По гарвардскому счету
В МГУ уже до конца года может начаться самая крупная с 1930-х годов организационная реформа. Ориентир — англосаксонские университеты с их вековыми традициями. При этом под угрозой оказались традиции самого МГУ.
За последние две недели ректор Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова Виктор Садовничий несколько раз заявил, что главный вуз страны готовится к большим переменам. В его структуре появится новая прослойка: научные школы, которые должны будут оптимизировать научный и образовательный процесс в многочисленных подразделениях университета. «…У нас 42 факультета, более 20 научных институтов с большим кадровым потенциалом, все это надо собрать вокруг прорывных направлений, чтобы повысить эффективность», — сказал Садовничий в интервью ТАСС 28 апреля и напомнил, что «все ведущие университеты мира давно это сделали».
Новость преподносилась как рабочая идея, которая найдет отражение в проекте программы развития университета до 2030 года и будет вынесена на обсуждение его высшего органа управления — Совета трудового коллектива — нынешней осенью. Но заинтересованная научная общественность восприняла информацию так, что вопрос о реформе решен и дискуссии в университете идут не в том ключе, будет или нет МГУ оптимизировать свою структуру, а в том, будет ли эта реорганизация формальной или существенной.
Официальной позиции по этому вопросу пока нет. Ректор университета оставил пространство для дискуссий, довольнотаки противоречиво разъяснив суть будущих преобразований. По его словам, «структура факультетов останется», при этом «группы факультетов объединятся в научные школы». «Все будут поступать, как и прежде, на факультеты», однако школы внедрятся и в образовательный процесс: будут разрабатывать новые учебные планы для факультетов, что позволит «не загонять студентов первого курса в узкий коридор обучения». Виктор Садовничий также утверждает, что автономия факультетов сохранится, но одновременно из его слов можно сделать вывод, что часть функций перейдет от факультетов к школам.
Неопределенность лишь подогревает интерес. «Эксперт» попытался выяснить, как будет организована «более эффективная» работа вуза, чем займутся школы, а чем — факультеты, кто от этого выиграет, что обо всем этом думают российские ученые и какой опыт наработан за рубежом.
Объединяй и властвуй
На сегодня известно примерное количество научных школ, которые предполагается создать: от 14 до 16. Известно, что каждая школа будет отвечать за конкретное «прорывное направление в науке», актуальное как минимум на ближайшие десять лет. Сформулирована цель: по словам г-на Садовничего, это повышение международного статуса и эффективности работы университета. Неизвестно главное: как все это будет работать на практике.
В России есть несколько вузов, которые тоже создавали на базе факультетов научные школы, но в качестве ориентира новой схемы работы ректор неожиданно назвал Российскую академию наук. В ее структуре есть отделения общей тематической направленности (к примеру, Отделение нанотехнологий и информационных технологий), а в их составе — секции более узкой специализации (Секция информационных технологий и автоматизации, Секция нанотехнологий и т. д.). Руководство РАН контактирует с отделениями, а они, в свою очередь, интегрируют мнения секций. Видимо, подобную иерархию «ректорат — школа — факультет» построят и в МГУ. Всего в РАН 13 тематических отделений — примерно столько же школ предлагает создать университет. По словам Виктора Садовничего, «руководить школами будут научные советы, в которые войдут деканы факультетов, выдающиеся ученые, которые будут обсуждать, какие междисциплинарные направления надо поддержать». Не исключено также, что усилиями школ будут оптимизированы и направлены в единое русло дублирующие научные проекты и учебные курсы, уже имеющиеся на разных факультетах смежной направленности.
Близкий к руководству вуза источник, бывший проректор МГУ, завкафедрой физики полимеров и кристаллов физического факультета, вице-президент РАН академик Алексей Хохлов в беседе с «Экспертом» подтвердил, что реорганизация коснется не факультетов и институтов как структурных подразделений, а координации исследовательских проектов и учебных программ в этих подразделениях.
«Научные школы станут логистической надстройкой, которая будет координировать деятельность подразделений одинаковой направленности, — рассказал нам г-н Хохлов. — Я работаю на физическом факультете, помимо него есть еще НИИ ядерной физики имени Д. В. Скобельцына, Государственный астрономический институт имени П. К. Штернберга (ГАИШ), Международный лазерный центр. Координация науки и образования в этих структурах сейчас завязана на ректорат, что не очень правильно. Когда я поступал в МГУ, в вузе были проректоры по гуманитарным и естественнонаучным факультетам, что, вероятно, было удобнее в плане администрирования научного и учебного процессов. Сейчас тоже, думаю, будут назначены руководители школ, которые будут играть роль координаторов по разным группам факультетов. Например, они смогут инициировать проекты с участием большого количества научных групп разных факультетов одинаковой направленности. Это очень актуально в контексте ряда мероприятий Национального проекта “Наука”, а также других периодически объявляемых конкурсов по определенным научным направлениям. При наличии новой логистической (надеюсь, не бюрократической!) надстройки координация этой работы будет более эффективной».
Борьба за крупные гранты между вузовскими тяжеловесами идет постоянно и еще больше активизируется в ближайшие годы. В федеральном бюджете на 2020–2022 годы заложено более 12 млрд рублей для победителей конкурсов крупных фундаментальных проектов по приоритетным направлениям науки. Сумма одного гранта по конкурсу — до 300 млн рублей на три года, с возможностью продления еще на два года с аналогичным финансированием. Столь масштабные научные работы, как правило, не замыкаются в рамках одного факультета, а проводятся несколькими научными группами разных подразделений на стыке наук. Школы должны будут повысить шансы МГУ в «розыгрыше» проектов на сотни миллионов.
Школа vs факультет
Виктор Садовничий подчеркнул, что абитуриенты не почувствуют изменений, будут поступать все так же на факультеты, а студенты смогут в процессе обучения, предположительно после второго курса, корректировать свою образовательную траекторию. Под «корректировкой», скорее всего, подразумевается выбор определенных учебных дисциплин, преподавателей и, возможно, облегченный с юридической точки зрения переход на другой факультет в рамках научной школы. В этом контексте непонятно, как будет сочетаться большая свобода студента на первых курсах с традиционными правилами приема на факультеты.
В кулуарах, между тем, обсуждают возможность поступления абитуриентов в школы и их распределения по специализированным факультетам только после двух лет обучения. О таком гипотетическом повороте «Эксперту» рассказал руководитель лаборатории ГАИШ МГУ Михаил Прохоров. «Такая система применяется в ряде университетов за рубежом. У нее есть плюсы — например, более широкий круг выбора (сегодня перейти с факультета на факультет довольно сложно). Но есть и нерешенные вопросы. Так, в школе студентов два года будут учить по одним программам, а сегодня уровень преподавания математики и компьютерных наук на мехмате и на факультете вычислительной математики и кибернетики (ВМК) разный. Как их унифицировать, привести к более высокому уровню: математику — как на мехмате, информатику — как на ВМК? Но тогда довольно заметно возрастет нагрузка на студентов. Понизить какой-то из этих уровней — придется “доучивать” студентов позже, на старших курсах, или качество образования упадет».
Тренд на укрупнение
Сценарии создания структур, перекроивших учебные программы в интересах студентов, уже реализованы в трех российских вузах — Московском физикотехническом институте (МФТИ), Высшей школе экономики (ВШЭ) и частично в СПбГУ. Но там реформу не размывали, а изначально позиционировали как образовательную, направленную в первую очередь на изменение модели обучения. В Вышке, например, в 2014 году провели полную «перезагрузку» подразделений: 28 факультетов и 158 кафедр были преобразованы в 14 факультетов и 50 департаментов и школ. В укрупненные и более автономные факультеты вошли также научные институты и лаборатории.
«Такой подход — мировой тренд, а жесткая модель, когда абитуриенту нужно заранее выбрать узкую специальность, которую придется пять лет изучать, не отвечает изменениям рынка труда и интересам самих студентов, — подчеркивала директор Института развития образования НИУ ВШЭ Ирина Абанкина.
В 2016 году в МФТИ прошла аналогичная реформа: 11 факультетов и 80 лабораторий были реорганизованы в шесть физтех-школ и один институт. Как отметил в беседе с «Экспертом» ректор МФТИ Николай Кудрявцев, это принципиально изменило учебный процесс. Плюсы прежде всего он видит в объединении науки и образования. «Нам удалось совместить науку в лабораториях с образовательным процессом, теперь молодые сотрудники, наши выпускники, не только занимаются наукой, но и преподают! Я думаю, что через пять лет образовательный процесс Физтеха будет совершенно другой, значительно лучше», — сказал г-н Кудрявцев.
Такие схемы не российское ноу-хау, она реализованы во многих англоязычных вузах. На практике они удобны для студентов, которым не приходится загонять себя в тесные рамки образовательных программ с первого курса, но имеют и свою специфику. На примере Университета Маккуори (Сидней, Австралия) его менеджер при проректоре по образовательной деятельности Ольга Козар рассказала «Эксперту», в чем могут быть подводные камни подобных конгломератов.
«В нашем университете четыре школы — бизнеса, искусства, науки и инженерии, медицины. У каждой свой бюджет и приоритеты, они функционируют как отдельные структуры. Университет старается, с одной стороны, бороться с менталитетом “каждая школа сама по себе”, но, поскольку бюджет и линия отчетности идет по школам, раздробленности не избежать. Как результат, некоторые школы имеют больше ресурсов, чем другие, и могут поддержать своих сотрудников дополнительными грантами и финансированием».
Традиции и новаторство
Весомым аргументом в пиар-кампании реорганизации МГУ, на который будет опираться ректорат вуза, наверняка станет опыт зарубежных центров науки и образования. Старейшие западные университеты, ежегодно занимающие верхние строчки мировых рейтингов, как правило, имеют в своей структуре школы общих тематических направлений, в которые встроены специализированные факультеты либо программы подготовки. Например, у Гарварда 12 школ, две из них, кстати, смежной тематики: Школа медицины и Школа стоматологической медицины. Университет также сохраняет архаичную по нашим меркам Школу богословия, история отсчета которой начинается с года основания Гарвардского колледжа — 1636-го! В Кембридже шесть школ, две из которых — родственной гуманитарной направленности: Школа искусств и гуманитарных наук с факультетами музыки, богословия, английского языка, славистики и др., а также Школа гуманитарных и социальных наук, в составе которой более привычные нам исторический, юридический, экономический и другие факультеты. Структура обоих университетов изредка разрастается за счет появления новых школ, факультетов и программ обучения, но в целом остается традиционной сотни лет.
Структура МГУ исторически была разбита на факультеты, на каждом из которых изучалась конкретная наука: первоначально это были факультеты философии, медицины и права. С течением времени количество факультетов росло, а в первые годы после Октябрьской революции началась серьезная реорганизация, связанная со сменой идеологии в государстве, — ликвидация юридического и историко-филологического факультетов и образование на их базе факультета общественных наук. В 1930-е годы предпринимались попытки разукрупнения вуза: создание на его основе самостоятельных институтов по разным направлениям наук. Этот эксперимент, по сути, был последней масштабной реорганизацией в МГУ, был признан неудачным, и довольно быстро начался обратный процесс «реабилитации» факультетской структуры. В том числе был восстановлен исторический факультет, а после Великой Отечественной войны в вузе очень быстро стали появляться и гуманитарные, и естественнонаучные факультеты.
В 2000-е этот процесс достиг кульминации. Когда десятки направлений наук уже были «упакованы» в отдельные факультеты, начали рождаться их клоны — высшие школы МГУ, приравненные к факультетам. Так, в 2004 году при экономическом факультете появилась Московская школа экономики, в 2005 году — Высшая школа государственного администрирования (факультет) при наличии факультета государственного управления. В 2006 году — Высшая школа современных социальных наук, хотя в структуре уже был социологический факультет; а также Высшая школа телевидения, хотя уже был факультет журналистики с кафедрой телевидения и радиовещания. Наконец, в том же году родились «близнецы» — Высшая школа управления и инноваций и Высшая школа инновационного бизнеса.
Кто на новенького
Останутся ли новые факультеты после «оптимизации», неизвестно, но при обсуждении планов перестройки они точно получат большую порцию критики.
Инициативная группа МГУ (неформальное объединение студентов, аспирантов, сотрудников и выпускников вуза) уже выступила с протестом: «…Если заявленная ректором реформа будет проведена, то она приведет не к оптимизации бюрократического аппарата, а к его увеличению — через создание дополнительных деканатов школ. В выигрыше окажутся созданные в последние двадцать лет околонаучные факультеты с приоритетом платных мест, на которых нашли свое пристанище бизнесмены и чиновники. После реорганизации они смогут получить то, что нельзя купить за деньги — репутацию полноценных факультетов с реальными научными исследованиями. А пострадавшими от “реформы” станут старые факультеты и кафедры, на которых еще сохранились хоть скольконибудь живые научные школы».
Клуб академиков «1 июля», в который входят члены РАН, критически настроенные по отношению к реформам образования и науки, тоже выразил тревогу по поводу возможной унификации старых и новых факультетов: «…Существует очевидная опасность того, что при слиянии факультетов разного уровня и разной природы преимущество получат именно представители “молодых” и “нужных” факультетов, а университетские научные школы, сохраняющие лучшие традиции отечественного фундаментального образования, будут утрачены».
Страхи профессоров
Реакция научного и образовательного сообщества на проект реформы станет лакмусовой бумажкой для руководства старейшего российского вуза. Сопротивление среды против новых веяний в организации науки сродни безусловному рефлексу как в России, так и за рубежом. По словам ректора Физтеха Николая Кудрявцева, самое сложное в реализации реформаторских планов — убедить в их необходимости консервативно настроенный научный коллектив.
В Великобритании похожую реформу проводил Шеффилдский университет, в 2011 году признанный газетой Times лучшим университетом по рейтингу Higher Education, и там тоже было велико недовольство. Профессор Шеффилда Михаил Рудерман рассказал «Эксперту», как проходила эта реорганизация и что, с точки зрения ученых, из нее получилось. «У нас были департаменты прикладной математики, чистой математики, вероятности и статистики. По прихоти жены финансового директора, назначенной на должность pro-vice-chancellor (аналог нашего проректора), нас “слили” в Школу математики и статистики. После реформы функции управления перешли от глав департаментов к школе, однако администрации меньше не стало. Были введены новые должности заместителей главы школы. Стало сложнее объективно оценивать работу сотрудников, используя метрический подход. У “чистых” математиков самый престижный журнал — Annals of Mathematics с индексом цитируемости чуть больше трех, в котором публиковались только два-три профессора, а мы, “прикладники”, печатаемся в Astronomy & Astrophysics с индексом цитируемости больше шести, в котором каждый аспирант имеет хотя бы одну статью. Наконец, раньше в нашем небольшом департаменте была почти домашняя обстановка, мы все хорошо знали друг друга, вместе отмечали Рождество. В школе сейчас около 50 сотрудников, половину из них даже не знаю, как зовут. В целом не могу сказать, что после реорганизации жизнь сильно ухудшилась, но уж точно не улучшилась», — рассказал г-н Рудерман.
Вирус перемен
Высокая вероятность роста конфликтных настроений, возможно, удерживает многих руководителей университетов как за рубежом, так и в России, от масштабных структурных преобразований и вообще любого отхода от традиций. За инициативой МГУ, конечно, будут наблюдать отечественные вузы, но вряд ли среди них будет распространяться «вирус оптимизации».
Проректор Сибирского федерального университета Руслан Барышев рассказал в беседе с «Экспертом», что в СФУ не планируется подобных преобразований. «У нас есть три научные школы в классическом понимании, но каким-то особым образом мы их не институционализировали и в будущем не предполагали делать это. Нам кажется, формализация их статуса принципиально не повлияет на развитие, наоборот, в этом случае может возникнуть излишнее закапсулирование, есть риск управленческих конфликтов между руководителями кафедр. Последнее возможно в том случае, если параллельно продолжит существование структура, что называется, для учебных целей, сохраняющая систему институтов и кафедр. Формируя новую программу развития СФУ, мы в управленческом плане делаем ставку на междисциплинарные научные проекты, под которые создаются научные коллективы».
Если Виктору Садовничему не удастся провести свои идеи мирно, авторитет главной сталинской высотки на Воробьевых горах может серьезно пошатнуться. Сегодня ректор находится между двух огней: опасности провести «недореформу», что породит сравнения не в пользу МГУ с той же Вышкой, давно претендующей на статус классического, при этом современного вуза; и угрозы «пасть жертвой» внутренних конфликтов в случае серьезной реорганизации традиционной структуры. Впрочем, амбиции старейшего российского университета всегда простирались дальше, чем успешная конкуренция в российском образовательном пространстве. У него есть поддержка действующей власти, есть продвижение в международных рейтингах, есть ресурсы, а также не имеющий в стране аналогов проект — строительство научно-технологической долины «Воробьевы горы» на сто миллиардов рублей. Путь реформ МГУ можно критиковать, в нем можно сомневаться, но отменить его уже не получится.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl