«Братья Карамазовы» от мафии: как Марио Пьюзо написал «Крестного отца», Фрэнсис Форд Коппола — снял, и оба от него пострадали
14 марта 1972 года в американский прокат вышел “Крестный отец” малоизвестного режиссера Фрэнсиса Форда Копполы по одноименному роману малоизвестного итальянского писателя Марио Пьюзо. И вернул американцев, поглощенных телевидением, в кинотеатры, а своих авторов — намертво впечатал в историю кинематографа. По просьбе Esquire Арен Ванян, независимый исследователь и автор телеграм-канала «Арен и книги», рассказывает, как создавался этот опус магнум и чего стоил создателям.
1
Марио Пьюзо родился 15 октября 1920 года в Нью‑Йорке в семье итальянских иммигрантов. Он был седьмым ребенком в семье. Его отец работал путейцем на железнодорожной станции, мать вела домашнее хозяйство. Оба были родом из неаполитанских деревень. Оба были бедняками. И оба были неграмотными.
Марио часто подчеркивал их крестьянское происхождение. До переезда в Америку его мать никогда не пробовала ветчину свиньи, которую ежегодно забивала ее родня. «Она слишком дорого стоила, — уточнял Марио, — и деревенская семья слишком нуждалась в наличных деньгах». Устав от бедности, мать эмигрировала с первым мужем в Америку. Но даже обосновавшись в Нью-Йорке, она никогда не слышала о Микеланджело, о цезарях, о великих итальянских композиторах. Она не могла даже написать свое имя.
Затем ее муж погиб в результате несчастного случая на производстве доков. Ей выдали небольшую денежную премию. Она быстро разнесла об этом слух. Вскоре она вышла замуж за неаполитанца с голубыми глазами — будущего отца Марио. Сложно объяснить, что подтолкнуло его взять ответственность за вдову и ее четверых детей. «Возможно, — размышлял Марио, — отец сделал это по незнанию. Возможно, из сострадания. Возможно, по любви. Никто никогда не знал».
Так или иначе, но отец оставил семью, когда Марио было 12. Его забрали в психиатрическую лечебницу. Шизофрения. По окончании лечения он мог вернуться домой, но мать не приняла его обратно. По мнению Марио, мать исходила из утилитарных соображений: немощный отец мог стать обузой для бедной семьи. Она мыслила по тем же понятиям, по которым ее крестьянская родня не ела домашнюю ветчину: слишком дорогое удовольствие, выгоднее продать. Или мафия, в которой всегда избавлялись от бесполезных членов семьи.
2
Марио вырос в районе Адская кухня, знаменитых трущобах западного Манхэттена. В 1920-х Центральные железные дороги Нью-Йорка все еще перегоняли поезда на север или на юг прямиком по городским улицам; одна из этих дорог простиралась прямо под окнами дома Марио. Мальчишкой он работал посыльным на станции, правда, без особого рвения; куда чаще он увиливал от работы, спрятавшись на деревянном мосту, который пересекал улицу, запруженную людьми, лошадьми, повозками, грузовиками и вагонами.
«Что было действительно здорово, по-настоящему волшебно, так это сидеть на мосту, свесив ноги, и наблюдать, как проносящийся под тобой товарный поезд выпускает клубы пара, в которых ты исчезал, а затем вновь возникал, покрывшись влагой и запахом свежей глажки.
Когда мне было 7 лет, я впервые влюбился в крепкую маленькую девочку, которая держала меня за руку, сидя на мосту, и исчезла вместе со мной в волшебном облаке пара.
Возможно, случившееся изувечило мои позднейшие отношения с женщинами сильнее, чем любые уродливые детские травмы, используемые авторами фрейдистских романов для мотивировки отрицательных персонажей».
В том же возрасте Марио увлекся чтением детских книг в публичных библиотеках Нью-Йорка. Джозеф Альтшелер, Лестер Дент, Рафаэль Сабатини. Зато потом, уже подростком, он открыл для себя Достоевского. И прочитал все его книги, что можно было достать. Он оплакивал князя Мышкина в «Идиоте», разделял вину Раскольникова, а при чтении «Братьев Карамазовых» пережил художественное откровение. «Я всегда ненавидел религию, — признавался он. — Но теперь я обрел истинную веру. Я уверовал в искусство».
В 16 лет Марио признался семье, что собирается стать великим писателем. Родные не придали значения. Особенно мать. Она была уверена, что сын станет железнодорожным клерком. «Она была неграмотна, — вспоминал Пьюзо, — и крестьянская жизнь в Италии приучила ее считать, что только дворянские отроки могут позволить себе написание книг». Мать не изменила мнения даже по публикации первых двух романов Пьюзо. Только после коммерческого успеха «Крестного отца» — опять же утилитарное, крестьянское мышление — она присвоила сыну звание поэта.
«Оглядываясь назад, я часто задаюсь вопросом, почему я стал писателем. Сказалась ли бедность или дело было в прочитанных книгах? Кто изувечил меня сильнее: моя мать или „Братья Карамазовы“? А моя родина? А девочка, которая сидела со мной на мосту и против моей воли исчезла в облаке пара? А то, что я вырос итальянцем, а не ирландцем или цветным?»
3
Но вначале была вoйна. В 1941 году Марио записался добровольцем на фронт — точь-в-точь как Майкл Корлеоне в эпилоге второй части «Крестного отца»: внезапно и назло всем родным и близким.
«Моя страна звала меня. Я мог избавиться от матери, семьи, девушки, которую любил и не любил. Я мог избавиться от всех, не испытывая чувства вины. Героически избавиться».
Домой он вернулся спустя пять лет, повидав Азию и Европу, найдя новых друзей и набравшись впечатлений для первой книги. А главное, вернулся не один, с женой — немкой Эрикой, которой предстояло пережить с ним и нищету, и славу, и рождение пятерых детей. Сразу по возвращении Марио доучился в Новой школе социальных исследований и Колумбийском университете, устроился на работу клерком в правительственном учреждении и всерьез приступил к писательству.
Свой первый роман, «Арена мрака», он опубликовал в 1955 году. Действие посвящено послевoенной Германии, в центре событий — любовь молодого американского солдата и немецкой девушки. Роман получил хорошие отзывы и принес Марио 3500 долларов. Он был уверен, что успех не за горами. Он не знал, что его придется дожидаться еще 15 лет.
А пока он оставил работу в госучреждениях, устроился внештатным журналистом и приступил к работе над следующей книгой. В 1965 году он опубликовал роман «Счастливый пилигрим». Роман автобиографический, повествующий о судьбе волевой итальянской матери во время Великой депрессии; в 1988 году по нему был снят сериал с Софи Лорен в главной роли. Пьюзо удостоился очень теплой критики за «Счастливого пилигрима». Любой, кто откроет эту книгу, не поверит, что она написана автором «Крестного отца»; это очень трогательная, диккенсовская история, написанная сложным метафорическим языком. Сам Пьюзо называл эту книжку своей «маленькой классикой».
Оба романа были опубликованы в небольшом элитарном издательстве. И оба с треском провалились на рынке. Тем не менее Пьюзо пришел в редакцию издателя с предложением нового романа. «Я попросил у них аванс, — вспоминал он, — чтобы начать работу над следующей книгой (которая станет ВЕЛИКОЙ классикой), и редакторы были очень внимательны ко мне. Они были вежливы. Они были добры. Они указали мне на дверь». Пьюзо был ошеломлен. Он вернулся домой и перечитал все рецензии на свои книги (пропустив, конечно же, все плохие). За этим последовал новый разговор с издателем. И Пьюзо снова указали на дверь.
Любому пишущему человеку знакомо это чувство отверженности. Но только бы это! К середине 1960-х Пьюзо влез в долги: задолжал 20 000 долларов родственникам, финансовым компаниям, банкам, букмекерским конторам и ростовщикам. Он терпел крах как в литературном призвании, так и в семейном быту. И тогда он посчитал, что пришло время повзрослеть. Или, как однажды посоветовал старый друг, распродаться.
«Я был истинным и верным художником. Я не верил ни в религию, ни в любовь, ни в женщин, ни в мужчин, я не верил в общество или философию. Но я верил в искусство на протяжении 45 лет. Это давало мне утешение, которого я не находил ни в каком другом месте.
Но я знал, что заброшу писательство, если следующая книга не получит признания. Психологическое и денежное давление стало бы чрезмерным. Я никогда не сомневался, что при желании мне по силам написать бестселлер. Мои друзья-писатели, моя семья, мои дети и мои кредиторы — все уверяли меня, что сейчас самое время или смириться, или заткнуться.
Мне было 45 лет, и я устал быть художником».
Так Пьюзо приступил к написанию романа о мафии. Шли месяцы. Он подготовил набросок будущего «Крестного отца». Издательства по-прежнему указывали на дверь. Ему пришлось устроиться автором в низкопробный журнал. Он сочинял приключенческие рассказы за гроши и под чужими именами. Он время от времени писал рецензии в воскресном номере «Нью-Йорк Таймс». Он даже опубликовал детскую книгу, получившую хвалебный отзыв «Нью-Йоркера». Но о серьезной романистике он больше не помышлял всерьез. Только как хобби на пенсии.
Все изменила роковая встреча со старым приятелем из литературных кругов. Тот прочитал «Счастливого пилигрима» и признался Марио, что эту книгу мог написать только первоклассный писатель. Пьюзо угостил приятеля великолепным обедом, поведал несколько забавных историй о мафии и показал набросок «Крестного отца». Приятель пришел в восторг и свел Марио с новым издателем. Редакторы просидели с ним целый час, слушая байки о мафии, и выдали аванс 5000 долларов.
С деньгами вернулись сомнения. Марио не хотел работать над книгой о мафии. Он хотел вернуться к серьезной книге, которая должна была стать «ВЕЛИКОЙ классикой». Но он был вынужден заняться «Крестным отцом». По вполне утилитарным, приземленным причинам: оставшуюся часть аванса ему обещали выплатить, когда будет готова полная рукопись. «Иначе я бы никогда не закончил „Крестного отца“», — признавался Пьюзо.
А тот «великий роман», который он мечтал написать, — к нему он так и не вернулся. Позже в мемуарах он без жалости к себе заметит, что уже никогда не напишет его, что «задумка книги прогнила, как и все остальное», как и все те начинания, к которым мы так и не подступили, которые так и остались неисполненными.
4
«Я написал три романа. „Крестный отец“ не так хорош, как два предыдущих; я написал его, чтобы заработать деньги».
Марио до самой смерти подчеркивал, что никогда не был полностью доволен текстом «Крестного отца». Если бы он знал, какой читательский успех его ожидает, он бы написал его иначе. Он бы отшлифовал стиль, ужал фабулу, переписал некоторых героев.
Зато он проделал уникальную исследовательскую работу. Все сведения о мафии он собрал исключительно путем чтения и изучения книг и газет, личного опыта участия в азартных играх и детских воспоминаний об Адской кухне. Так что он не занимался рэкетом, не находился в подчинении или зависимости от властного дона, не имел родственников или друзей из криминальной среды и не общался с мафиози. И тем более никогда не получал денег от мафии на написание романа (такие слухи тоже ходили).