Сиди работай!
Художник Мария Заикина рассказала, зачем люди едут в арт-резиденцию на край света — в Исландию.
Впервые я прилетела в Исландию в 2013 году. Три заснеженные столицы — Москва, Таллин, Осло (прямого рейса в Рейкьявик из России до сих пор нет) — и я приземлилась в «степи»: ни деревьев, ни снега, сухая трава по пояс. Мне нужно было добраться до арт-резиденции NES, которая находится на севере, в рыболовецком городке Скагастренд. Автобусы сюда ходят два раза в день. Есть еще «маршрутка», с которой о поездке нужно договариваться заранее по телефону. Вот что мне было известно про место, куда я ехала: население 500 человек, один продуктовый магазин, заправка, школа, два музея (этнографический и Музей гадания) и бассейн. Как обнаружилось позже, бассейн — это настоящее место силы в маленьких городках, своего рода клуб. Здесь нужно не плавать, а сидеть в горячих источниках, пить кофе из термоса и обсуждать местные новости.
В Исландии сухой закон, поэтому темными зимними вечерами женщины, как правило, вяжут, а мужчины — поют в церковном хоре.
Арт-резиденция NES
Резиденции для художников существуют по всему миру. Это совершенно особенные места, куда творческие люди из разных стран приезжают работать над своими проектами. Здесь легко сконцентрироваться на интересующей тебя теме — ты вдали от дома, от бытовых проблем, среди таких же, как ты, художников. К тому же погружение в чужую культуру и язык дает огромный опыт, помогает лучше понять себя.
NES — это огромная студия, расположенная на берегу океана, в здании бывшего рыбоперерабатывающего завода, и четыре домика на трех человек, в которых, собственно, и живут художники. Чтобы получить приглашение в резиденцию, нужно пройти конкурс проектов — заявка подается по электронной почте. Ежемесячно NES принимает 12 художников, победивших в конкурсе. Куратор — австралийка с музыкальным именем Мелоди, которая когда-то получила приглашение в резиденцию, да так и осталась здесь.
Мои соседи
И вот я в резиденции. Американец Барри из Техаса, узнав, что я русская, не вспомнил ни водку, ни селедку, а признался, что в студенчестве перечитал всего Достоевского. Барри на месяц оставил профессорский пост в университете ради Исландии.
Другая моя соседка — исландка 67 лет, которая вырастила троих детей, вышла на пенсию и стала художницей, очень талантливой. У нее оказалось обычное для исландцев, но сложное для иностранцев имя, как и почти все слова в этом языке — трудно произнести и трудно запомнить, — Брения. Первое время мы с Барри звали ее «Прерия», пока, наконец, не выучили. Брения — теперь для меня это проще простого.
«Это тебе не Мария», — сказал мне при знакомстве муж Брении, Фольвардур.
Местные праздники
Чуть ли не в первый же день мы попали на праздник национальной кухни Торраблоут — большой, долгожданный и всеми любимый. На него собирается вся деревня (ох, прости Скагастренд, конечно же, ты город).
Парковка у клуба, до боли напоминающего сельский клуб в российской глубинке, была забита машинами. Дамы в вечерних платьях, кавалеры в костюмах и бабочках. При входе угощали самым знаменитым блюдом местной кухни — тухлой акулой, которую если не отведал, считай, не был в Исландии. Столик с этим деликатесом занимал почетное место в углу, а две милые девушки всем рассказывали, как ЭТО есть.
Имейте в виду: акулой вас могут угостить даже в кафе, куда вы зашли на чашечку кофе, — вдруг вы этот деликатес еще не пробовали. Это своего рода национальное развлечение — угостить туристов и посмотреть на их реакцию.
И потом был концерт, который жители Скагастренда готовили почти год, — они пели, танцевали, играли на музыкальных инструментах. Меня не покидало чувство, что на моих глазах происходит что-то очень важное и счастливое, что именно здесь, в этом крохотном городке, всех жителей которого ты скоро будешь узнавать в лицо, и есть настоящий центр мира.
Время
В Исландии совсем по-другому течет время, оно тянется медленно, но очень при этом наполнено. Тебе кажется, что прошел час или полтора, раз ты столько всего успел, а прошло всего 15 минут. За две недели жизни в резиденции у меня закончилась бумага, но не идеи. Бумагу невозможно купить в местном магазине: нужно заказывать ее в Рейкъявике, а на следующий день забирать на почте. Но бумагу мне прислали совсем не ту, которая была нужна, и тогда я отправилась в продуктовый магазин за картонными коробками. Из этой истории и из этих коробок выросла серия работ «Исландский алфавит».
Погода
В чужой стране ты как ребенок, познающий мир. Меня ожидало много открытий. Я думала, что у островного государства будет много слов, означающих море. Но их оказалось всего три. Зато в исландском языке 40 слов, означающих ветер. Есть ветер мокрый, колючий, дующий с горы или с моря, ветер, поднимающий снег с земли, и так далее.
А однажды подул такой ветер, что, устав и выбившись из сил, я перестала ему сопротивляться — оказывается, можно опереться на ветер, полежать на нем и так перевести дух.
Правила проживания в резиденции предупреждали: «в доме всегда должен быть запас еды на несколько дней»; «держите лопатку у входной двери, она пригодится вам в случае непогоды».
Рейкьявик, арт-резиденция SIM
Через год я вернулась в Исландию, только теперь выбрала арт-резиденцию в Рейкьявике. В феврале была прекрасная солнечная погода, из моих окон открывался такой вид на океан, что мне даже пришлось написать на стекле «Сиди работай», чтобы напомнить себе, зачем я сюда приехала.
Главные достопримечательности Рейкьявика я изучила еще год назад и в этот раз выбрала для себя углубленную культурную программу. Сходила на воскресную мессу в костел, побывала в лютеранской церкви, а потом решила отыскать православный приход. Так я познакомилась с отцом Тимофеем и матушкой Ольгой, и встреча эта была удивительной.
Приход у отца Тимофея и матушки Ольги небольшой — домовая церковь, в которой люди из разных стран собираются каждое воскресенье в память об очень хорошем Богочеловеке.
Молитвы читают все прихожане, после долгой службы все идут пить кофе и общаться. Пироги принес православный румын — он работает в пекарне и поделился, чем богат. Парень из Львова, историк по образованию, договаривается с отцом Тимофеем о лекции. Дьякон-серб рассказывает, как выучил исландский при помощи телевизора. Все вместе смотрят ютуб и учатся хоровому пению.
По большим праздникам, на Рождество и Пасху, домовая церковь всех прихожан не вмещает, и тогда служба проводится в лютеранской церкви.
Утром — богослужение для лютеран, а вечером — православная литургия.
Родственники
Исландцы никогда не отделываются формальным “I’m fine”, в ответ на вопрос “How are you”? И надо быть готовым выслушать настоящую исландскую сагу и попытаться не утонуть в жизнеописаниях многочисленных родственников с труднопроизносимыми именами.
Однажды моя 67-летняя подружка Брения решила показать нам художественные галереи и музеи Рейкьявика. И почти везде работали ее близкие родственники, дальние родственники или друзья родственников. В одном из музеев были выставлены картины сестры ее бабушки, наивной художницы. В Исландии это в порядке вещей, все так или иначе связаны друг с другом — это же остров.
Существует даже специальный сайт, где можно сравнить свое генеалогическое древо с древом потенциального супруга. И в каком-нибудь девятом колене вы точно обнаружите общих предков. А если обнаружите в четвертом — придется поискать себе другую пару.
Выйдя на пенсию, исландцы пишут мемуары и книги по истории своего рода. Муж Брении, например, легко ориентируется в своем семейном древе до XIV века. И это вовсе не редкость.
Поезд
Я вернулась в Исландию еще раз. Куратор NES Мелоди отправлялась на Аляску и сдала нам с подругами свой дом в городке Блёндоус. На самом деле, это был не совсем дом, а старинная церковь — местные власти построили более просторный новый храм, а старый — перевели в жилой фонд.
Чтобы добраться до Блёндоуса, нам пришлось несколько дней ждать погоды. И как только пурга и сшибающий с ног ветер позволили нам хотя бы выйти на улицу, мы отправились в путь. Мы ехали по белой равнине, за окнами завывала Исландия, а по обочинам трассы лежали перевернутые фуры и ждали помощи. В нашей церкви не оказалось интернета, потому что ветром оборвало провода, а единственный на всю округу монтажник уехал на Гоа.
Среди этих бескрайних просторов и тишины нас все время не покидало чувство, что этому месту не хватает поезда.
И однажды мы придумали саунд-инсталляцию.
Предупредили полицейского, что на следующий день, ровно в два часа дня «придет поезд». «Это арт-проект, пожалуйста, не пугайтесь». Полицейский понимающе кивнул головой, заулыбался. Мы встретили его по дороге в церковь — вечерами он, как и многие здешние мужчины, пел в хоре.
На следующий день паровозные гудки огласили округу. Мы запустили целых два «рейса». А полицейский только и спросил нас: «Ну, вы когда закончите? А то народ звонит, волнуется».
Три зимы я провела на краю света, на острове, где узнала, что бывает не только ветер, поднимающий с земли, но и такой, когда в пурге не видно ни земли, ни неба, где несколько дней ждут погоды, чтобы отправиться в путь, и часто нет вайфая. В этой чужой стране я нашла близких мне людей, научилась легко выговаривать их замысловатые имена, написала серию работ, посвященных Исландии, и сделала две выставки — в Рейкьявике и в Москве.
