Театральный продюсер Евгения Шерменева о творчестве в пандемию и театре в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)
На Рижском кинофестивале показали перформативный фильм «Лес», снятый на мобильные телефоны во время локдауна известными актерами, среди которых Гуна Зариня и Валентин Новопольский. Проект возник как инстаграм-сериал, потом был превращен в выставку и, наконец, в фильм. В основе сюжета лежит загадочное исчезновение девушки, которое шаг за шагом расследуется вместе со зрителями, словно листающими криминальные сторис в инстаграме (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена).«Лес» стал дебютом в кино для известной московской театральной продюсерки и культуртрегерки Евгении Шерменевой. Специально для «Сноба» Ольга Шакина встретилась с Шерменевой в Риге и поговорила с ней о театре, видео и дискретности времени.
Ɔ. Пьеса Полины Бородиной, которая легла в основу сценария, была задумана как спектакль-променад по городу. Ты же перенесла действие на природу, а Красноярск заменила Ригой. Это потому что сама живешь в латышском лесу?
Пьеса рассказывает о девушке, для которой лес становился убежищем, когда ей было плохо. У нас место действия — абстрактный современный агрессивный город, в котором мы все пропадаем, как и наша героиня, и где проблемы у всех одинаковые. В фильме переживания 22-летней студенки из Красноярска (так это было изначально в сценарии) примерила на себя 22-летняя латышская актриса Сандия Довгане. Но место действия условно, предательство и загадочное исчезновение человека может произойти в любом городе. В пьесе упоминается Красноярск, но «город на реке» — это и Рига тоже, и там, и тут есть «правый берег». Оба города полны постсоветской истории и архитектуры, этих бесконечных блочных панелек. Кстати, я почти десять лет проработала в Красноярске, делала там проекты про память, близко знакома с местной литовской и латышской общинами, потомками тех, кого туда перевезли при Сталине.