Казаки фюрера
Его роман с немцами начался ещё в Гражданскую, а закончился он Второй мировой… Судьба генерала Краснова
17 января 1947 года в газете «Правда» было напечатано сообщение: «Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело по обвинению арестованных агентов германской разведки, главарей вооружённых белогвардейских частей в период Гражданской войны атамана Краснова П. П., генерал-лейтенанта белой армии Шкуро А. Г., командира «дикой дивизии» генерал-майора белой армии князя Султан-Гирея Клыча, генерал-майоров белой армии Краснова С. Н. и Доманова Т. И., а также генерал-лейтенанта германской армии эсэсовца фон Паннвица в том, что по заданию германской разведки они в период Отечественной войны вели посредством сформированных ими белогвардейских отрядов вооружённую борьбу против Советского Союза и проводили против него шпионско-диверсионную и террористическую работу...».
Ветеринарный врач кавалерийского корпуса Владимир Доценко так вспоминал о встрече с «казачьими генералами вермахта» в конце мая 1945-го в Австрии: «Павлов <начальник местного гарнизона, генерал-майор. — А. К.> привёл нас в довольно просторное помещение. Десяток старцев при полной форме лениво поднялись со своих мест. Вперёд вышел длинный дряхлый человек с воспалёнными глазами. За ним — обрюзгший коротышка с красным испитым лицом. На плечах у обоих поблёскивали генеральские погоны с серебряной канителью.
— Господа! — обратился к ним Павлов. — Перед вами заместитель командира советского Донского казачьего кавалерийского корпуса генерал-майор Малеев. Прошу представиться, господа.
— Генерал Краснов, — сухо сказал высокий старик с воспалёнными глазами.
— Генерал Шкуро, — промычал обрюзгший коротышка.
За их спиной раздались невнятные голоса.
Малеева, видимо, больше, чем нас, поразила эта сцена. Некоторое время он молчал, пристально разглядывая арестованных.
— Простите, генерал, — нарушил тишину Краснов. — Не знаете ли вы, от чего умер Борис Михайлович Шапошников?
— Маршал Шапошников был тяжело болен, — ответил Малеев.
— А как здоровье Будённого и Ворошилова? — полюбопытствовал Шкуро.
— Отличное. Если это вас интересует...
— Как же! Как же! Приходилось с ними встречаться... Я имею в виду поле брани... Вы ещё не воевали в те времена.
— Напротив, воевал. И, представьте себе, именно в кавкорпусе Семёна Михайловича Будённого…»
Этому разговору предшествовали события более чем драматические…
Краснов
Трудно найти более последовательного борца с советской властью, чем генерал Краснов. Собственно, хронологически он был первым, кто выступил против неё с оружием в руках: после спешного отъезда Керенского из Петрограда на фронт 25 октября Краснов оказался единственным военачальником, согласившимся идти на столицу. Однако ему удалось собрать только около 2000 человек, немного артиллерии и бронепоезд. Группа вышла на ближние подступы к городу, но была отбита. Краснова отпустили под честное слово «не бороться более против советской власти». Он его не сдержал.
Именно в Гражданскую начался его роман с немцами, что было довольно необычно для белого генерала: большинство вождей движения ориентировались на Антанту. Созданное под его руководством казачье «государство» — Всевеликое Войско Донское — заключило с Германией союз и получило немалую помощь оружием и боеприпасами. Прогерманская ориентация Краснова была одной из причин его расхождений с Деникиным, и ему пришлось сложить с себя полномочия и уехать в Германию, а потом во Францию, где он активно участвовал в антисоветской деятельности эмигрантских организаций.