Сама себе враг: как мизогиния в женской среде мешает карьере не меньше гендерной дискриминации
Когда женский коллектив превращается в «змеиное лукошко»? Причины могут быть разными: дефицит карьерных возможностей, привитый воспитанием страх соревнования, отсутствие ролевых моделей. Forbes Woman разбирается, что делает конкуренцию между женщинами токсичной
Когда Регине Кузьминой, проработавшей в Unilever 30 лет на разных, в том числе руководящих, должностях, предложили пост главы компании, она занервничала.
«Я изводила окружающий мир разными посланиями, — признается Регина. — Что я не смогу, что я не готова, что эта компания достойна лучшего». Коллеги-женщины, окружавшие Регину, дружно над ней посмеивались: «Регина, да ты сапожник без сапог! Ты-то нас уверяла всегда, что все это чепуха, а сама попала ровно в те же сети». Ирония состояла в том, что на протяжении нескольких лет Регина Кузьмина занималась, помимо основной деятельности, вопросами diversity and inclusion (разнообразия и равенства) в команде Unilever в Восточной Европе, как коуч и ментор работала с женщинами, помогая им избавляться от страхов и неуверенности в себе.
Все это называется мизогинией. В 2011 году Ким Эльзессер, преподаватель Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изучила ответы 60 000 человек и обнаружила, что женщины, включая тех, кто занимал управленческие позиции, отдавали предпочтение руководителям-мужчинам. Свой выбор участницы опроса объяснили тем, что женщины-начальницы «эмоциональны», «злобны» и «стервозны».
Большие опросы, проведенные американским исследовательским центром Pew и институтом общественного мнения Gallup, а также несколько академических исследований показали, что, когда женщинам предлагалось выбрать пол начальника или коллеги, большинство выбирало мужчин.
Внутренняя мизогиния на рабочем месте — защитный механизм, позволяющий выживать в жестоком корпоративном мире
Так, 7% россиян не согласны, что женщин-руководителей должно быть больше, показывает исследование, которое провела компания «Ромир» вместе с международным сообществом исследовательских компаний. И это самый высокий показатель в мире. Исследование проводилось в апреле 2020 года в Бразилии, Великобритании, Германии, Индии, Италии, России, США, Таиланде, Южной Корее, Китае. В опросе приняли участие более 7100 человек из разных социально-демографических групп.
Мизогиния, некогда непонятное и экзотичное слово из лексикона феминисток, уже никому не кажется новым. Оксфордский словарь предлагает такое определение мизогинии: «Ненависть по отношению к женщинам». И добавляет: «А также предубеждения по отношению к ним». Необязательно ненавидеть женщин, чтобы проявлять мизогинные взгляды.
Психолог Марина Травкова считает, что внутренняя мизогиния на рабочем месте — когда женщина высказывает взгляды, унижающие других женщин, — защитный механизм, позволяющий выживать в жестоком корпоративном мире. «Представьте, что вы слышите историю о женщине, которая положила на какую-нибудь корпорацию всю свою жизнь, а ее взяли и уволили, или она претендовала на позицию руководителя, а в итоге взяли мужчину. Знать это все и продолжать в этом жить трудно, — поясняет она. — Но если сказать самой себе: «Нет, это происходит не со всеми, а только с какими-то неправильными женщинами», вы создаете ширму-объяснение. И женщина как бы говорит себе: «Я буду с другими сильными, я буду с мужчинами, буду как они, буду думать, как они, действовать, как они». В крайней форме это означает не любить других женщин, относиться к ним со скепсисом, презрением, со всеми этими метафорами вроде «глупых куриц» и «свиноматок». Мизогиния — это проявление нашего магического мышления, когда мы создаем иллюзию, чтобы не видеть несправедливость этого мира. Но мне кажется, в глубине души у такой женщины всегда живет какой-то привкус самопредательства. Потому что ты не можешь уйти от того факта, что ты сама женщина. И ты все время находишься в опасности быть свергнутой туда, куда сама же отправила остальных женщин».
Девочки против девочек
Однажды в бытность главным редактором журнала Vogue Алена Долецкая, проснувшись на несколько часов раньше обычного, написала 40 одинаковых писем, сложила их в 40 одинаковых конвертов и поехала в офис. «В какой-то момент я поняла, что вот эти змеиные лукошки по углам и во дворах с сигаретками начали превышать все санитарные нормы. Сплетни, одна другую ненавидит... Внутри редакции начала разрушаться атмосфера, которая мне была очень важна и дорога. Все зашло слишком далеко, и я поняла, что мне все это ужасно надоело, — вспоминает она. — Письма были с одинаковым содержанием, но каждое с личным обращением, и в именных конвертиках. «Маше Ивановой. Лично. Приватно». В письмах я изложила свою позицию по поводу сплетен, по поводу той уникальной атмосферы, которой мы добились в журнале Vogue, где мы конкурируем, но, самое главное, поддерживаем друг друга для того, чтобы именно наш продукт был самым лучшим на поляне. А когда льется липкая грязь бессмысленных, личных и непродуктивных комментариев относительно коллег, эта атмосфера рушится, а соответственно, рушится качество продукта». Алена пришла на работу на полчаса раньше, положила каждому на стол по конверту и пошла работать в свой кабинет. «Кабинет у меня был со стеклянной дверью. И вот я сижу, работаю, а сквозь стекло-то я вижу, как они все свои конвертики хоп — и кто-то с этим конвертиком в туалет, кто в коридор, кто во двор побежал. Потом закрыли, убрали — и наступил рай. Жаль, не могу вам это письмо показать. Я была прямо в каком-то невероятном ударе эпистолярного жанра. И этот удар сработал», — вспоминает она.