Рассказ Кати Пицык

EsquireКультура

Ода другому месту

Катя Пицык

Какие-то дурацкие чернила. Выцвели за двенадцать лет. Уже почти ничего не видно. Две тысячи первый год. Переезд. Я записываю в блокнот. Делаю пометки. Новые слова.

Москва – город по одноименному фильму
старый – то же, что и старик, типа, брат
Левкин – русский писатель
Билингва – салат – говно; кн.маг.
Лейбов – профессор, ученый
Миша М-ов – директор, сердечный приступ
Русик – нефтяник, Башкирия, жертва продажной любви, сифилис
терка – переговоры
не уперлось – не нравится, не нужно, отсутствие необходимости
Лена – девушка Рус., не уперлась

***

Лето. Лютый золотой закат. Провода. Черные силуэты остроконечных башен. Сине-вишневые творожистые облака. Целостность янтарного воздуха разъята угарным газом. Но мне двадцать четыре. Мне кажется, что красота этого города пахнет раскрытой кровью Юпитера. Садовое. Красные огни. Гряда сердолика. Светофоры, как ягоды на морозе. Я хожу по магазинам. Цены ниже. Сортов сыра гораздо больше. Я тренируюсь распахивать двери. Входить внутрь Москвы. Мне нравится говорить. Я думаю, что общительность – это красиво.

– Что вас интересует? –

– Все, – отвечаю я. – Меня, в принципе, интересует. Я из Петербурга, хочу посмотреть, что носят в Москве.

На вешалках льняные брюки. Льняные пиджаки. Льняные платья. Продавец откладывает кроссворд:

– Вы знаете, я не так давно открыла этот бутик, я сама из Мадрида, хотя, моя воля, жила бы в Москве, прекрасный город для жизни, знаете, этот ритм, энергия… что-то носится в воздухе, да? Так мы привезли сюда все модное, по европейским меркам, льняное, светлое, а тут каждый день требуются вечерние платья, люди приходят и просят вечерние платья, просто такое впечатление, что на ночь вся Москва переодевается в вечерние платья.

***

Я гуляю. Целыми днями. У меня нет знакомых. Кроме жены литературного критика. Но она сидит дома, с детьми. Я хожу по улицам. В одиночестве. Мой парень дает мне деньги. Много денег. Например, двести долларов. Мне кажется, за такую сумму можно купить все необходимое – свободу, уважение, самоуважение, еду в ресторане «Му-Му». Я обедаю там. Я замечаю, что бродячие артисты пользуются мобильной связью. Они тоже заседают в «Му-Му». Солянка, фаршированные куриные ноги, черный хлеб, пирожные, пачка сигарет, Motorola. Ребята работают в паре. Йог пьет чай.

Конферансье – водку. После обеда – глотают шпаги на Старом Арбате.

Специальный магазин. Я прошу батарейный блок.

– Пятидесятый Canon? Это вчерашний день, – отвечают мне.

Ночь. Новый Арбат. Казино. Архитектуры почти не слышно. Фасады лежат на дне – за пределами заднего плана. К границам пространства не пробиться через дебри огней. Баррикады электрических вывесок. Мне нравится. Мне кажется, световая реклама – это красиво. Двадцатиэтажные атланты отращивают на собственном теле шевелящиеся кристаллы кварца. Шум ламп. Истерика огней.

Ларьки. Круглосуточные рестораны. Мода на высокие винные бокалы. Визг тормозов. За день созревшие на жаре мусорные баки согревают вечер дыханием и отделяют сок. Массивные крысы хладнокровно пересекают зону света. Торговцы розами выплескивают из ведер в черноту подворотен. Парковка. Черные мерседесы. Серебристые мерседесы. Барская спесь холеного металла. Наглаженные охранники. На прогретом асфальте лужа крови.

В ней бессильно барахтается человек. Черепно-мозговая. Я вижу, как приезжают белоснежные скорые. Чисто вымытые. Две.

***

По квартире бегают дети. Шестеро или больше. Хотя на деле я не могу понять, какие из детей – наши, а какие – соседей. Жена литературного критика прикрикивает на сына:

– Зая! Перестань! А то придут чеченцы и украдут тебя!

Я записываю в блокнот: чеченцы – то же, что и цыгане, бабаи.

Заставленная маленькая кухня. Мало места. И мало света. Литературный критик курит. Он спрашивает меня о делах. Я объясняю. Особых новостей нет. Прошла собеседование. Жду результат. Руководитель отдела очень мил, говорю я. Это странно, замечает литературный критик. Мил? Это странно, что мил.

– Понимаешь, в этом городе вообще все… здесь нет открытых вакансий, – продолжает он свою мысль, – скажем, то же самое РИА набито родственниками и любовницами Павловского. Кому нужны лишние журналисты? Сейчас вообще никому не нужны ни редакторы, ни журналисты, ни фотографы... В этом городе работа есть только для дизайнеров. И летом ничего не происходит. Понятно, тебе неприятно, но объективно это так. И вообще… Я советую тебе переговорить с человеком, который тебя сюда позвал… оговорить вопрос твоего содержания. Ну, понимаешь? Какие-то деньги необходимо оговорить…

Мне двадцать четыре. Я полагаю прагматизм и ясность в денежных вопросах оскорбительными для сторон. И я действительно не понимаю суть сказанных критиком слов. У меня нет желания спорить. Я просто не понимаю, о чем идет речь. Я молчу не потому, что стесняюсь. А потому, что мне нечего сказать.

– Просто ты должна донести мысль так… то есть… ты скажи, что по его вине все получилось не так, как было обещано, а иначе… что было сказано одно, а…

Несмотря на то что суть рассуждений критика остается для меня непостигаемой, я незаметно раскрываю под столом блокнот. Мне кажется, сказанные слова представляют собой особую краеведческую ценность. Москвичи, думаю я, деньги, местный фольклор. И записываю.

***

Мы идем на пикник. Вместе со всеми детьми. Торт «Птичье молоко». Газировка. Кто-то из детей подбирает с земли палку и, вскидывая палку, бегает вокруг фонтана. Остальные бегают так.

Я подзываю их, чтобы раздать пластиковые стаканы. Жена литературного критика рассуждает о моей гипотетической свадьбе:

– На самом деле он… довольно циничный человек… И, как мне кажется, если ты начнешь с ним жить, то… это просто ему быстро надоест. Ему нужна игра, борьба и все такое. Тебе надо быть загадочной, держать его на расстоянии, все время куда-нибудь исчезать.

– Исчезать?

– Ну, уходить куда-нибудь и не говорить куда.

Я совершенно не понимаю, о чем идет речь.

Но это состояние представляется мне естественным. Я не чувствую беспокойства. Не чувствую желания сообщить о том, что не понимаю. Альтернативные диалогу формы коммуникации кажутся мне самым обычным делом, вполне органичным человеку. А временем я не дорожу. Впереди вся жизнь. Жара – плюс тридцать. Дети норовят упасть в фонтан. Я фотографирую это. Кто-то грубо трогает мой локоть. Обернувшись, я вижу седую женщину.

– Вы не имеете права снимать в общественных местах! – кричит она. – А если я случайно попаду в кадр?! Я не хочу этого. То, что вы делаете, недопустимо. Это наглость. Вы не имеете права!

Я записываю слова этой женщины в блокнот. А заодно записываю и слова жены литературного критика: уходить куда-нибудь и не говорить куда. Я не планирую так поступать. Просто мысль об игре и борьбе кажется мне забавной. С чисто эстетической точки зрения. Моих собственных мыслей в блокноте – нет. Думаю, их попросту не было. Как таковых.

***

Раннее утро. Перрон. Армянская музыка. Холодно. Пахнет пирожками. Поезд подходит тихо и беззвучно упирается носом в тупик колеи.

Экспрессии задают носильщики. Я всего третий месяц в Москве. Но уже встречаю друга из Петербурга.

– Похоже на Турцию, – говорит он, выходя из вагона. – Ненавижу Москву. Пойдем отсюда только, Христа ради. Ненавижу вокзалы. Сейчас возьмем цыпленка и поедем в Орехово. В Орехово найдем дешевую пивную.

– Орехово очень далеко, – объясняю я.

И говорю, что ни в какую пивную не пустят со своим цыпленком.

Мы идем по проспекту Мира. Грохот ветра и рев моторов. Половину слов я просто не слышу. Вывернутая панцирем вниз Рижская эстакада болит от холода. Мой друг останавливается и смотрит слезящимися глазами.

– Да что же это за город такой?! – кричит он, превозмогая улицу. – Невозможно найти нормальную пивную! Господи, где здесь купить полташку за десять рублей?

Я беру его за руку. Не нервничай, прошу я. Мне жаль, что мой друг так страдает. Москва вовсе не кажется мне такой уж турецкой. Напротив. Подумать только – бродячие артисты могут позволить себе мобильные телефоны. Конечно, в большом театре люди шелестят фольгой, разворачивая конфеты прямо во время спектакля. Это дурно.

Но зато здесь открыта «И...я». Коробки для носков, корзины для белья, чехлы для костюмов, фрикадельки с брусничным соусом. В любом большом супермаркете можно купить килограмм креветок за девяносто девять рублей.

– И что, действительно метро до часу ночи работает? – спрашивает мой друг.

– Да, можешь не торопиться.

Мы пьем вино в каком-то подвале на Пушкинской. Тепло и душно. Дым выедает глаза.

– Можешь на такси вообще поехать, – говорю я.

– На такси?

Мой друг потрясен:

– И что, никаких мостов?

– Никаких мостов.

– Всю ночь?!

– Всю ночь.

– Какой кошмар, – говорит он и трет руками лицо, выжженное изнутри бессонницей и алкоголем.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Андреевский крест Андреевский крест

Андрей Малахов дает большое интервью Сергею Минаеву после ухода с Первого канала

Esquire
Человек, который умел считать Человек, который умел считать

Кто знает, как сложилась бы история Америки, если бы не Джордж Вашингтон

Дилетант
Честь суши Честь суши

Семь мест для отдыха на Средиземном море

GQ
Стас Пьеха. Быть собой Стас Пьеха. Быть собой

Возможно, история Стаса Пьехи поможет кому-то не совершить его ошибок

Караван историй
Судьба человека Судьба человека

25 сентября Сергею Федоровичу Бондарчуку исполнилось бы сто лет

Tatler
Андрей Градов. Мой ангел-хранитель Андрей Градов. Мой ангел-хранитель

Андрей Градов рассказал о родителях и съемках в своих самых известных фильмах

Караван историй
15 мыслей Джима Джармуша 15 мыслей Джима Джармуша

У иконы независимого кино 16 февраля выйдет «Патерсон» — фильм про водителя автобуса, который пишет стихи и долго вглядывается в водопад. GQ поговорил с Джармушем о вдохновении, демографии и технике правильного удара кулаком.

GQ
Жизнь и удивительные приключения Даниэля Дефо Жизнь и удивительные приключения Даниэля Дефо

Жизнь Даниэля Дефо была, возможно, менее интересной, чем приключения его героя

Maxim
Владимир Зельдин. О войне, женщинах и секретах долголетия Владимир Зельдин. О войне, женщинах и секретах долголетия

10 февраля Владимиру Михайловичу Зельдину исполнилось бы 102 года.

Лиза
Есть такое дело Есть такое дело

Девушки рассказали о мифах, которыми окружены их модные профессии

Cosmopolitan
Сбежа­ли из дворца Сбежа­ли из дворца

Полто­ра года на­зад у прин­ца Уилья­ма и Кейт Миддл­тон ро­ди­лась дочь Шарлот­та. С тех пор ее по­чти ни­кто не ви­дел — прин­цес­са жи­вет с ро­ди­те­ля­ми и бра­том в ан­глий­ской глу­ши. Деревен­ский воз­дух и от­сут­ствие лон­дон­ско­го све­та идут все­му се­мей­ству толь­ко на пользу.

Tatler
На эмоциях На эмоциях

Каждый день мы испытываем спектр чувств и состояний

Cosmopolitan
Настоящие романтики Настоящие романтики

«Какой самый романтичный поступок вы совершили в жизни?» — в ответ на этот вопрос GQ больше сотни раз услышал в трубке фразу: «Мне нечего рассказать, я не романтик». И лишь 19 смельчаков приняли участие в нашем проекте, что приподнимает их над остальными. И кстати, далеко не во всех историях речь идет о любовных подвигах.

GQ
Чужая тайна Чужая тайна

Еще вчера малыш радостно делился своими новостями. Но внезапно от былой искренности не осталось и следа: ребенок больше не хочет быть с вами откровенным. Как его разговорить и нужно ли это делать?

Добрые советы
Прикладная красота Прикладная красота

Разработчики бьюти-приложений трудятся без сна и выпускают все новые сервисы

Cosmopolitan
Мы стро­и­ли, строили… Мы стро­и­ли, строили…

Два года на­зад жур­нал AD вме­сте с бюро “Однушеч­ка” взял­ся за бла­го­тво­ри­тель­ный про­ект и офор­мил квар­ти­ру для вы­пуск­ни­ка дет­ско­го дома. Вот что из это­го вышло.

AD
Легенда Нью-Йорка Легенда Нью-Йорка

В детстве он прошел Аушвиц и выжил. В молодости бежал в Америку, где в конце 1940-х выучился на портного. Повзрослев, стал шить для самых знаменитых людей Америки, включая Колина Пауэлла, Билла Клинтона и Барака Обаму.

The Rake
Наследный принц хип-хопа Наследный принц хип-хопа

Джес Принс – особа королевских кровей в рэпе, вдохновитель успеха Дрейка

Playboy
15 мыслей Мартена Фуркада 15 мыслей Мартена Фуркада

В этом сезоне французский биатлонист попробует побить собственный рекорд и стать обладателем Кубка мира шестой год подряд.

GQ
Пока горит оливье... Пока горит оливье...

В меру безумные сказки-загадки, которыми ты сможешь развлечь ребенка

Maxim
Андрей и Анастасия Леоновы. Наследники Андрей и Анастасия Леоновы. Наследники

Продолжатели актерской и музыкальной династий раскрывают секреты предков

Караван историй
Игрушки Яны Мороз Игрушки Яны Мороз

Героиню декабрьского номера мы нашли случайно: друзья дали ссылку на страницу yankamoroz в «Инстаграм». Мы посмотрели... И тут же решили поделиться с вами!

Домашний Очаг
Только спокойствие Только спокойствие

Актриса Светлана Иванова не боится конкуренции и никуда не торопится

Glamour
Анастасия Бегунова. Женщина в игре без правил Анастасия Бегунова. Женщина в игре без правил

Анастасия Бегунова дала откровенное интервью в свете ее скандала с бывшим мужем

Караван историй
Нонна Гришаева. Глазами клоунессы Нонна Гришаева. Глазами клоунессы

Нонна Гришаева — о своем образе комедийной актрисы и дружбе с «Квартетом И»

Караван историй
За яв­ным преимуществом За яв­ным преимуществом

Юлия Высоцкая — о семье, отдыхе и Венецианском фестивале

Glamour
Инструмент дизайнера Инструмент дизайнера

Создатели LixPen первыми сделали 3D-ручку компактной.

Forbes
Вечное сияние Вечное сияние

Вся Москва в ноябре была увешана афишами с ее лицом: спешите видеть «Живое интервью» с Катрин Денев в Доме музыки. Перед концертом с великой звездой французского кино пообщался Сергей Николаевич.

СНОБ
Близкое соседство Близкое соседство

Маркетолог Арина Гребельская создала самую успешную на данный момент московскую районную группу в «Фейсбуке» – Airport / Sokol Da Neighborhood. Мы расспросили Арину о том, как можно объединить жителей в соцсети, как помочь малому бизнесу и что такое гражданское общество на примере пары городских районов – Аэропорта и Сокола.

СНОБ
Индустрии будущего Индустрии будущего

Технологии помогают человеку работать, отдыхать, общаться, получать новые знания, развлекаться, перемещаться в пространстве. Cовременный горожанин не представляет себе жизни без них. Но какой станет эта жизнь, когда технологии полностью вытеснят человека из целых сфер и отраслей, оставив ему роль пассивного наблюдателя и получателя услуг? Председатель совета директоров Mail.Ru Group и основатель компании Grishin Robotics Дмитрий Гришин, конечно, не на стороне тех, кто в расцвете «бесчеловечных» технологий видит признаки грядущего апокалипсиса.

РБК
Открыть в приложении