От малобюджетных короткометражек до «Ла-Ла Ленда» и «Человека на Луне»: за что мы любим Дэмьена Шазелла
Когда мы опубликовали рецензию на “Человека на Луне”, один остроумный комментатор написал: “Все думали, что Дэмьен Шазелл — это второй Спилберг или второй Кубрик. А он оказался первым Шазеллом”. Точнее не скажешь — но для тех, кому хочется подробностей, мы подготовили большое досье на одного из самых ярких режиссеров и сценаристов современного Голливуда.
Биография самого молодого в истории Америки обладателя “Оскара” за режиссуру хорошо известна. Родился в благополучной семье, в школе играл на барабанах, однажды посмотрел “Цельнометаллическую оболочку” и удивился тому, насколько точно сцены в армейской учебке похожи на опыт музыканта-старшеклассника. Тут же бросил барабаны и отправился изучать кинематограф в Гарварде. Спустя два года после выпуска снял за 50 тысяч долларов первый фильм. Тот понравился критикам и вдохновил на переезд в Лос-Анджелес. Ее через пять лет предоставился случай снять вторую картину — и после “Одержимости” (2014) выяснилось, что благодаря фестивалям Шазелл может превращать маленькие бюджеты в большие деньги. За “Санденсом” последовала Венеция, в за Венецией — сказочная “оскаровская” история “Ла-Ла Ленда” (2016), радостная и грустная, как и сам фильм.
Но в случае с Шазеллом интересна не официальная биография, а то, что он сам о себе говорит. К счастью, интервью и мастер-классов он за последние годы раздал немало. Эта статья основана преимущественно на цитатах из них.
Любимые фильмы, сцены и песни
Любимый фильм, который Шазелл бы отправил пришельцам, — “Шербурские зонтики” с Катрин Денев. Любимая песня в кино — As Time Goes By из “Касабланки”. Любимая фраза — “Джейк, забудь, это Китайский Квартал” из концовки “Китайского квартала” Полански. Ее суть в том, что то, как устроен мир, не изменить даже героям; очень пораженческая цитата. Любимый финал — из “Огней большого города”. Этот фильм 1931-го года — немой, так что герой Чарли Чаплина объясняется с девушкой без слов. Точно так же (об этом ниже) устроены финалы всех четырех картин Шазелла. А его любимая сцена в истории кино — танец Джинджер Роджерс и Фреда Астера в “Цилиндре”. Идея этого комедийного фильма том, что в любви люди становятся самозванцами. На что-то это похоже.
Любовь к документалистике
В перерыве между съемками и пост-продакшном “Человека на Луне” (2018) Шазелл вместо того, чтобы отдохнуть, отправился к студентами Висконсинского университета в Мэдисоне, чтобы выступить в местной синематике. Этим киноклубом заведует профессор Дэвид Бордэулл — легендарный кинокритик, который вместе со своей супругой Кристин Томпсон считается авторитетнейшим последователем формалистской теории кино (а еще эта пара ведет очень поучительный блог).
Для показа и обсуждения он выбрал документальный французский фильм “Хроника лета” Жана Руша — пример “синема-верите”. Это было напоминанием о давней любви: в видеотеке Гарварда, где учился Шазелл, хранились в основном документальные и экспериментальные фильмы. Следы и того, и другого можно найти в его дебютной черно-белой ленте “Гай и Мэдлин на скамейке в парке” (2009). В ней Шазелл использует 16-миллиметровую пленку и не столько управляет актерами, сколько подглядывает за ними; некоторые участники кастинга и в самом деле думали, что снимаются в неигровом кино. Черно-белый фильм опирается и на технику синема-верите (подразумевающую, что автор может направлять героев своими вопросами — как Руш в “Хрониках лета”), и на принципы “прямого кино”, не допускающего вмешательство режиссера в историю. В “Одержимости” и “Ла-Ла Ленде” эти приемы почти не встретить, но в “Человеке на Луне” Шазелл вновь к ним вернется — и мы увидим миссию астронавтов будто бы от первого лица.
А в “Гае и Мэдлин на скамейке в парке” режиссер, по собственным словам, попытался с помощью документалистики “поженить” условности мюзикла с психологическим реализмом. В первой половине фильма музыкальные и танцевальные сцены не происходят случайно. Джаз звучит лишь во время репетиций и выступлений группы главного героя. А чечетку — реверанс любимому Фреду Астеру — здесь танцуют только на вечеринке. И лишь после этой деликатной прелюдии Шазелл позволяет себе жанровые условности — например, сцену, в которой героиня идет по парку и тихо напевает мелодию, которая постепенно превращается в настоящий музыкальный номер. Так же устроен и “Ла-Ла Ленд”, открывающая песня которого рождается из реалистичных звуков дорожной пробки и автомагнитол.
