Психолог, юрист, убежище: как в Нижнем Новгороде помогают пострадавшим женщинам
В Нижнем Новгороде о теме домашнего насилия заговорили еще 20 лет назад. Тогда же там возник первый в регионе «телефон доверия», предназначенный специально для пострадавших. Forbes Woman поговорил с директором и основателем Нижегородского кризисного центра Анастасией Ермолаевой о работе убежища и групп психологической поддержки, о фандрайзинге и о том, как она и ее коллеги в разных регионах объединяются и сами создают в стране систему помощи женщинам.
Нижегородский женский кризисный центр (НЖКЦ) открылся при поддержке Нижегородского отделения Общероссийского общественного движения женщин России 5 марта 2003 года. В 2010 году он был зарегистрирован как самостоятельная организация.
Когда центр только начинал работать, он представлял собой «телефон доверия» для тех женщин, которые переживают или пережили насилие. Чуть позже в НЖКЦ появились кабинеты психолога и юриста, чтобы пострадавшие могли получить необходимую помощь. Также были организованы еженедельные группы поддержки.
В 2019 году по инициативе НЖКЦ была создана коалиция «Вместе против насилия», в которую входят 20 центров помощи и государственных учреждений. В 2020 году в кризисном центре появилось временное убежище, в котором женщины, пострадавшие от домашнего насилия, могут провести несколько месяцев в безопасности от преследователей. Ежегодно в организацию обращаются более 600 женщин.
Forbes Woman поговорил с директором Нижегородского женского кризисного центра Анастасией Ермолаевой.
— Вы занимаетесь темой домашнего насилия больше 20 лет, то есть вы начали ей интересоваться еще до того, как в российском обществе ее стали открыто обсуждать. Когда вы обратили внимание на проблему?
— Меня заинтересовала тема насилия, когда я еще училась в НижГМА на педиатра и психотерапевта в 1990-е годы. Тогда я работала санитаркой в психоневрологических больницах и видела, как там пациентов привязывали к кроватям. Более подробно с темой домашнего насилия меня познакомил мой куратор по детской психиатрии. Мы посещали Центр помощи семьи и детей Городца и Арзамаса. В них как раз занимались проблемой домашнего насилия.
Меня заинтересовал цикл насилия: сначала идет напряжение, затем акт агрессии и потом «медовый месяц». Я хотела понять, почему люди живут в насильственных отношениях, почему они совершают насилие. Мне было интересно изучить психологию обидчика и пострадавшей.
— Потом вы возглавили Нижегородский кризисный центр. Как вы обращались к аудитории, доносили информацию?
— Когда мы открывались, было сложно распространять информацию так же быстро, как сейчас. Кто-то узнавал о нас через сарафанное радио, кто-то — через соцзащиту. Но несмотря на все сложности, обращения были. Сколько именно, сейчас сказать не могу. Количество людей, которые к нам обращаются, зависит от информированности, а не от количества пострадавших. Важно, чтобы люди знали, куда они могут обратиться, если им пришлось столкнуться с насилием. Но даже сейчас, когда развиты соцсети и интернет, некоторые жители Нижнего Новгорода плохо понимают тему домашнего насилия и не знают о нашем центре. Здесь еще проблема в том, что когда из каких-либо учреждений уходит один сотрудник и на его место приходит другой, они редко передают друг другу информацию. Например, в отделении соцзащиты стали работать новые люди. Они не знают о нашем центре. Приходится им заново рассказывать, кто мы и чем занимаемся.
— Вы обучались в США и участвовали в международных программах. Чем отличается отношение к теме домашнего и семейного насилия за границей по сравнению с Россией?
— Российское общество стало знать больше об этой проблеме, но у нас до сих пор нет закона о домашнем насилии, нет протокола для полиции о том, как себя вести с пострадавшей. Если за границей полиция сразу реагирует на заявления о насилии, то у нас могут не приехать или ехать, но очень долго. Многое зависит от того, напишет женщина заявление или нет. Потом защищать она должна себя сама: искать юриста, собирать доказательства, изучать закон. У нас государство ей никак не помогает. Конечно, в каждой стране своя система, но во многих есть охранные ордера, которые оберегают пострадавшую от обидчика, и намного больше кризисных убежищ. В России они не везде есть. В Нижегородской области только наш.