«Я продаю свой «Майбах»: как ресторатор Владимир Перельман спасает бизнес от полного краха
За несколько дней до того, как весь московский общепит приостановил свою работу, Forbes встретился с ресторатором Владимиром Перельманом и узнал, что он делает для того, чтобы выплачивать зарплаты сотрудникам и сохранить костяк команды в кризис.
Как сейчас обстоят дела с твоим бизнесом?
Мы находимся в ситуации трагической, честно говоря. В голове крутится слово «репутация». И слово-то очень многогранное, мы иногда не задумываемся, как она формируется, та самая «репутация». Это процесс длинною в жизнь. Мы можем очень быстро ее потерять, одним неловким движением. И плоды, которые ты пожинал, либо планировал пожинать, усилия всей твоей жизни, твой фокус, твоя осознанность, по сути, в один момент расшибается. И я понимаю, что сейчас мы несем эмоциональные потери. Мы несем физические потери. К сожалению, во многих странах мира умирают люди. И мы несем огромные репутационные потери. Мы — люди этой планеты, люди этого города и этой страны. И, конечно, мне бы хотелось, чтобы это слово было сейчас написано у всех перед глазами.
Репутация?
Да. В том числе, у чиновников, у правительства, чтоб они видели все-таки последовательность в своих решениях, как итог собственной репутации. Потому что мне кажется, что сейчас они от этого оторваны. Репутация у публичных бизнесменов – она есть. А репутация у чиновников – ее как бы нет. Потому что все вокруг виноваты, и коронавирус, в том числе.
Никогда не слышал, как ты критикуешь власть.
Я никогда этого не делаю. Я и сейчас этого не делаю. Я призываю задуматься, потому что мы – все сообщество рестораторов – мы молим уже несколько недель, две недели, чтобы нас закрыли. Это, конечно, беспрецедентная мольба, но мы просим нам помочь, потому что просто физически нам нужна финансовая помощь. Мы только что считали убытки с партнером. И это космические убытки. Я выставил машину на продажу.
Ты продаешь свой «Майбах»?
Да, я продаю свой «Майбах». Мне не страшно продавать «Майбах», я уже три раза продавал машины, когда достраивал рестораны. И это не какой-то геройский поступок. Это поступок нормального человека, который беспокоится о своей репутации. У нас тысяча людей, и я периодически говорю людям умные вещи, а сейчас я им говорю глупости. Они звучат так: «Я не знаю, будут ли у меня деньги завтра заплатить вам зарплату».
Ты так уже сказал своим сотрудникам?
Конечно, мы с ними разговариваем. Лично с каждым через операционного директора, через бренд-шефа, с шефами напрямую. В первую неделю кризиса мы создавали новую систему финансовых взаиморасчетов. И эта система такая. Сегодня заработали — сегодня получили. Заработали чуть больше – получили больше. Коммунизм, абсолютно. И это унизительно. Это унизительно по отношению ко мне, как человеку, который эту систему придумывает. Это унизительно по отношению к сотрудникам, потому что они специалисты высокого уровня. Они очень ко мне лояльны. У меня есть потрясающая история. Менеджер одного из ресторанов, у неё трое детей, она одна этих детей содержит. И она выглядит на 25, а ей за 30 прилично. И она сама выбегает с шуруповертом, собирает летнюю веранду. Говорит: «Я никуда не уйду». Молодые ребята отваливают и говорят: «До свидания, сами тут тоните». Она говорит: «Я буду до последнего в ресторане. Я буду делать всё, что возможно. Будет летний сезон, значит, у нас будет веранда». А мы уже отменили всех подрядчиков, у нас нет денег построиться к новому летнему сезону. И она хреначит неистово. Люди себя проявляют по-разному. Кто-то теряет свою репутацию, кто-то о ней, наоборот, думает. Кто-то пытается мотивировать меня, потому что мне мотивация тоже нужна в том, чтобы не потерять репутацию. Очень просто продать «Майбах» и взять деньги из кубышки, но не такая она, кстати, и большая, к сожалению. Очень просто обанкротиться, и сказать людям: «Простите, ничего не получилось». И сидеть, спокойно пережидать вирус в тех странах, куда можно вылететь.
Ты читал статью Татуловой у нас на сайте, с заголовком «Нам осталось несколько недель»?
Я восхищаюсь ее мужеству, честно говоря, потому что у меня лично нету сил сказать то, что говорит она. Мне страшно. Я только вчера осознал, что я никогда в жизни не закрывал свои рестораны. А вчера мы приняли решение, что мы закрываем (совсем) наш первый ресторан. И вроде ты ведь не осознаешь, что это такое. А потом, когда начинаешь углубляться в эмоции воспоминаний, как ты это строил, сколько ты сил потратил, сколько люди потратили сил. Сколько ты денег потратил, сколько ты денег партнеров потратил, и так далее. И ты в этот момент начинаешь понимать, что, блин, хочется плакать вроде бы уже. А вроде бы и не надо.