Положение обязывает
В мире моды только и говорят что об ответственном отношении к природе. Разбираемся, кто от разговоров переходит к делу.
«Я страдаю неизлечимой формой наркомании: обожаю дорогую обувь», — говорила Кэрри Брэдшоу. Если бы «Секс в большом городе» шел сегодня, героиня вряд ли позволила бы себе такие откровения. А если бы и озвучила — в лучшем случае натолкнулась бы на неловкое молчание. Сегодня шопоголизм и консюмеризм — уже не милый грешок, а дурная привычка. Слова «апсайкл», «ресайкл» и «ресейл» теперь поважнее «мини», «миди» и «макси»; во всяком случае, в пресс-релизах и модных статьях они фигурируют гораздо чаще. Магазины винтажа и секонд-хенды из туристического аттракциона превратились в обычное место для покупок. Сам рынок вторичного потребления растет в 21 раз быстрее рынка новых вещей и, по прогнозам аналитиков, к 2023 году будет оцениваться в $50 миллиардов.
Запущенная в 2011‑м ресейл-платформа The RealReal, где покупают и продают дизайнерские вещи, сегодня оценивается в два миллиарда долларов. Что примечательно, компанию активно поддерживает Burberry: бренд предлагает приятные бонусы пользователям, размещающим товары Burberry для перепродажи. А ведь всего несколько лет назад марка оказалась в эпицентре скандала, когда выяснилось, что все нераспроданные товары она сжигает. Кстати, проблема оказалась глобальной, во Франции в прошлом году даже был принят закон, запрещающий производителям уничтожать излишки.
Крупные онлайн-ретейлеры тоже не отстают. У Net‑a-Porter появился раздел, посвященный осознанной моде; там продвигают дизайнеров, ратующих за ответственное производство, поддерживающих локальных ремесленников, отказавшихся от всех материалов животного происхождения. Farfetch запустил собственную платформу по перепродаже дизайнерских вещей. У него же есть раздел с винтажными коллекциями — как, кстати, и у Asos.