Достроить промышленный базис
Актуальная задача российской промышленной политики — создать интегрированную индустриальную систему, обусловив экспортные поставки сырья инвестициями зарубежных производителей в перерабатывающие отрасли, считает советник по Японии и странам АТР Ассоциации индустриальных парков России Ивао Охаси
Создание разного рода региональных регулятивных песочниц — особых экономических зон, индустриальных и технопарков — давно стало в России своеобразной институциональной модой. В 2013 году к ним прибавились территории опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР), позднее — охватившая значительную часть Приморья территория порто-франко Свободный порт Владивосток, и наконец, совсем недавно — два специальных административных района, во Владивостоке и Калининграде, заточенных на прием деофшоризующихся российских компаний. Каждый уважающий себя субъект федерации считает своей обязанностью организовать у себя или ОЭЗ, или промпарк, или ТОСЭР, а лучше даже микс.
Сегодня в стране работают 25 ОЭЗ и порядка полутора сотен индустриальных парков в 60 субъектах федерации. Однако не многие из них развиваются более или менее эффективно. По официальным оценкам, порядка 70% инвестиций в индустриальные парки приходятся на Татарстан, Калужскую, Липецкую, Ульяновскую и Московскую области.
Недавно Счетная палата подвергла жесткой критике деятельность ОЭЗ. Аудиторы палаты отметили резкий спад деловой активности резидентов зон в 2017 году — в частности, ввоз продукции на территории ОЭЗ и вывоз товаров после переработки сократился более чем вдвое. Аналитики СП связали это с тем, что с 1 января 2017 года прекратил действовать порядок, согласно которому продукция, которую произвели на территории ОЭЗ из иностранных компонентов, могла признаваться товаром Таможенного союза и быть ввезена на его территорию без уплаты таможенных пошлин и налогов. «Это говорит о том, что резиденты, по сути, использовали режим реимпорта, чтобы минимизировать свои налоговые обязательства, а не для производства конкурентных товаров», — резюмировала Счетная палата.
Почему же особые зоны, парки и прочие локальные институты, снабженные обильными федеральными и местными льготами, за редкими исключениями не «выстреливают»? Ведь их дизайн старательно списывается чиновниками с зарубежных образцов, а эти институты стали локомотивами экономического чуда в Китае, Сингапуре, Южной Корее, ряде других стран.
Помочь разгадать эту загадку мы попросили авторитетного японского специалиста, советника по Японии и странам АТР Ассоциации индустриальных парков Ивао Охаси.
Оказалось, что вопрос повышения результативности промышленных парков и ОЭЗ тесно сопряжен с качеством национальной промышленной политики. Но не будем забегать вперед.
— Господин Охаси, вы не понаслышке знакомы с работой ОЭЗ и индустриальных парков в различных регионах России. Как вы оцениваете результаты их деятельности? Где и почему получается наладить их работу так, как в странах, откуда мы пытаемся заимствовать эти институты, а где и почему — нет?
— Прежде всего, я хотел бы пояснить, что моя оценка развития производственной инфраструктуры России, включая институты, о которых вы спрашиваете, не всеобъемлющая. Я иностранный эксперт, поэтому берусь делать оценки с точки зрения иностранных инвесторов.
Второе стартовое замечание: я всегда сравниваю уровни и направления развития российской промышленной инфраструктуры в двух аспектах — по времени и в международном контексте. Что касается первого измерения, то должен сказать, что за последние десять лет произошло кардинальное улучшение промышленной и производственной инфраструктуры в вашей стране.
— Какие тому свидетельства?
— В 2003 году знаковым событием для японских инвесторов было корпоративное решение компании Toyota об инвестициях в Россию. Они выбрали площадку Шушары недалеко от Санкт-Петербурга и решили строить там сборочный завод. Практически одновременно инвестиционное решение о строительстве автосборочного завода в северном предместье Санкт-Петербурга приняла компания Nissan. Никакой инфраструктуры на обеих площадках не было, на площадке Toyota было болото, на площадке Nissan — лес. Тогдашний губернатор Санкт-Петербурга госпожа Валентина Матвиенко пообещала, что город построит туда дороги и подведет газ, воду и тепло. Японцы поверили ей. Но только такие гигантские японские компании, как Toyota и Nissan, смогли решиться на работу в таких условиях.
— Валентина Ивановна сдержала слово?
— Да, точно в оговоренный срок все было сделано. Но это был только первый шаг. Привлечь ведущие мировые автомобильные компании к созданию автосборочных производств — это было очень важно для российской экономики. Но еще важнее сделать следующий шаг — привлечь зарубежные инвестиции и компетенции в отрасль производства автокомпонентов. Для производителей компонентов девственная площадка с растущим лесом для размещения производства точно не годится. Поэтому тогдашний глава Министерства экономики господин Герман Греф решил создать особые экономические зоны, взяв за основу опыт Сингапура. Опыт ОЭЗ, созданных в некоторых регионах России в девяностые годы, был противоречивым, поэтому возникла идея выстроить федеральный институт ОЭЗ с соответствующим законодательством с опорой на международный опыт.
Одними из первых промышленно-производственных ОЭЗ были Липецк и Алабуга в Татарстане. На сегодня они самые успешные в вашей стране. Они сумели привлечь значительный объем инвестиций, в том числе иностранных производителей. Но другие ОЭЗ и активно создающиеся в последние годы в России индустриальные парки тоже придают большое значение начальному инфраструктурному обустройству — в лес или чистое поле инвесторов уже никто не приглашает.
— Для перечисления насыщенных производственным бизнесом ОЭЗ и индустриальных парков хватит пальцев одной руки. Примеров успешных ТОСЭР, хотя этому институту без малого шесть лет, я лично не знаю. В чем дело, по-вашему?
— Я как раз хотел перейти ко второму аспекту — сравнению ваших промышленных зон и парков в международном контексте. Прежде всего, не надо думать, что за рубежом ОЭЗ и промпарки — это сплошь истории успеха. Ситуация такова, что даже в Японии, где почти все из 47 префектур создали индустриальные парки, может быть, половина из них имеет очень низкий уровень привлекательности для инвесторов.
Привет из Гонконга
— У меня есть одна гипотеза, хотел обсудить ее с вами. В неплохой книге «Как Китай стал капиталистическим» приведена примечательная история создания первого в КНР индустриального парка в Шекоу. Оказывается, инициативу его создания выдвинул успешный гонконгский предприниматель Юань Гэн, которому тесно и дорого было развивать бизнес в Гонконге, а через залив он видел пустую землю и избыток дешевой рабочей силы. Власти провинции Гуандун и центральное правительство в Пекине, проанализировав детальный бизнес-план Гэна, дали в 1979 году добро на эксперимент. Он оказался успешным, парк стал центром одной из четырех пионерских особых экономических зон. Теперь на месте Шекоу двенадцатимиллионный город Шэньчжень. Таким образом, в основе успеха китайских зон — видение и компетенции предпринимателя, а не бюрократический креатив чиновников. Принципиальная разница, не правда ли?
— Энергичная инициатива предпринимателя из Гонконга — важный момент. Но она появилась в нужное время и в нужном месте. Тогдашний китайский руководитель господин Дэн Сяопин принял стратегическое решение открыть экономику своей страны для иностранных инвесторов. И он сознательно дал добро на этот эксперимент и затем тиражировал его, как только увидел позитивные результаты. Причем, что характерно, эти островки капиталистической экономики создавались первоначально не рядом с Пекином или Шанхаем, где в партии и местных органах власти были сильны старые консервативные кадры, а на юге, в Гуандуне, рядом с космополитичным Гонконгом.
Урок Китая, на мой взгляд, состоит в том, что региональные хозяйственные эксперименты в формате особых экономических зон, промышленных парков либо каких-то других локальных регулятивных институтов становятся успешными тогда, когда они вписаны в стратегическое видение развитие страны, в национальную промышленную политику. Здесь важна роль государства. Но стратегическое направление или план развития государство должно выбрать на основе консенсуса с бизнесом. Это то, что мы видели тогда в Китае. В Японии тоже, в Корее, Индонезии, а сейчас во Вьетнаме, в Индии — все одинаково. Это то, что, я думаю, нужно и в России.
Если вы хотите в своем регионе открыть ОЭЗ, или промпарк, или ТОСЭР с единственной целью поддержать развитие своего региона, то при всем благородстве задачи у вас, скорее всего, ничего существенного не произойдет. Витрина будет, начинки не будет.
Итак, главное — стратегически намеренно создать эффективную производственную, транспортную и городскую инфраструктуру как элементы интегрированного механизма включения региональной экономики в национальные и глобальные цепочки создания добавленной стоимости.
— Вряд ли смогу сформулировать стратегическую национальную задачу, под которую выстраивались успешные российские ОЭЗ, в той же Алабуге или Липецке. Другое дело, что их успеху изрядно поспособствовали власти Татарстана и Липецкой области, включая значительные стартовые инвестиции в инфраструктуру из региональных бюджетов.
— Да, увязку с национальными целями развития у этих зон еще нужно углубить. Строго говоря, даже зона в Алабуге не вполне соответствует критериям, делающим зону привлекательной для иностранных инвесторов. Среди таких критериев — наличие международного аэропорта, морского порта, близость крупной транспортной артерии. В этом смысле строительство высокоскоростной железнодорожной магистрали Москва — Казань и далее на Екатеринбург могло бы кардинально улучшить ситуацию. Важно также наличие комфортного города для проживания семей иностранных инвесторов и специалистов.
— Комфортный город нужен не только иностранцам, нам тоже.
— Безусловно. Но опыт показывает, что иностранцы предъявляют более высокие требования не только к качеству производственной инфраструктуры в самих ОЭЗ и промпарках, но и к условиям проживания, досуга, коммуникации сотрудников.
Поэтому за рубежом, в Южной Корее, Турции, других странах, создаются индустриальные парки разных категорий, каждая из которых изначально фокусируются либо на внутренних, либо преимущественно на иностранных инвесторов. Это касается и дизайна налоговых, а также иных регулятивных льгот, и требований к уровню развития инфраструктуры в широком смысле.
Индустриальные пирамиды в промышленных отраслях
Источник: анализ Ивао Охаси
Сырье в обмен на инвестиции
— Мы вышли на тему национальной промышленной политики. Оглядываясь назад, в двухтысячные годы, можно вспомнить как минимум две группы решений, которые можно признать успешными кейсами промышленной политики в России. Об одном вы упомянули — привлечение в страну зарубежных автосборочных производств и запуск процесса локализации. Вторая — создание производства труб большого диаметра. Причем здесь специальных государственных решений не требовалось: частные металлургические компании в ответ на твердый заказ от «Транснефти» и «Газпрома» в связи с новыми магистральными трубопроводами, вложив в общей сложности десять миллиардов долларов, решили эту задачу. В нынешнем десятилетии мы подобного рода прорывов не прослеживаем. По идее, на эту роль могли бы претендовать новые СПГ-заводы «НоваТЭКА» за Полярным кругом, но уровень локализации оборудования для них пока минимальный. Цепочки создания стоимости внутри страны вокруг этих проектов пока не выстраиваются. Как нам сделать следующий шаг?
— Нужен комплексный системный подход. Когда был создан Евросоюз, развернулся форменный бум притока прямых иностранных инвестиций из Японии. Потому что руководство ЕС заявило: мы закроем рынок, единственный способ сохранить рыночные позиции у нас — создавайте здесь производства. Самой успешной чуть ранее была миссис Маргарет Тэтчер, которая сумела привлечь в Англию компанию Nissan, открывшую большой автомобильный завод. Эти кейсы демонстрируют, что нужна активная политика государства по привлечению и регулированию иностранных инвестиций. Исключительно либеральный режим не привлекает инвестиции. России такого подхода еще не хватает.
Другой пример. Как ведет себя сегодня правительство Саудовской Аравии? Оно говорит: «Дорогие японцы, если вы хотите сохранить ваше право импортировать нашу нефть на долгосрочной основе, пожалуйста, имейте в виду, что вам придется инвестировать в Саудовскую Аравию, чтобы создать у нас новую нефтехимическую промышленность». Как раз сейчас японцы активно принимают участие в создании новых нефтеперерабатывающих мощностей в этой стране.
В России есть газ, нефть, морские ресурсы, лес. На мой взгляд, чтобы кардинально увеличить международные прямые инвестиции в Россию, недостаточно только улучшить инвестиционный климат. Кто-то должен сказать: «Если вы хотите продолжать импортировать наше сырье, тогда подумайте, как и куда вы будете инвестировать в переработку внутри страны».
— Я знаю единственного человека, кто может это сказать, — президент Владимир Путин. А японцы готовы к такому разговору?
— Конечно, японские компании не будут рады услышать такое. (Смеется.) Но это предмет переговоров. В обусловливании новых экспортных контрактов обязательствами по инвестированию внутри страны, по локализации производств, по трансферу технологий нет ничего предосудительного. Это нормальная практика государств, пытающихся на сырьевом фундаменте создать мощную технологическую индустрию. Более того, вероятно, это единственный способ реализации такой стратегии. Изучайте иностранный опыт — Аляска, Индонезия, Кувейт, Саудовская Аравия.
Здесь тоже подход должен быть комплексным. Если государство использует кнут для привлечения инвестиций, оно также должно одновременно угощать иностранных инвесторов очень вкусным пряником. Это улучшение инвестиционного климата, создание инфраструктуры, привлекательные налоговые и другие преференции.
Достроить пирамиды
— Хотел бы вернуться к автопрому. Итак, мы создали верхушку айсберга — развернули в стране зарубежные автосборочные производства. Сделали некоторые шаги по локализации верхнего этажа, так называемого Tier 1, отрасли автокомпонентов: кое-где созданы производства двигателей, автомобильного стекла, хотя тот же стальной лист для кузовов в основном импортируется. Нижние этажи, Tier 2 и Tier 3, никак не локализованы, даже задача такая не ставилась. А каков здесь лучший мировой опыт?
— Что касается целенаправленного развития производства автокомпонентов с опорой на иностранные инвестиции, то самый свежий удачный пример демонстрирует Турция. Они решили эту задачу, сначала обеспечив компонентами свои автосборочные мощности, а затем уже превратили страну в экспортный хаб поставок автокомпонентов ключевых брендов на весь региональный рынок Европы, Ближнего Востока и Северной Африки.
Но самое интересное, что принцип индустриальной пирамиды справедлив не только для автопрома, но и для большинства других промышленных отраслей. Это и производство строительного оборудования, и деревообработка, и электроника. Наверху — финальные производства, работающие на конечный спрос. Ниже — «этажи» производств промежуточного спроса. (Рисует схему.) Начиная с какого-то этажа эти отраслевые пирамиды начинают пересекаться. На нижнем этаже, в основании индустриальных отраслевых пирамид, лежат базовые технологические производства — это резка, ковка, литье, напыление, штамповка и другие процессы, без наличия которых невозможно самостоятельно выстраивать конечные производства: вы всегда будете зависеть от импорта и отставать от передовых технологических образцов.
— В девяностые годы Россия в нижнем этаже фундаментальных технологий и компетенций появились значительные лакуны. Например, мы практически потеряли собственное производство станков и подшипников. Даже на нижних этажах индустриальной пирамиды мы сплошь и рядом вынуждены полагаться на импортные поставки.
—Актуальная задача для российской промышленной политики — создать интегрированную базовую индустриальную систему, ликвидировать эти провалы на нижнем этаже. Эта задача решаемая. В семидесятые–восьмидесятые годы ее решила Южная Корея, в последние пятнадцать лет — поставила и довольно успешно решает Турция.
Общее направление везде одно и то же — совместные предприятия с ведущими иностранными производителями. Осмысленная локализация в рамках общего замысла достраивания внутренних цепочек создания стоимости с выходом на интегрированную национальную индустриальную систему. Индустриальные парки и ОЭЗ, кстати говоря, отличное место для размещения таких СП. Крайне важно также обеспечение качественных человеческих ресурсов для развития этих уровней (Tier-2, Tier-3).
— Для решения такой задачи нужна мотивированная и решительная высшая экономическая бюрократия, способная заинтересовать, а местами и заставить крупный транснациональный бизнес создать здесь своих поставщиков, перекроив сложившиеся сети поставок.
— Вот именно! Российское правительство делает шаги в этом направлении. Я считаю, что модель контрактов СПИК 2.0 — шаг в правильном направлении.
— СПИК 2.0 — это просто инструмент. Проблема в том, что стратегическая задача создания интегрированной индустриальной системы пока в России не ставится. Более того, приоритет отдается развитию экспорта, в то время как внутренний рынок ни по конечной, ни по промежуточной продукции далеко не насыщен. Одно из самых сильных моих впечатлений от посещения Японии двадцать лет назад — в стране всё, от крупнотоннажного оборудования, лифтов, автомобилей до рубашек, еды, ручек, ластиков и любых мелочей, тотально японское. Импортные товары можно встретить, но они не доминируют, а лишь слегка дополняют японский ассортимент. При этом Япония, четвертый по объему экспортер в мире, имеет экспортную квоту в ВВП 18 процентов, в то время как Россия — свыше 30 процентов.
— Касательно Японии это результат активной государственной промышленной политики. На три десятилетия после Второй мировой войны мы сознательно закрыли рынок для иностранных инвесторов и занимались выстраиванием национальной индустрии и наполнением внутреннего рынка. Мы решили создать японскую народную промышленность под нашим руководством, а не под диктатом иностранных инвесторов. И только когда мы сделали это, примерно с середины семидесятых годов, было решено постепенно открыть экономику иностранным инвесторам.
В России, наоборот, с самого начала рыночных преобразований рынок был открыт настежь. Пришли иностранцы — импортеры, экспортеры, инвесторы. А многие местные компании и целые отрасли умерли. Последние пятнадцать лет вы пытаетесь реиндустриализировать страну. Многие правильные шаги сделаны. Но их еще недостаточно, лучше было бы сделать шаги, часть из которых мы обсудили.
Кроме того, чрезвычайно важное направление — развитие магистральной транспортной инфраструктуры: автострад, железных дорог. Это то, что я называю осью стратегического развития.
— Проекты высокоскоростных железнодорожных магистралей обсуждаются последние десять лет. Уже и деньги на них нашлись, но по какой-то таинственной причине медлим, никак не приступаем к стройке.
— Не нужно торопиться с китайской скоростью. Нужно разработать сначала качественную стратегию комплексного развития в России. Создание магистральной инфраструктуры не самоцель. Нужно создать очень хорошую инвестиционную среду вдоль этой инфраструктуры на территории России. Вот это очень важно.
Ивао Охаси родился в 1959 году в Токио. После окончания токийского Университета Софии в 1982 году поступил на работу в Японскую организацию по развитию внешней торговле (JETRO). Работал в департаменте зарубежных исследований, специализировался на изучении России, стран СНГ и Восточной Европы, а также на развитии сотрудничества в промышленной сфере между Японией, Россией и странами СНГ. В 1991–1998 и 2001–2008 годах г-н Охаси возглавлял представительство JETRO в Москве. В 2008–2014 годах Ивао Охаси руководил московским филиалом Исследовательского института Номура (NRI).
Сейчас занимает пост советника по Японии и странам АТР Ассоциации индустриальных парков России. Одновременно является советником московского представительства японской бизнес-ассоциации ROTOBO и модератором подкомитета по развитию инфраструктуры Японского бизнес-клуба в Москве.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl