса и потом дважды в год отправлялся к кому-нибудь из новых друзей погостить.

Мама доработала в НПО до пенсии, а потом устроилась в Государственную публичную библиотеку, чему бесконечно рада — ей, страстной любительнице чтения, там самое место. Марина Соломоновна, как и муж, одиночка. Отец на полтора месяца уезжает в Голландию, мама, взяв отпуск, тут же кота под мышку — и на дачу. Сидит под любимой березой: читает или слушает музыку. Ни гостей из Питера, ни соседей-визитеров. Бывает, звоню:

— Мам, хочу к тебе приехать — давно не был.

Она:

— Давай через месячишко.

Вообще непонятно, каким ветром маму занесло в инженеры: ее настоящее призвание — музыка. В юности окончила школу по классу фортепиано, блестяще исполняла сложные классические произведения, а потом зачем-то пошла в технари. Обнаружив у меня в детстве хороший слух, родительница решила, что такие уши не должны пропадать зря и вот он — шанс исправить собственную ошибку молодости. Лучшие годы были потрачены ею на обучение меня, совсем необучаемого — не вследствие тупости, а из-за лени, разумеется, и из-за отсутствия мотивации. Какая нотная грамота, какие клавиши, когда за окном все гоняют мяч?!

Непонятно, каким ветром мою родительницу занесло в инженеры: ее настоящее призвание — музыка

В конце концов заявил: «Мама, сил моих больше нет! Ни на Чайковского, ни на Шопена! Пора завязывать!» Мама посмотрела на себя в зеркало, посчитала количество седых волос — и отпустила. К моменту освобождения футбол меня еще интересовал, но не слишком — уже разглядел в себе служителя искусства. Выбрал хореографию: тоже занятие с участием ног, но более творческое. В лучшем во всем Питере коллективе «Юный ленинградец» прозанимался народными танцами восемь лет. В качестве поощрения некоторых участников отправляли в Артек, где мне довелось защищать на конкурсе честь дружины. Вместе с партнершей заняли первое место и получили по огромной медали из непонятного сплава.

После девятого класса, хоть возраст еще не позволял, решил в качестве пробного шара: «А в ту ли дверь собираюсь ломиться?» — пройти прослушивание на актерском факультете ЛГИТМиКа, где набирал курс Додин. Выучил целиком монолог Хлопуши из есенинского «Пугачева», басню, какой-то прозаический отрывок — и вперед. Не знал, что надо подготовить еще и танец, и песню, поэтому когда вконец расстроенному из-за прерванного монолога Хлопуши велели спеть, истерично грянул а капелла: «Пусть бегут неуклюже...»

Льва Абрамовича на прослушивании не было, комиссию возглавлял второй педагог курса Валерий Николаевич Галендеев, у которого от такого репертуара сильно вытянулось лицо. Меня отчитали: дескать, молодой человек, вы вообще соображаете, к кому с подобным материалом пришли?! Перед вами сидит целый Галендеев, а курс самого Льва Абрамовича Додина! Вы бы для начала хоть справки навели о мастере, к которому рветесь в ученики!

Фиаско, конечно, меня расстроило, но не настолько, чтобы в следующем году не попытался поступить сразу к нескольким мастерам — в Питере и Москве. Самым большим достижением стало то, что в Школе-студии МХАТ у Евгения Николаевича Лазарева дошел до третьего тура. Вернувшись в Питер, поступил в пединститут имени Герцена на индустриально-педагогический факультет, проще говоря, где готовили учителей труда. Потусив там уныло несколько месяцев и благополучно после первого же семестра вылетев, летом снова принялся штурмовать театральные вузы — и опять безуспешно.

Чтобы не болтаться без дела перед армией, легко, без всякой подготовки поступил на отделение музкомедии в училище имени Римского-Корсакова при Ленинградской консерватории. Вводный курс мало отличался от того, что практикуется в театральных вузах: освоение пространства сцены, постижение азов актерской профессии и взаимодействие с партнером. Три месяца учебы укрепили в намерении после армии снова штурмовать театральный.

Служить попал в танковый полк, в ремонтный взвод. Вряд ли кто-то доверил бы мне перебирать двигатели или даже закручивать гайки, но вот в одно прекрасное утро еще во время учебки новобранцев выстроили на плацу перед начальником гарнизонного Дома офицеров и тот объявил:

— Кто умеет танцевать, петь, рисовать и вообще сильно творческий — шаг вперед. Я сделал три.

— А чего это вы так далеко выдвинулись? — удивился офицер.

— Так я и танцор от бога, от него же и певец, и актер. Еще могу быть писарем и художником.

Что касается последнего, то тут ничуть ни приврал: в школьном УПК постигал оформительское ремесло. В общем, служба — за исключением незначительных моментов — оказалась медом. С молчаливого разрешения начальника Дома офицеров я и еще несколько ребят устроили в подвале что-то вроде общежития: притащили кровати, стол, стулья, оборудовали чайный уголок. Ночевали там, а не в части, где подъем в половине седьмого, и причину своего отсутствия приводили сильно уважительную: дескать, работы через край, то надо к конкурсу агитбригад готовиться, то лозунги писать.

Прокатывало не всегда — случалось, взводный требовал обязательного присутствия на вечерней и утренней поверках. Тут уж выручали солдатская смекалка и некоторые актерские способности. Однажды скатал из ваты шарики, обмазал их медицинским клеем БФ, налепил на физиономию, шею, руки, а сверху облил зеленкой. Вхожу в казарму с мученическим видом:

— Товарищи, ко мне какая-то дрянь прилипла — с головы до ног обметала гнойными прыщами. Вы бы гнали меня в три шеи: вдруг заразный?

Сослуживцы дружно заматерились, замахали руками:

— Вон отсюда! Быстрее!

Под кроватью в Доме офицеров у каждого из счастливых обитателей общаги стоял чемодан с гражданской одеждой, что позволяло при первой возможности пускаться в самоволку. До Питера двадцать пять километров: хоть на автобусе, хоть на попутке полчаса пути — и гуляй по улицам родного города сколько хочешь.

Однако в июле 1988-го, отказавшись от бесцельных променадов, сбегал в самоволку исключительно по делу — на творческие туры в ЛГИТМиК, где актерский курс набирал замечательный педагог Петров. К тому времени я уже казался себе человеком искушенным, многое знал о вузовских мэтрах и очень хотел попасть в ученики именно к Владимиру Викторовичу — интеллигенту до мозга костей, умному, глубокому, проницательному, остроумному, фронтовику. Я чувствовал к нему сильнейшее притяжение и колоссальную симпатию, которые непременно должны присутствовать в обучении, поскольку это процесс сердечный. Когда увидел свою фамилию в списке поступивших — глазам не поверил.

В июле 1988-го сбегал в самоволку исключительно по делу — на творческие туры в ЛГИТМиК

— Ольга Тарасенко, ставшая впоследствии вашей первой женой, тоже училась на курсе Петрова?

— Нет, на курс старше — у Кацмана — Фильштинского. Это была девушка неземной красоты, да и сейчас такой остается, немудрено, что кавалеры вокруг нее роились как пчелы. Мне мои шансы казались равными нулю, однако хватало наглости использовать любой повод, чтобы подкатить к первой красавице института на кривой козе. Оля носила декоративные круглые очки, и притворившись внезапно ослепшим, я шарил в пространстве вокруг нее руками и гундосил: «Позвольте примерить ваши окуляры — вдруг прозрею? Не проводите ли вы меня, слепца, до дому?» Бывало, влезал впереди нее в очереди в студенческой столовой: «Милая, знаю, вы не дадите умереть человеку с голоду, не угостите ли обедом?! И позвольте составить вам компанию за трапезой».

К моему интересу абсолютно не примешивалась ревность: во-первых, у самого имелось до десятка запасных аэродромов, во-вторых, если нет шансов стать единственным — какой смысл ревновать к очередному из толпы? Дежурить у дверей института с цветами, рискуя, что текущий кавалер заставит съесть букет? Вот уж нет, не мой метод! Ольга, разумеется, понимала, с какой целью скачу при встречах козлом — не просто же так придуриваюсь, обращаю на себя внимание. Будь я ей категорически неинтересен — отшила бы в грубой форме. Однако она терпеливо, кокетливо и насмешливо сносила все мои номера, что со временем стало давать надежду.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Евгений Матвеев. Любовь земная. Интервью с дочерью актера Светланой Евгений Матвеев. Любовь земная. Интервью с дочерью актера Светланой

Дочь Евгения Матвеева рассказывает о своем знаменитом отце

Караван историй
Главный по теплице. Интервью во время карантина Главный по теплице. Интервью во время карантина

Родриго де ла Калле — человек, который придумал термин «гастроботаника»

Bones
Василий Ливанов: Василий Ливанов:

Интервью с киноактером и писателем Василием Ливановым

Караван историй
Не хочу бояться Не хочу бояться

Девушка, которую искалечил бывший муж, – о том, как научиться жить с протезом

Домашний Очаг
Алена Яковлева. Три судьбы Алена Яковлева. Три судьбы

Судьба актрисы Алены Яковлевой

Коллекция. Караван историй
Капитаны дорогого плавания Капитаны дорогого плавания

Кто и зачем идет работать на крупные частные яхты?

Forbes Life
Андрей Руденский: «Если бы думал, что я как все, не пошел бы в актеры» Андрей Руденский: «Если бы думал, что я как все, не пошел бы в актеры»

«Нет... Вас никогда не будут снимать. Ваше лицо — для рекламы одеколона»

Караван историй
Эхо казанской трагедии: в России необходимо деанонимизировать интернет Эхо казанской трагедии: в России необходимо деанонимизировать интернет

Как и кому необходимо контролировать анонимность в российском интернете

СНОБ
Александр Панайотов: Александр Панайотов:

Александр Панайотов оказался в нужное время в нужном месте

Караван историй
Нейтрино. Познание Вселенной продолжается Нейтрино. Познание Вселенной продолжается

О современном состоянии нейтринных, а также протонных исследований

Наука и жизнь
Зоя Бербер: «Приняла решение быть верной себе» Зоя Бербер: «Приняла решение быть верной себе»

У меня был период в жизни, когда я хотела уйти из профессии

Караван историй
30 до 30. Спорт 30 до 30. Спорт

Список Forbes молодых и перспективных россиян. Спорт

Forbes
Предопределен ли конец эпохе Александра Лукашенко Предопределен ли конец эпохе Александра Лукашенко

В Белоруссии льется кровь — возможно, та, что не пролилась 30 лет назад

СНОБ
Собачье сердце Собачье сердце

Когда собаке может понадобиться зоопсихолог

Tatler
Самвел Мужикян. Положительный герой Самвел Мужикян. Положительный герой

"Вот поэтому я Нагиев, а ты по-прежнему Мужикян"

Коллекция. Караван историй
Запарил: тяжелая участь водяного пара и как его приручал человек Запарил: тяжелая участь водяного пара и как его приручал человек

Как человек использовал водяной пар в качестве источника энергии

Популярная механика
«Могла съесть несколько буханок хлеба с сыром»: как я справилась с булимией «Могла съесть несколько буханок хлеба с сыром»: как я справилась с булимией

Наша героиня рассказывает, каково это — справиться с серьезным РПП

Cosmopolitan
Что такое синдром информационной усталости и как его преодолеть Что такое синдром информационной усталости и как его преодолеть

Разбираемся, как сохранить продуктивность и здоровье в непрерывном инфопотоке

РБК
Как проходят свидания в Южной Корее: опрос перед встречей и кофе по ночам Как проходят свидания в Южной Корее: опрос перед встречей и кофе по ночам

Наша героиня рассказывает о тонкостях свиданий в Южной Корее

Psychologies
Тревожно от новостей? Попробуйте это Тревожно от новостей? Попробуйте это

Сохранить рассудок в новостной ленте и пережить приступы тревожности

VC.RU
Личные драмы звезд фильма «В бой идут одни Личные драмы звезд фильма «В бой идут одни

Как сложилась судьба актеров фильма «В бой идут одни "старики"»

Cosmopolitan
Что происходит с телом, когда ты начнешь бегать: 6 неожиданных и даже странных эффектов Что происходит с телом, когда ты начнешь бегать: 6 неожиданных и даже странных эффектов

Об этих нюансах бега стоит подумать заранее

Playboy
10 мелочей, которые улучшают качество жизни 10 мелочей, которые улучшают качество жизни

Изменения начинаются с мелочей, с маленьких шагов

Psychologies
Ученые назвали худший год в истории человечества Ученые назвали худший год в истории человечества

Как выглядел настоящий конец света, и откуда, собственно, пошло это выражение

Maxim
Что нужно знать о норме сахара в крови Что нужно знать о норме сахара в крови

Рассказываем о норме сахара и о том, как ее контролировать

РБК
Первая помощь Первая помощь

Вашей пары больше нет. Как примириться с новой реальностью и жить дальше?

Psychologies
Тактика обмана Тактика обмана

Оптические иллюзии. Как мы понимаем, на что смотрим

Вокруг света
Контекст может всё разрушить Контекст может всё разрушить

Переговорный приём, о котором вам не рассказывали

VC.RU
Саша Митрошина Саша Митрошина

Интервью с блогеркой Сашей Митрошиной

Собака.ru
Вышла из тени: почему Мелинда Гейтс — не просто «жена основателя Microsoft» Вышла из тени: почему Мелинда Гейтс — не просто «жена основателя Microsoft»

Как Мелинда Гейтс стала одной из самых активных защитниц прав женщин

Forbes
Открыть в приложении