Братская кушетка
Василий Степанов о юбилее «Брата-2»
В мае 2000 года на российские экраны вышел «Брат-2» — долгожданный сиквел первого народного постсоветского фильма. Критики подвергли его обструкции, а зрительская любовь пережила уже два десятилетия и до сих пор не утратила своей страсти
Весной 2000 года «Брат-2» ехал в немногочисленные еще тогда кинотеатры, чтобы побеждать. Первый «Брат» стал хитом видеорынка, и сборы сиквела, уже театральные, в нескольких московских и петербургских залах с обновленным проекционным оборудованием должны были если не оправдать затраты на производство (они были по тем временам и возможностям киноиндустрии внушительными — больше $1 млн), то хотя бы показать, что отечественное кино может быть настоящим бизнесом, а не только вопросом национального престижа и задачей культурной политики.
Впрочем, из всех рецензентов-современников только Михаил Брашинский подошел к фильму с бизнес-аршином: «Появление любого сиквела — знак здоровья кинокультуры. Алексей Балабанов снимает так, как только и нужно снимать: будто мы и правда живем в здоровой стране, выпускающей по 150 фильмов в год»,— писал критик в начавшей выходить за год до этого «Афише», которая также всеми силами делала вид, что в Москве рубежа веков есть такие развлечения, про которые можно издавать глянцевый журнал дважды в месяц. По сути, кинокомпания СТВ и журнал «Афиша» занимались одним тем же, делали дело по американскому принципу самоназначенцев: fake it ‘til you make it. То есть — притворяйся, пока не получится. Только первая имитировала киноиндустрию, а второй — веселую повседневность.
Между тем веселья в России рубежа столетий было не то чтобы очень много. Только-только завершилась горячая фаза второй чеченской кампании, начавшейся после серии взрывов в жилых домах и террористического рейда в Дагестан. В этих обстоятельствах особое внимание зрителей и критиков «Брата-2» привлекло раскрытое «чеченское» прошлое главного героя. И если первый «Брат» в свое время удостоился мучительных проработок по этической линии (в 1997-м много писали об ответственности творца за социальные обобщения, формировании положительного образа убийцы и шовиниста), то теперь он казался уже образцом сдержанности и неоднозначности. Эмблематичную сцену из первого фильма с нахальными безбилетниками в дребезжащем питерском трамвае, которым