ЭкспертОбщество

Внезапный Фургал Хабаровского края

Берт Корк

Сергей Фургал пришел в Хабаровский край на волне острой неудовлетворенности социально-экономической политикой региона. Народ подумал, что он может понадеяться на этого человека. Пока Фургал решает самые экстренные задачи. Сможет ли он выстроить долгосрочную политику перемен, начав развивать региональную экономику с опорой на средний бизнес, пока непонятно. 

В начале марта из Китая потянуло плотным дымом горящих полей. Зима на Дальнем Востоке была на редкость бесснежной, и пожароопасный сезон начался рано. Над Хабаровском висел смог, и улицы бывшей дальневосточной столицы были так же туманны, как политическое будущее нового губернатора края Сергея Фургала. Через полгода после прихода к власти «протестного губернатора» от ЛДПР политическая жизнь в Хабаровске тихо бурлит, как вчерашний борщ на плите. После первых скандальных решений по экономии бюджета за счет чиновничьих доходов и расходов одни радостно называют его «народным губернатором», другие ждут, что этот «популизм» приведет к скорой отставке. Третьи до сих пор задаются «простым сложным» вопросом: как Фургалу вообще удалось победить на этих выборах?

«Иркутский сценарий»

В России пишется новая политическая история «протестных губернаторов», и первое правило этой истории — принятие нового губернатора всегда вырастает из отрицания предыдущего.

Эксперты называют это «иркутским сценарием»: именно в Иркутске в начале октября 2015 года на губернаторских выборах победил не утвержденный федеральным центром Сергей Ерощенко, а кандидат от КПРФ Сергей Левченко. Однако «красный губернатор», хотя и был первой ласточкой этой новой тенденции в отечественной политике, но не был тем химически чистым «протестным губернатором», которые пришли вслед за ним.

Во-первых, Сергей Ерощенко не был представителем партии власти — он был беспартийным, хотя в мае 2012 года именно «Единая Россия» предложила его в числе трех возможных кандидатур на вакантный пост губернатора Иркутской области. Во-вторых, в отличие от ставшего сейчас классическим сценария фигура Ерощенко не вызывала в народе активного отторжения, и победа коммунистов в Приангарье скорее объясняется грамотной работой предвыборного штаба коммунистов и бездеятельностью штаба Ерощенко.

Тем не менее понятие «иркутский сценарий» прижилось среди политологов. Сценарий со стороны выглядит довольно просто: на волне протестных настроений, связанных с социально-экономическими условиями жизни в регионе, действующий губернатор не достигал необходимого для победы пятидесятипроцентного барьера в первом туре. Остальные претенденты, правда, плелись у него далеко в хвосте (по уровню электоральной поддержки создавалось впечатление, что за них голосовали только друзья, коллеги и родственники). Споткнувшись в этой скачке с препятствиями, губернатор во втором туре проигрывал с разгромным счетом, причем ни личность второго кандидата, ни его политический авторитет, ни управленческие способности не влияли на исход выборов. Народ, почувствовав, что от него наконец хоть что-то зависит, голосовал не за второго, а против первого.

Формально именно это произошло в Хабаровске. Предыдущий губернатор, единоросс Вячеслав Шпорт, проработавший два срока, утерял доверие населения и сильно раздражал местный активный электорат. Раздражал настолько сильно, что вопреки классическому сценарию протестных выборов проиграл уже в первом туре — получил 35,62% голосов, тогда как за выдвиженца от ЛДПР Сергея Фургала проголосовали 35,81%. Остальные кандидаты даже близко не подошли к этим показателям. Во втором туре Шпорт проиграл нокаутом, не набрав даже половины голосов, отданных за Фургала (69,57 против 27,97%.)

Такое единодушное недовольство губернатором трудно объяснить простыми причинами, например пенсионной реформой, на несвоевременность которой перед выборами принято сваливать эту серию «протестных голосований». В Хабаровском крае причины поражения Шпорта лежат в потребности принципиально изменить подход к развитию региона.

Такие разные губернаторы

Жизнь в любом регионе строится не на политике, а на бизнесе — именно об этом поговорка «Люди голосуют не за телевизор, а за холодильник». Местный бизнес нуждается в определенного вида услугах. В начале девяностых эти услуги он получал от местного криминала. Но недолго: криминал не мог обеспечить устойчивых внутри- и межрегиональных транзакций, в данном случае — наладить финансовые потоки между Хабаровском, соседними регионами и Москвой. Зато это мог обеспечить губернатор — так сформировалась «губернаторская экономика». Но потом функции по предоставлению этих услуг отошли к федеральному центру.

Для того чтобы с начала кризиса 2008 года получать тот же пакет финансирования, глава региона должен был «уйти под вертикаль». Именно таким человеком был Вячеслав Шпорт. И сравнивать его нужно не с новым губернатором Сергеем Фургалом, а с позапрошлым — Виктором Ишаевым. Яркий представитель «губернаторской политики», Виктор Иванович всегда шел по политическому полю боя под лозунгом «Моя партия — Хабаровский край». Он со всеми сохранил хорошие отношения, и в Хабаровске о нем до сих пор вспоминают с теплотой. Впрочем, это не помешало ему быть задержанным в Москве 28 марта этого года по обвинению в махинациях с лесом, почти сразу же измененному на сделки с заинтересованностью при сдаче аренды под офис «Роснефти».

Раньше удобство жизни на Дальнем Востоке состояло в том, что его области были самостоятельными центрами хозяйственных систем. С приходом Шпорта все изменилось. Если говорить в целом, то в регионе сложился тренд на вывоз сырьевых ресурсов, а не на внутреннюю переработку.

— Предприниматели прекрасно понимают, что работать с федеральным центром интереснее, чем с местным сообществом. Но для того, чтобы работать с федеральным потоком, нужно меньше местных жителей. Экономически выгоднее работать с завезенными гастарбайтерами — они не требуют социалки. В результате десять тысяч рабочих мест возникает, а тридцать тысяч исчезает, — объясняет хабаровский политолог Леонид Бляхер.

— Почему сейчас? Что раньше мешало нанимать гастарбайтеров?

— Это тонкий момент. Предприниматели сами местные. Раньше они договаривались с рабочими здесь, и этот договор, сложившийся в постсоветские годы, пронизывал общество сверху донизу. Иметь на низовых позициях местных для местного предпринимателя было выгодно: издержки контроля были минимальными, это были «свои» люди. Сейчас ситуация складывается так, что для работы с федеральными структурами выгоднее завозить дешевую рабочую силу.

— Но ведь предполагается, что для губернатора интересы своего региона важнее всего остального?

— Вячеслав Иванович, до того как стал губернатором, почти двенадцать лет жил в Москве. Он «экспортный» вариант губернатора. Для этого типа чиновников характерна убежденность, что согласование решений в Москве — это последний довод, который не требует обсуждения внутри региона.

— Свержение Шпорта — это ответ местного населения на эту «централизованную» политику?

— Свержение Шпорта — это обида местных на то, что про них забыли. При Ишаеве существовал целый блок в правительстве края, главной задачей которого было объяснять людям, зачем губернатор принял то или иное решение. Возникала иллюзия причастности: люди чувствовали, что с ними разговаривают и их слушают. При Шпорте это исчезло полностью. Это не значит, что он плохой. Шпорт был идеальным губернатором для своего периода. Пока из центра шли большие деньги, он устраивал всех. Потом деньги перестали идти, просто в силу объективных причин. Функция перестала работать, и Шпорт стал плохим…

Чужой среди своих

По сути, сейчас речь идет о формировании какой-то третьей формации отечественных губернаторов, и началась она именно с протестных кандидатов.

Первые звоночки протестного голосования прозвучали еще на выборах 2013 года. Уже тогда переизбиравшийся Шпорт не выглядел безусловным лидером, в ходе предварительного голосовании на судах, находившихся на рейде, большинство экипажей голосовало за ЛДПР. Уже подрос и набрал силу серьезный конкурент — удачливый бизнесмен и яркий политик Сергей Фургал. Тогда они соперничали в первый раз, Фургал проиграл, но политологи едва ли не единогласно утверждают, что в тот раз Шпорта спасло стихийное бедствие: «В 2013 году Шпорт сражался не с Фургалом, а с наводнением».

К сентябрьским выборам 2018-го Хабаровск подошел с пятидесятимиллиардным внешним долгом коммерческим банкам, «тяжелыми» экономикой и сельским хозяйством, жестко выстроенной внутренней политикой в работе с местным самоуправлением по принципу «приказали — исполняй». Перечислять грехи прежнего правительства можно бесконечно. Портовые Советскую Гавань и Ванино обещали сделать свободной экономической зоной, вместо этого территория превратилась в перевалочную базу угля. Из-за угольной пыли рыбу стало невозможно ловить — кому это понравится? В десятых годах начались проблемы у крупнейшего лесоперерабатывающего кластера «Аркаим», и они не решены до сих пор. А лесные площади — это 73 млн гектаров, 93% Хабаровского края.

Решили закрыть все фельдшерскоакушерские пункты и построить в одном из сел огромную больницу — а до нее еще добраться надо. Открыли медицинские ядерный и онкоцентр, завезли уникальное оборудование, но комплектующие оказались настолько дорогими, что при поломке аппараты надолго выходили из строя. До людей услуги просто не доходили. Недовольство росло.

Еще перед выборами мэрия назвала цифры: более 80% продовольственной продукции в край завозится. При Викторе Ишаеве строили свинокомплексы, птицефабрики, голландскую технологию выращивания картофеля завозили. При Вячеславе Шпорте все было свернуто. Новый министр сельского хозяйства только пожал плечами: а чего вы хотите, из 83 человек в министерстве только трое имеют базовое сельхозобразование.

Может быть, дело в том, что бывший главный инженер авиастроительного предприятия просто не подходил на эту должность? Все в политбомонде признают, что ко второму сроку Шпорт «забронзовел». Люди отбирались не по профессиональным качествам, а по личной преданности. Это и сработало против Шпорта. У него не осталось чувства самокритики, он верил всему, что говорили его люди, а они говорили то, что он хотел слышать. По разным причинам: кому-то нужно было продвинуться, кому-то — усидеть на своем месте. Когда началась предвыборная кампания, многие ушли в тень и не работали, а ко второму туру и работать оказалось некому.

— Игра в лозунги, проекты, за которыми ничего не стояло, планов громадье уже всем надоели, — объясняет заведующий кафедрой социологии, политологии и регионоведения Тихоокеанского университета Илдус Ярулин. — К тому времени большинство заводов в Хабаровске закрылись. Хорошо, если работают один-два. Остальные либо закрыты, либо проданы, чтобы угробить конкурентов. Так было с кабельным заводом: там стояло новое итальянское оборудование, кабель шел по всей Азии, а перешел в другие руки и перестал существовать.

Явление Фургала народу

Про Сергея Фургала известно, что он десятый и младший ребенок в простой семье, родился в небольшом селе Поярково Амурской области. Окончил мединститут в Благовещенске, честно отработал врачом в ЦРБ родного села все девяностые, на рубеже веков поехал за лучшей судьбой во Владивосток. Там успешно занялся бизнесом, а в начале нулевых одновременно ушел в политику и уехал в Хабаровск.

Отвечая на вопрос, кто такой Сергей Фургал, местные политологи высказываются разнообразно, но положительно. Вспоминают, что амурец Фургал появился в Хабаровске из Владивостока, где занимался цветным металлом, но здесь быстро вырос в полновесную политическую фигуру. В девяностые Хабаровске ЛДПР руководил Леонид Разуванов. Некоторые недоброжелатели утверждают, что Фургал со единомышленники «вынесли» его из партии и заняли освободившееся место — говорили даже о «внутрипартийном перевороте». Отсюда он стартовал в большую политипобедив на выборах в краевую думу — тех пор у него только одна проигранная кампания, 2013 года.

— Это человек, который идет к своцели, которому часто везет. Чистым везунчиком» его не назовешь, поточто за этим всегда стоит серьезная работа — везет тому, кто везет, — размышляет Илдус Ярулин. — Он никогда выскакивал с громкими лозунгами против сложившейся системы. Нормальный политический деятель эпохи последних лет, без особой склонности к популизму. Единственное обвинение тех времен — что он человек Ишаева. Действительно, его политическая карьера состоялась во многом благодаря Виктору Ивановичу. Он не был протеже, просто была установка на многопартийность и отбирали людей, способных продуктивработать вне зависимости от партийной принадлежности.

— В 2011 году мы познакомились на дебатах. Целеустремленный, амбициозный, достаточно взвешенный и при этом эмоциональный. В то время у него губернаторских амбиций не просматривалось. У них со Шпортом были дружеские отношения, и в 2013 году выборы их не рассорили: все понимали, что участие Фургала в выборах — это приказ партии, — рассказывает политолог Даниил Ермилов.

Леонид Бляхер с трудом вспомнил, что познакомился с Фургалом лет пять назад.

— Он бизнесовый говор был четко построен, прозрачно. Мне это вспоминает Леонид были хорошие отношения Шпорта до федерального вестен, корректно распиарен, своя небольшая работающая которая, в отличие тает не только в период активно ездят по краю, прямо на местах — Он вообще не собирался ром, у него и так было

С ним согласен Илдус из тех, кого принято ским истеблишментоммысли, что Сергей скочить» в роли губернатора.

— Всерьез его не пор, пока не начались тому округу на выборах единороссы решили был выдвинут Фургал. продукт непротивления дидатуру согласовали Этот округ решили под ЛДПР — таких по стране.

… а еще он любит собак

Почему на сентябрьских выборах губернатора в Хабаровске Вячеслав Шпорт, уже статочно. Но почему Сергей Фургал — отдельный вопрос. Все мали, что Фургал на выборы не столько из амбициозного лания стать губернатором, сколько из партийной дисциплины: ЛДПР нужно было выставить серьезную фигуру. Он устраивал всех. У ЛДПР сильные позиции в крае. Фургал просидел срок в краевой думе и два срока — в Государственной. сонаж с широким кругом ловек из бизнеса, который прибыли и убытки. находится в ситуации, нимизировать убытки.

Вообще, есть конспирологическая теория, что Сергея Фургала готовили к выборам задолго до самого единого дня голосования и очень грамотно вели к победе. В частности, во всех соцсетях шла таргетированная реклама, рассчитанная на самые разные социальные группы, сыпались очень качественные рассылки по Хабаровскому краю, сделать которые в пределах самого края не было соответствующих технических и информационных мощностей. 

— У менеджеров, достигших определенного уровня, есть своя фишечка: у кого-то аналитика, у кого-то звериное чутье. Это набор качеств или характеристик, которые им позволяют предвидеть и (или) планировать развитие событий и использовать их в свою пользу, — в приватной беседе поделился один из хабаровских политэкспертов. — Чем пользуется Фургал, я не готов ответить, но у него каждая кампания просчитывается, делаются прогнозы и определяется минимальное количество действий для достижения результатов.

Даже неискушенному в политтехнологиях стороннему наблюдателю была видна разница между двумя предвыборными кампаниями. Последний гвоздь в гроб своей губернаторской карьеры Шпорт забил лично, когда за неделю до выборов на докладе президенту заявил, что уровень зарплат в крае — порядка 84 тысяч рублей, завысив привычные для региона показатели в два раза. Когда это показали по телевизору, это вызвал безмолвный взрыв по всему ДФО. 

А ведь его предупреждали: за полгода до первого тура собирался клуб политических экспертов, была подготовлена «зеленая папка», где перечислили все болевые точки. Шпрот предпочел нанять приезжих политтехнологов, которые местным экспертам посоветовали не лезть в «предвыборку» вообще: «Мы провели исследования. 40 процентов явки, 60 процентов — за Шпорта». В то же время исследования местных экспертов показывали 33% голосов за Шпорта при обычной для края явке 37–38%. 

— Мы предполагали, что Шпорт не пройдет, но никто не ожидал, что победит именно Фургал, — говорит Илдус Ярулин. — После выборов Сергей Иванович собирал нас, политэкспертов, и сказал, что он не ожидал такой победы.

— Шпорт не чувствовал опасности, исходящей от Фургала?

— Его вводили в заблуждение. У Шпорта была очень успокаивающая информация от свиты, которая, в свою очередь, надеялась на «чудом победим». Весной прошла президентская кампания с очень высоким результатом. На губернаторских выборах надеялись по инерции въехать в новый губернаторский срок.

Фургал вел кампанию очень почеловечески. Чиновники обычно говорят рублеными заученными фразами, не отвечая на вопросы прямо. Фургал отвечал просто и понятно, сам задавал вопросы, понимал суть проблемы. Это чувствовалось. Он так говорил всегда, но сейчас, на выборах, его услышало больше людей. Кроме того, его предвыборный штаб сразу отказался от линии дискредитации прежнего губернатора. Вместо этого упор делался на человеческие достоинства самого кандидата. Например, вместо компромата на конкурентов распространялась информация, что он тайком помогает брошенным собакам: у него на участке возле дома действительно стоит для них отдельный вольер.

Между популизмом и реальностью

Начало деятельности Сергея Фургала было, что называется, прорывным: он выставил на торги яхту, принадлежащую администрации края. Потом начал и дальше сокращать расходы краевого бюджета за счет чиновников своего правительства и депутатского корпуса. Корпус развернулся и пошел в атаку: краевая дума попыталась принять решение об ограничении полномочий губернатора. Губернатор сокращал зарплаты, отказался от части госзакупок, запретил излишние, на его взгляд, перелеты. Потом обрушился на стройкомплекс, который строил дорогие и некачественные дома. Занялся проблемой школьного питания для всех. В общем, с первых дней заработал обвинение в популизме.

Но есть мнение, что если политик не популист, то завтра он не будет политиком. Эти решительные меры не только популизм, но и то, что от Фургала ждало население Хабаровского края. Он занялся тем, что больше всего у народа «болело»: проблемы ЖКХ, чиновничья роскошь, развал здравоохранения. Фургал прямо сказал, что привлекать крупный бизнес в край сейчас не имеет смысла — нет инвестиционной привлекательности. Видимо, будет делаться ставка на малый и средний бизнес.

— Фургал начинает строить фундамент — чтобы у людей была работа, чтобы хоть что-то производилось. Нужно развивать китайское направление, там же любят дикоросы. Разобраться с рыбой, заняться перерабатывающей промышленностью. Он не гонится за глобальными проектами. Нужно для начала встать на ноги, перестать быть должником и пересмотреть межбюджетные отношения. Не уверен в точности цифр, но порядка 64 процентов налоговой базы уходит из края в центр. Мы с ним разговаривали, он сказал: ну, надо хотя бы 50 на 50, — говорит Илдус Ярулин.

Многие инициативы напрямую связаны с прошлым Сергея Ивановича. Он врач, и его удивляет, почему люди с онкологией ездят лечиться из Хабаровска в Корею. Тем более что онкоцентр в Хабаровске есть. Одно из первых решений — оборудовать и запустить его в полном объеме. На базе Тихоокеанского госуниверситета уже решили готовить специалистов для онкоцентра. А в перспективе сделать Хабаровск центром медицинского туризма. Техническая база для этого есть, нужна только политическая воля.

Единственный пробел в результатах полугодовой работы — у Фургала нет своей команды. Он пытается набрать группу специалистов-профессионалов и одновременно борется с наследством, которое осталось от прежнего губернато-ра. Многие чиновники правительстве. Некоторые присматриваются к предстоящим выборам в надежде пересесть в депутатское кресло.

По мнению многих политологов, сейчас в работе нового губернатора заканчивается переходный период, и, возможно, к маю можно будет увидеть серьезные закончится: правительство страны дало понять, что работать с Фургалом будут. Фургал четко сформулировал, что он завхоз, в политику не лезет и влияние на выборы оказывать не будет.

«То, что делаю я, сопрягается с желаниями федерального центра»

Как полгода управляет Хабаровским краем Сергей Фургал — десятый ребенок в семье, член ЛДПР и человек, который не боится прослыть популистом.

В начале марта исполнилось полгода, как новый губернатор Хабаровско-го края Сергей Фургал находится на этом посту. И в эти дни мы встретились с ним в Хабаровске — не для того, чтобы подвести промежуточные итоги, скорее мы хотели поговорить о том, как ему сидится в губернаторском кресле, как он в него попал и не жалеет ли уже об этом. Он только прилетел из Москвы, собрал правительство на срочное совещание, но тут настало время, отведенное в его графике под это интервью. Губернатор попросил правительство подождать и вышел из конференц-зала в свой, через стену, кабинет со словами: «Деловой журнал “Эксперт”? Знаем мы такой журнал. Ну давайте, задавайте вопросы. Мы ответим, легко и просто». Мы разговаривали час.

— Пишут, что вы десятый ребенок, но не уточняют: последний?

— Да, крайний. Младший.

— Младших, мизинчиков, любят и берегут. Вы выросли в жесткого политика и цепкого предпринимателя. Вас строго воспитывали?

— Мое воспитание имело три направления — в школе, семье и на улице. Мама не работала, занималась детьми. Папа работал очень много, я видел его редко. Когда мне исполнилось шесть лет, меня в первый раз взяли на уборку картофеля. И с этого момента я стал помогать в семье. За каждым были закреплены определенные обязанности: кто-то должен был ухаживать за скотиной, кто-то набирал уголь и рубил дрова, кто-то убирал дом, кто-то носил воду из колодца. Поэтому то, что такое труд и как быть собранным, я познал на себе. Может, поэтому понимаю сельское хозяйство, но не люблю этот труд. Он очень труд, а результатов его не видно: картошку посадил прополол, окучил, выкопал, съел — и как не было.

Семья у нас была строгая. Мама была по-настоящему верующая, а папа коммунист. Поэтому воспитание было разносторонним. В семье был культ хозяина, но руководила всем мама. Всем детям вкладывалась в голову одна мысль: нужно хорошо учиться. Создавались все условия, остальное зависело от тебя. Либо ты учишься и становишься человеком, либо живешь самостоятельно и идешь работать пастухом. Это твой выбор. Хотелось стать человеком, поэтому учился я хорошо.

Что такое улица? Она не прощает ни слабостей, ни обид. На возраст скидок не было. Я был в уличной компании. Если надо было — ныряли, если надо было — хулиганили. Так я получил травму в двенадцать лет: стреляли из самодельных пистолетов, у меня в руках один из них разорвался, оторвало палец. Это тоже своеобразный воспитательный процесс: нельзя было показывать слабости и страха. Идем мы ночью со старшими ребятами, они предлагают: давайте пройдем через кладбище. Ты понимаешь, что они убегут и оставят тебя одного, так и задумано. Но не пойти — значит расписаться в своей несостоятельности.

Лечащий врач

— После школы вы поступили в медицинский институт. Почему именно медицина?

— Стечение обстоятельств. В детстве мечтал стать летчиком. Но по состоянию здоровья не подошел. Решил быть адвокатом, но в то время можно было поступить на юридический только после армии и отработав в органах три года. А я окончил школу в шестнадцать. Ждать столько лет я не мог. Выбор вузов в Благовещенске был ограничен — педагогический, технологический, сельскохозяйственный или медицинский. А в семье не было ни одного медика. Старший брат — военный, другой старший — железнодорожник, машинист электровоза. Еще один брат был зубопротезистом, потом окончил институт экологии, стал защитником животных. Сестры окончили торговый институт. И мама всю жизнь мечтала, что кто-то из детей станет врачом. Мединститут был на то время самым престижным институтом. Далеко уехать от семьи я не мог. Поэтому выбрал медицину.

— Нравилось работать?

— Я окончил институт в 1992-м и еще год отучился в интернатуре. Вы представляете, что это было за время? Хуже придумать нельзя. Я помню 1996-й. Лекарств нет. Материалов нет. Больной перед госпитализацией должен принести с собой простыню, посуду, препараты, расходные материалы. Зарплату не платили по шесть месяцев. Потом, перед выборами Ельцина, дают зарплату за полгода, а ее хватает на пять килограммов шоколадных конфет. Взяток мы не брали никогда в жизни, даже мыслей таких не было. Тяжелые времена я прожил: стал неврологом, открыл первый магазин, — но понял, что там, где я жил, перспектив для роста нет никаких. Я отработал до 2000 года и потом решил переехать во Владивосток.

Вход в политику

— Вы ехали во Владивосток с целью серьезно заняться бизнесом?

— Я переехал во Владивосток, потому что видел там больше перспектив для жизни. Ночтобы переехать, нужно было купить квартиру. Чтобы купить квартиру, нужно было заработать денег. Сначала я нанялся врачом на корабль-рыболов. Но, пока оформлялись документы, мне предложили другую работу. Так я попал в бизнес. А потом мне стало скучно. Захотелосьчего-то творческого

— И вы пошли в политику?

— И я пошел в политику. Когда достигаешь определенного возраста и состояния души, то понимаешь: что-то нужно менять. Мы, когда учились в мединституте, думали, что придем и вылечим всех людей, все общество. Нам хотелось перевернуть мир, изменить жизнь к лучшему. Может, это нанаступает момент, когда нужно что-то менять.

— Почему именно ЛДПР?

Была возможность пойти в «Единую Россию», но я не захотел. В моем понимании тогда это была партия, в которой все заранее расписано, - знаете, если твой папа полковник, то ты станешь полковником, а генералом не станешь, потому что у генерала есть свои дети. КПРФ — ничего против не имею, но я считал, что это партия прошлого. Если вы хотите что-то сделать, нужна свобода. Поэтому я посмотрел на идеологию, познакомился с Владимиром Вольфовичем и Игорем Владимировичем, понял, что это единственная партия, в которой есть свобода действий, где меня не будут ограничивать в выражении моей инициативы. Это имеет огромное значение. ЛДПР развивается, потому что имеет огромное преимущество: в ней нет запрета на свободу действия. В других партиях нужно жестко придерживаться идеологии, даже если она не работает. А мне хотелось творчества и свободы.

— Создается впечатление, что членство в ЛДПР у вас дело семейное…

— Братья пошли за мной. Я пришел в партию в 2005-м, брат Алексей — в 2006-м, а Вячеслав вступил позднее, когда уволился из армии. Мы все похожи друг на друга.

Губернаторские выборы-2013

— Вы были успешным предпринимателем и узнаваемым политиком…

— Дело не в узнаваемости. Я мог решать проблемы. Я знал, как это делается, и умел это делать.

— На кой черт вы пошли на губернаторские выборы в 2013 году? Вы же понимали, что кресло губернатора — это электрический стул, через который непонятно когда пропустят ток?

— Есть такое понятие, как партийная дисциплина, есть слово «надо». Когда встал вопрос, кого выставлять от ЛДПР, меня вызвали и сказали: «Вам нужно идти кандидатом в губернаторы». Какая бы свобода ни была, но ответственности перед своей структурой никто не отменял. Я шел на эти выборы без особого энтузиазма, но понимал, что могу выиграть. В 2013 году я был молодой и горячий, мне казалось, что все всё делают не так, а я всё сделаю правильно, быстро и эффективно. За полгода. Но не выиграл. Что дал мне 2013 год? Возможность пойти в депутаты Государственной думы по одномандатному округу. Это совершенно другой уровень. Одно дело, когда ты идешь по партийным спискам, другое — когда народ выбирает тебя.

— Если бы вы выиграли в 2013 году, вы бы действовали так же, как сейчас?

— Мне трудно сказать, как бы я действовал. Есть такое понятие, как жизненный опыт, который мы зря недооцениваем. Начал бы я точно так же, но в 2013 году социально-экономическая ситуация в Хабаровском крае коренным образом отличалось от нынешней. Тогда было другое законодательство, у высшего должностного лица края было больше возможностей в принятии решений. Тогда не было такой закредитованности, социально-экономические вопросы не стояли настолько остро. Это был период подъема экономики, росли зарплаты, доходы населения, оптимизм… Тогда было бы проще решать задачи. Было просто больше денег. И все-таки я понимаю, что в 2013 году мне вряд ли дали бы спокойно работать губернатором…

— Почему?

— Потому что тогда люди еще не ощущали начавшихся перемен. Перемен хотелось, но с учетом того, что все было на подъеме, они одновременно пугали. А ведь всегда до последнего стараешься сохранить то, что у тебя есть, и при необходимости принимать серьезные решения, которые будут коренным образом влиять на ситуацию, обычно стараешься отложить проблемы на завтра.

Губернаторские выборы-2018

— А что изменилось к 2018 году?

— Стало окончательно понятно, что курс развития, хороший он или плохой, не хочу никого критиковать, но для населения Хабаровского края этот вектор движения бессмысленный. Мы хотим другой вектор. А это серьезный риск. Когда ситуация более или менее стабильная, люди предпочитают ворчать, но не рисковать. А к 2018 году ситуация сложилась таким образом, что люди сказали: «Так развиваться нам не надо, и мы готовы рисковать, идти напролом». Общество требовало перемен. Почему правящие элиты, или, скажем так, управляющее меньшинство, этого не видело — для меня загадка. Я это видел, поэтому и не хотел особо идти на эти выборы.

— При этом у вас были хорошие отношения с действующим тогда губернатором Вячеславом Шпортом…

— Да они у меня и сейчас хорошие.

— А власти не видели запроса общества на перемены?

— Не видели.

— А почему вы, пользуясь своими хорошими отношениями с губернатором, ему об этом не сказали?

— Я говорил! Я каждый день говорил: «Ребята, прекратите заниматься ерундой!» Ведь все было бы по-другому, если бы в тот момент поменяли половину правительства, действительно стали бы вникать в проблемы. Если бы тогда вышли к людям и спросили: «Что вам надо?» А все увлеклись гигантоманией: построим дворец, построим набережную, построим огромную больницу… И все забыли, что людям надо чувствовать развитие. И когда начались реляции, что все хорошо, что высокая зарплата, люди сказали: «Вы или издеваетесь, или действительно не понимаете, что происходит».

— Какие ключевые ошибки допустило предыдущее руководство Хабаровского края?

— Самая главная ошибка — правительство попыталось уйти от проблем. У нас абсолютно забыли про деревни, про сельскую местность. Про мелкие города. Про конкретного человека. Это прикольно, когда корабли бороздят просторы космоса, но простой человек спрашивает: а мне что от этого? Власть перестала слышать и слушать людей. А должна была создать условия, при которых большинство сможет себя реализовывать.

Большие проблемы

— А если говорить предметно? Какие проблемы, доставшиеся вам в наследство от прежнего руководства, нужно решать срочно, прямо сейчас?

— Например, в здравоохранении. Мы построили высокотехнологические центры. Но сколько процентов населения ими может пользоваться сейчас? Десять процентов? А нужно, чтобы для девяноста процентов населения была доступна качественная медицина. Значит, нужно восстанавливать первичное звено здравоохранения. Дальше. Нужно четко представлять себе реальные доходы населения, а не «среднюю зарплату». Может население платить по тем тарифам, которые существуют сегодня? Может население покупать продукты питания, лекарства и все остальное? И тут вы становитесь перед проблемой — понимаете, что невозможно взять и увеличить зарплаты людям, просто нет денег! Значит, первое, что нужно сделать, — остановить рост тарифов. Почему растут тарифы на ЖКХ? Да потому что котельные работают на дизеле, на мазуте. Это тяжелая тема, но, если мы хотим остановить рост тарифов, нам нужно менять топливно-энергетический комплекс. И сегодня мы запланировали строительство новой котельной в Ванино, четырех модульных котельных в нескольких населенных пунктах края, чтобы деньги, сэкономленные на жидком топливе, использовать в других целях. Запланирована перекладка сетей в некоторых населенных пунктах. Рассматривается вопрос строительства ТЭЦ в Охотске. И так далее. Да, это невозможно сделать за один день или месяц. Но за год-полтора — вполне реально. Это облегчит ситуацию, у нас появится поле для маневра. Дальше. В чем проблема? В управляемости. Создается управляющая компания, она собирает с людей платежи, потом банкротится, приходит следующая компания — а сети ветшают. Нужно остановиться, найти нормального собственника и начать перекладывать сети.

Мы сегодня все увлеклись крупными инвесторами. А что такое крупный инвестор? Заходит к вам на территорию компания, строит большое предприятие. Имеет большой денежный оборот. Но деньги-то из края уходят! Например, зашла компания в порт и переваливает уголь. Перевезла двадцать миллионов тонн, заработала два миллиарда долларов. А из них в крае остался только НДФЛ работников, которые работают в порту. Поэтому со всеми крупными компаниями, которые заходят на территорию Хабаровского края, мы сегодня заключаем договоры, что субподрядчики должны быть местными, представители мелкого и среднего бизнеса. Материалы, если продукция производится на территории края, должны быть закуплены здесь. Предприятие должно быть зарегистрировано в Хабаровском крае — налоги нужно платить у нас. И наконец, предприятие должно участвовать в социально-экономической жизни того района, где оно находится.

Сегодня Хабаровский край может развиваться только за счет внутреннего резерва — самозанятые, ЧП, ИП, малое, среднее или крупное предпринимательство. Если хозяин и весь коллектив проживают и работают здесь — вся денежная масса остается здесь. Ничего в этом сложного нет. И глава региона может воздействовать на крупный бизнес, чтобы он был вовлечен в жизнь региона. Вот пример: строят объездную дорогу. Проект на 41 миллиард рублей. Строит приезжая компания — пускай, хотя я против этого. А материалы покупают черт-те где. Но деньги-то на строительство даем мы, и материалы покупать вы должны у нас! У нас должна расти денежная масса и, соответственно, увеличиваться покупательная способность населения.

На новом посту

— До последнего, до самого дня голосования, политологи обсуждали возможность того, что вы сниметесь с выборов в пользу Шпорта...

— Если бы я и снимался с выборов, то ни в чью пользу не стал бы этого делать — просто снялся бы, и всё!

— При каких условиях это было бы возможно?

— При каких условиях я бы снял свою кандидатуру? А вы знаете, я бы не снял. Как это: зарегистрировался, выступил на телевидении, пообещал людям что-то — и снялся? В этом есть какая-то нечестность. Уж лучше проиграть на выборах. С другой стороны, губернаторские выборы — это же не выигрыш по лотерейному билету! Когда вы приходите на пост губернатора, у вас есть две вещи: материальный ресурс и имя. Материальный ресурс можно заработать. Сложнее заработать себе имя. На выборах имя оказалось важнее денег: все знали, что я никогда не взял ни копейки взяток, не беру и брать не буду. Но этого мало. Я еще и всех вокруг себя от этого отучаю.

— У региональных чиновников есть такая логика: «Деньги Москва дает не на развитие территории, а под конкретного человека». Сразу после выборов многие говорили, что Фургал — протестный губернатор, которого федеральный центр не примет и не станет ему помогать…

— У меня такие разговоры вызывают легкую усмешку. А что, Москва много давала раньше? Вопрос в том, как и на что вы используете свои средства. Можно взять огромные деньги, потратить их на великолепный объект. Не хочу никого критиковать, но, когда я подъезжаю к одному огромному красивому мосту, я вижу мост в никуда. А ведь половину этих денег можно было использовать так, чтобы каждый человек в крае почувствовал положительный эффект на своей шкуре. Лучше создать условия для строительства недорогого жилья для молодежи. Постройте дороги, школы, дайте нормальную воду.

— Все-таки об отношениях с Москвой. Когда вы поняли, что федеральный центр будет вам помогать?

— Федеральный центр — понятие неоднозначное. Я понял, что Хабаровскому краю будут помогать, после встречи с лидером страны, Владимиром Владимировичем Путиным. Смысл сказанного был таков: «За вас проголосовал народ, и вы обязаны это доверие оправдать. И чем больше вам доверяют, тем больше с вас будет спрос. Но при этом вам никто не будет препятствовать, а в рамках существующих законов будем помогать». Но спрос больше раза в три…

— Чем с кого?

— Чем с других.

— Губернаторов?

— Ну да. Кому-то могут простить, а мне не простят самой маленькой ошибки. И я сейчас говорю даже не о федеральном центре, а о жителях Хабаровского края. И там это тоже понимают. Но там сидят не враги. Все хотят, чтобы регион развивался. Чтобы люди жили лучше, а значит, чтобы было социальное спокойствие. Поэтому то, что делаю я, сопрягается с желаниями федерального центра.

— Для чего вас так внезапно вызвали в Москву? (Встреча с корреспондентом «Эксперта» была согласована на 27 февраля, но, когда он прилетел в Хабаровск, выяснилось, что Сергей Фургал спешно улетел в Москву; вернулся он только спустя неделю, 6 марта.)

— Не «вызвали», а пригласили… Скажем так: произошло несколько очень положительных событий. Мы получили дополнительные возможности для улучшения. Мы заключили договоры с несколькими серьезными структурами о совместном участии в развитии Хабаровского края. Провели совещание по развитию Хабаровского края как центра увеличения несырьевого экспорта.

Война или войнушка

— Создается впечатление, что, несмотря на это, у вас идет необъявленная война по партийной линии. Вас не принимает партия власти, региональное отделение «Единой России» объявило, что находится в оппозиции к высшему должностному лицу края, ваши возможности пытаются урезать депутаты краевой Думы…

— Некоторые действия краевых депутатов вызывают удивление. Сейчас не время доказывать что-то. После выборов начинать объяснять людям, что они ошиблись и неправильно выбрали, — это нонсенс. У меня нет никакой войны с депутатами — это они могут играть в свою войнушку. Когда я прихожу на работу, мне нужно решать конкретные вопросы. И когда мне говорят, что они придумали ограничить власть губернатора, я отвечаю: ну и глупо. Губернатора народ выбирал позже, чем вас. И губернатор получил свои голоса. Поэтому, пожалуйста, идите на выборы и получите сначала свою поддержку от народа, а уже потом действуйте от имени населения. Затем, когда вы в чем-то хотите ограничить губернатора, сначала скажите, что сегодня неправильно в правительстве. В правительстве происходят перестановки. Те, кто не справляется, уходят.

— На днях исполнилось полгода, как вы заняли кресло губернатора. Чего уже удалось достичь? Всем известны ваши жесткие решения в сфере ЖКХ, образовании и здравоохранении, по сокращению расходов на чиновничий аппарат. Это на слуху: Фургал продал правительственную яхту, Фургал объявил войну недобросовестным представителям ЖКХ, Фургал обещал всем детям школьные завтраки… Некоторые назвали эти решения популистскими. Это действительно настолько важные темы, что их нужно было решать приоритетно и срочно, или это только часть решаемых одномоментно вопросов?

— Это не война, а наведение порядка! У нас сегодня сто пятьдесят болевых точек. За какую ни схватись, ее решение немедленно назовут популизмом. Я переформатировал правительство, сократил расходы, отменил ненужные госзакупки. Это популизм? Популизм. Но сегодня бюджет не может распределяться так же, как раньше. Каждый вложенный рубль должен давать какой-то эффект, тем более что это не наш, а народный рубль.

Далее. Что такое разное питание в школе? Это не вопрос питания, а наша дальнейшая социальная жизнь. Представьте, что в классе один сидит и кушает, а другой сидит и хочет есть. Вы с ума сошли?! Мы же с детства начинаем разделять наших детей по социально-материальному признаку. Они начинают друг друга ненавидеть. Некоторые дети начинают ненавидеть родителей, потому что те не могут их обеспечить самым необходимым. Это серьезные проблемы, какой же тут популизм?

Что касается ЖКХ — невозможно постоянно повышать цены! Это нужно останавливать. Мы закупали топливо, я даже не хочу говорить, насколько дороже… Мы за три месяца сократили стоимость на тридцать процентов. Мы закупили оборудование для ТЮЗа, будем восстанавливать санаторий, строить детский комплекс. Все это популизм, но мы будем это делать.

— Кроме этого, какие есть болевые точки, какие вопросы решаются, но об этом не говорят?

— Здравоохранение. Начиная с фельдшерско-акушерских пунктов, которых мы за три года отремонтируем и построим новых сто штук. Уже пригнали вертолет с новым медицинским комплексом, который поставим в Николаевске-на-Амуре, достроим там же новый сосудистый центр. В Комсомольске-на-Амуре достроим онкоцентр и поставим новый детский больничный комплекс. Мы начали планировать ремонт и строительство новых школ и детских садов по всем территориям края. Мы начинаем строить дорогу на Чегдомын. Начинаем проектировать и строить в Ванино новую котельную. Рассматривается вопрос о замене всех неэффективных энергетических установок в крае на более дешевые и экономичные — у нас 72 населенных пункта, не обеспеченных электроэнергией. Мы плотно занялись логистикой. Необходимо перегонять самолеты в Николаевск-наАмуре и создавать там свой центр обслуживания севера края, закупать новые самолеты и развивать «Хабаровские авиалинии». Мы добились, чтобы в Хабаровске был создан авиаотряд, чтобы наша санавиация обслуживала весь Дальний Восток. Разрабатывается проект строительства большого выставочного комплекса, чтобы привлекать бизнес других стран и развивать туризм. В 2019 году мы должны построить объектов на 18 миллиардов рублей. Работы хватает, поверьте. Это просто в прессу не попадает. В прессу попадают только тигр и школьные завтраки…  Записал Берт Корк

«У нас нет уверенности…»

Сергей Степанов, исполняющий обязанности председателя Союза работодателей Хабаровского края, генеральный директор группы компаний «Лунный свет», рассказал, как бизнес-элиты Хабаровского края относятся к избранию нового губернатора и чего от него ждут в ближайшем будущем:

— Сегодня нет уверенности, что новая команда правительства готова совместно с представителями бизнес-сообщества в Хабаровском крае обсуждать и принимать стратегически важные для региона решения, но, возможно, ситуация так складывается только на первом этапе, пока механизмы взаимодействия не отлажены.

По сути, с приходом нового губернатора все мы примерно понимали, кто такой Сергей Фургал: человек с медицинским образованием, депутат, жена — бизнесмен, и на Хабаровский край он смотрит как на компанию — с точки зрения доходов и расходов, для бизнеса такой подход оправдан. По крайней мере, тезисно решения по ряду предыдущих перекосов, связанных с управлением, звучат разумно: если нет доходов, то нужно смотреть, где можно сократить расходы. И если есть завышенные расходы на содержание аппарата, нужно их оптимизировать, учитывая долг региона — порядка пятидесяти миллиардов.

Однако, бизнес-сообщество края долгое время находилось в вакууме: прошло полгода после выборов, и только первого марта назначен заместитель министра по взаимодействию с предпринимательством. За это время практически не проводилось значимых мероприятий, в том числе пока остановлена работа по инвестклимату региона — это принятая на федеральном уровне форма оценки развития субъектов, и в Хабаровском крае прежде многое было сделано.

С приходом новой власти у предпринимателей складывается впечатление, что основной упор на первом этапе делается на работу с электоратом. Возможно, губернатор как избираемое лицо не желает допускать ошибок предшественника, который был сконцентрирован на взаимодействии с федеральным центром и решении практических задач, но потерял контакт с избирателями. К чему это привело, мы знаем.

Тот бизнес, который много взаимодействовал с региональной властью, хотя и не питал иллюзий об идеальной команде при Шпорте, но понимал, что она работает в условиях ограничений со стороны федерального законодательства и в рамках своих полномочий. Эксперты от бизнес-сообщества пытались совместно с чиновниками делать хотя бы маленькие шаги для упрощения ведения бизнеса в столь специфичных дальневосточных условиях. Косвенным признаком успешного взаимодействия было и то, что мы поднялись в рейтинге инвестклимата. И по факту предпринимателям удавалось влиять на отраслевых министров, муниципальных чиновников и территориальных представителей федеральных органов власти.

За последнее время было несколько встреч губернатора с руководителями предпринимательских объединений — это новая форма взаимодействия, и мы старались на этих встречах показать болевые точки — как мы это видим. Не знаю, будет ли жизнеспособен этот формат, но пока он существует. Его эффективность не могу оценить, поскольку до сих пор не договорились о механизме реализации принятых на этих встречах решений. Было несколько противоречивых примеров. Например, когда правительство и предприниматели договариваются о создании совместной рабочей группы для решения актуальных проблем развития сельского хозяйства, а уже спустя неделю новый министр утверждает отраслевую дорожную карту на несколько лет вперед, ни с кем из предпринимательского сообщества не обсудив ее.

Некоторую тревогу вызывают и кадровые изменения, особенно в связи с давно известным фактом: хороших управленцев на Дальнем Востоке не так много и, когда разбрасываются кадрами, их очень сложно быстро заменить адекватными специалистами.

В бизнес-сообществе есть понимание, что в среднесрочной перспективе нас ожидает время перемен, и я убежден: сегодня нужно находить приемлемые формы конструктивного взаимодействия всех сторон, заинтересованных в развитии Хабаровского края.

В оформлении использованы фотографии ТАСС

Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl