Константин Воробьёв как зеркало русской военной прозы

ДилетантИстория

Константин Воробьёв

Портретная галерея Дмитрия Быкова

1

Судьба российской военной прозы парадоксальна: казалось бы, сегодня, когда война стала главной духовной скрепой, Победа — главным событием ХХ века, а Сталин — прежде всего её отцом и кузнецом, канонизированы должны быть и все авторы военных повестей, а тексты их должны входить в школьную программу, массово переиздаваться, подробно разбираться. Но война войной, а правда о ней существует как-то отдельно: спросите школьника или пешехода, какую книгу о войне он знает, — в лучшем случае назовут «А зори здесь тихие» или «Повесть о настоящем человеке». Телезритель вспомнит «Жизнь и судьбу». Человек старшего поколения — «Батальоны просят огня». По собственному учительскому опыту скажу, что старшеклассник, только приступающий к изучению курса советской литературы, вряд ли что-то слышал о Василе Быкове или Григории Бакланове. Астафьева знают как автора «Последнего поклона». Что до таких авторов, как Владимир Богомолов («Момент истины»), Евгений Носов («Усвятские шлемоносцы»), Борис Иванов («Жатва жертв»), Виктор Курочкин («На войне как на войне») или Константин Воробьёв («Крик»), — их знает далеко не всякий студент филфака, да и в советское время они не пропагандировались. Богомолова спас массовый успех действительно чрезвычайно интересной книги; Иванов печатался главным образом в самиздате, а остальные рассказывали совсем не о победах, и в первый ряд советской прозы их попросту не пускали. Судьба Воробьёва сложилась особенно трудно, хотя, по крайней мере, в одном он был безусловно удачлив: был у него свой читатель, постоянный и благодарный. Я уже рассказывал о том, как сценарист Валерий Залотуха — тогда он не был ещё автором «Свечки» и вообще только входил в славу как создатель «Макарова» — посвятил меня в Тайное общество любителей Константина Воробьёва: люди, читавшие его, опознавали друг друга мгновенно. Но официального признания Воробьёв не получил: потому что был в плену, потому что жил в Вильнюсе, потому что печатался мало и не смог опубликовать при жизни ни повесть «Это мы, Господи!» (о плене), ни «Друга моего Момича» (о коллективизации; вышел фрагмент под названием «Тётка Егориха»). И умер он, не дожив до перестройки, в 55 лет, от опухоли мозга. Неоконченным остался роман «И всему роду твоему», где он надеялся подвести итоги жизни и рассказать главное; там должны были совместиться военная линия его прозы — через воспоминания героя — и довольно горькие размышления о современности; на современном материале написана самая известная его вещь «Вот пришёл великан», которую в 1971 году напечатал «Наш современник», и она была замечена многими. Сегодня Воробьёва знают в основном в Курске, где перезахоронен его прах и открыт маленький музей. Больше скажу: сегодня военная проза ещё менее ко двору, чем в семидесятые, потому что в семидесятых антивоенная пропаганда всё-таки преобладала, а сегодня она считается чуть не капитулянтством. В качестве стимула для новой вой ны проза Воробьёва годится меньше всего, даром что мало в российской литературе таких мужественных, отважных и привлекательных авторов. Но у него как не складывалось с официозом, так и не складывается.

Мы сосредоточимся здесь на его военных повестях, потому что о «Момиче» и «Великане» написано достаточно. О повести «Убиты под Москвой», впрочем, тоже, но главным образом в негативном контексте: известный литдоносчик Лесючевский сразу после публикации обрушился на неё, обозвав клеветнической, и поныне на военно-исторических форумах Воробьёва (участника событий осени 1941 года!) упрекают в незнании материала. Видимо, время этой прозы настанет тогда, когда война перестанет использоваться для пропаганды и станет наконец объектом реального исторического анализа или хотя бы психологического интереса.

2

Свою первую прозу — «Это мы, Господи!» — он написал в подполье, в Шауляе, после второго побега из плена (первый оказался неудачным). Датируется она 1943 годом, сразу после войны он предложил её в «Новый мир», но там не взяли. Отказали под тем предлогом, что вещь не завершена, предполагается вторая часть, — но, сказать по чести, с трудом представляю я себе журнал, который бы в первые послевоенные годы напечатал подобное произведение: дело даже не в том, что оно оправдывает пленных, а в том, что изобразительная сила его превышает всё в тогдашней прозе, и хочется отвести глаза.

К счастью, единственный экземпляр сохранился именно в архиве «Нового мира», где и был обнаружен в 1985 году, уже в ЦГАЛИ. Через год эта вещь была напечатана впервые, и не сказать чтобы многие её сегодня перечитывали — трудно её читать, и видно, каково было писать, а уж каково переживать всё это, лучше не думать.

О плене не так много написано: писать почти некому, одни не дожили до освобождения из немецких лагерей, а другие сгинули потом в советских. Помимо книги Воробьёва приходит на ум «Нагрудный знак ОСТ» Виталия Сёмина да потрясающий поэтический цикл Юрия Грунина «Пелена плена», тоже изданный лишь после 1986 года, и то в Джезказгане, где Грунин остался после десяти лет отсидки. Мы и посейчас не отваживаемся громко обсуждать, почему советские пленные жили в таком аду, почему СССР не подписал Женевскую конвенцию — 1929, и в этом ли причина или в том, что Германия вообще эту конвенцию не соблюдала, и нет гарантии, что относилась бы к советским пленным лучше, будь она подписана. Для Сталина пленные были однозначно предателями, и рудименты такого отношения сохранялись долго — не случайно «Проверка на дорогах» легла на полку уже в 1971 году, хотя что там было крамольного даже по тем временам?! На судьбе Воробьёва тень плена лежала всегда, хоть он и бежал дважды, и возглавил потом партизанский отряд в Литве, и награждён был медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени. Плен у Воробьёва описан как абсолютный и беспросветный ад, в котором не сломаться почти невозможно, а выжить невозможно вообще, ибо рано или поздно смерть достанет, никакого везения не хватит; единственный шанс — бежать, но и это смертельный риск, и первый побег героя — двадцать пять дней скитаний по литовским лесам — заканчивается катастрофой. До второго он не успел довести повествование, но весной сорок третьего ушёл. Для чего он писал эту книгу, сказать не так просто: первая и явная цель — оправдать тех, кто был в плену, доказать, что борьба продолжалась и там, и, может, более ожесточённая, чем на фронте. Вторая — видимо, он не представлял, как с этим жить дальше; единственный способ хоть как-то избавиться от наваждений памяти — это всё рассказать. Он записал всё, о чём стараются забыть, он в упор рассматривает гангрену, тиф, трупы, нечистоты, хлеб с опилками, рвоту, галлюцинации, обглоданную лошадиную тушу, рассечённые лопатами черепа. Невозможно ни перечитывать эту вещь, ни пересказывать, ни отыскивать в ней оптимистический смысл — обычно ведь даже из лагерного быта пытаются сделать хоть сколько-нибудь оптимистический вывод. Спасает гуманизм или образованность, выручает память о Родине, в людях никогда не умирает солидарность — чтото в этом роде; но Воробьёв, кажется, нарочно показывает, как вне всякой логики гибнут именно те, в которых не умерло человеческое. Как лучшие оказываются самыми уязвимыми. Как те, кто только что помог герою, немедленно после этого гибнут. Как абсолютно все стратегии — капитуляция, приспособленчество, сопротивление — ведут к одному и тому же: к смерти. И сам Сергей выжил только потому, что у него «гибкое тело спортсмена», природная неубиваемая выносливость, страшная злоба, без которой не спастись. Унизительно умереть, это так же постыдно, как сдаться. Никто не поможет, надеяться можно только на себя, и в прибалтийских крестьянах ненависть к русским ослабела только потому, что они пожили под немцем, а не потому, что им жалко наших пленных.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Подарок Гитлеру Подарок Гитлеру

Чтобы вручить этот подарок фюреру германская армия торопилась войти в Сараево

Дилетант
Все против одной Все против одной

Коллеги затравили тебя – насмехаются, игнорируют, распускают сплетни

Лиза
Приключения итальянцев в Америке Приключения итальянцев в Америке

90 лет назад в США были казнены итальянские иммигранты Сакко и Ванцетти

Дилетант
Брак без документа. Почему лучше покупать имущество у женатых Брак без документа. Почему лучше покупать имущество у женатых

Наиболее безопасный способ совершить сделку — заключить ее с женатым человеком

Forbes
Солдат в обмен на фельдмаршала? Солдат в обмен на фельдмаршала?

Яков Джугашвили и Фридрих Паулюс — двое самых известных пленных Второй мировой

Дилетант
Там, за горизонтом Там, за горизонтом

Кризис среднего возраста — спорная история

Добрые советы
Смерть бессильного вождя Смерть бессильного вождя

Это был лидер страны, у которого из средств общения осталась только мимика

Дилетант
Фанат на всю голову Фанат на всю голову

14 июня в России стартовал чемпионат мира по футболу

StarHit
Непрощённый Непрощённый

Почему адмирал Колчак не реабилитирован до сих пор

Дилетант
Идея! Общаться с иностранцем Идея! Общаться с иностранцем

О чем говорить с гостями на чемпионате мира

Maxim
Железные дороги победы Железные дороги победы

Какую роль играли железные дороги во Второй мировой войне

Дилетант
Рожденная в пене Рожденная в пене

Дочка Джонни Деппа и Ванессы Паради Лили-Роуз Депп взяла от них все лучшее

Vogue
Скандалы и сенсации чемпионатов мира: от фашиста Муссолини до французских поцелуев Скандалы и сенсации чемпионатов мира: от фашиста Муссолини до французских поцелуев

На носу чемпионат мира по футболу — впервые он пройдет в городах России

Playboy
Любава Грешнова: в школе меня обходили стороной Любава Грешнова: в школе меня обходили стороной

Актриса, ставшая мамой в прошлом году, поделилась секретами семейного счастья

Лиза
Как объяснить детям про свидания после развода Как объяснить детям про свидания после развода

Как лучше объяснить ребенку, что ваша личная жизнь не закончилась с разводом

Psychologies
А вам слабо? А вам слабо?

Какие необычные требования содержат бытовые райдеры российских звезд

StarHit
Лучшие шутки о «прямой линии» с президентом и Газзаев! Лучшие шутки о «прямой линии» с президентом и Газзаев!

Ежегодная беседа Путина с россиянами прошла особенно уныло

Maxim
Самые удивительные истории происхождения названий рок-групп Самые удивительные истории происхождения названий рок-групп

Это самая познавательная статья о музыке, которую ты когда-либо видел!

Maxim
Вечный лидер. Как Путину остаться у власти после 2024 года Вечный лидер. Как Путину остаться у власти после 2024 года

Путин может сохранить власть в России, несмотря на потерю поста президента

Forbes
Кейт Бланшетт: «Я воспитываю сыновей так, чтобы они не смогли навредить женщинам» Кейт Бланшетт: «Я воспитываю сыновей так, чтобы они не смогли навредить женщинам»

Она рекордсмен: два «Оскара», три «Золотых глобуса»

Psychologies
Анна Матисон: Анна Матисон:

Анна Матисон - о новом проекте и об отношениях с мужем

Cosmopolitan
10 греческих автомобилей: очень редкие штучки! 10 греческих автомобилей: очень редкие штучки!

В Греции на самом деле очень неплохо развито автомобильное производство

Популярная механика
Юлия Михалкова: «Мерседес – так себе подарок. Скучно!» Юлия Михалкова: «Мерседес – так себе подарок. Скучно!»

Звезда шоу «Уральские пельмени» о пластических операциях и звездной болезни

StarHit
Как модно сервировать стол фарфором и хрусталем Как модно сервировать стол фарфором и хрусталем

О тонкостях убранства по-французски с Vogue делится Татьяна Полякова

Vogue
Знаменитости, которые инсценировали свою смерть (и что из этого вышло) Знаменитости, которые инсценировали свою смерть (и что из этого вышло)

У каждого из героев нашей подборки была своя причина "похоронить себя".

Cosmopolitan
10 самых красивых кастомных мотоциклов 10 самых красивых кастомных мотоциклов

Десятки мастерских делают мотоциклы потрясающей внешности и мощи

Популярная механика
Твоя третья половина: что так тянет девушек на романы с женатыми Твоя третья половина: что так тянет девушек на романы с женатыми

Возрадуйся! Женщины, наконец, рассказали, почему они так любят женатых.

Maxim
Вся власть у банков. Рейтинг крупнейших компаний мира возглавили китайцы Вся власть у банков. Рейтинг крупнейших компаний мира возглавили китайцы

Торгово-промышленный банк Китая возглавил рейтинг Forbes Global 2000

Forbes
Карла Бруни и Белла Хадид и еще 14 пар знаменитостей, похожих друг на друга Карла Бруни и Белла Хадид и еще 14 пар знаменитостей, похожих друг на друга

Примеры знаменитостей, которые похожи как две капли воды

Cosmopolitan
10 карьерных самосвалов: почти все производители мира 10 карьерных самосвалов: почти все производители мира

В мире не так и много заводов, которые делают тяжёлые карьерные самосвалы

Популярная механика
Открыть в приложении