Спасти Цаплина
Российские музеи опробуют новые форматы привлечения средств для покупки и реставрации экспонатов. Так, Третьяковская галерея начала беспрецедентную программу по сбору денег на приобретение и реставрацию работ скульптора Дмитрия Филипповича Цаплина (1890–1967)
Было бы натяжкой утверждать, что о Дмитрии Цаплине вообще никто не слышал, но его слава несопоставима с известностью коллег по цеху и современников — Веры Мухиной, Сергея Конёнкова, Александра Матвеева. Когда прессслужба ГТГ с гордостью сообщила о приобретении двух работ Цаплина, пришлось выяснять, кто, собственно, он такой, и напроситься посмотреть вещи в музейных запасниках.
…Вместе с советником директора ГТГ Фаиной Балаховской мы шли по шумной, полной посетителей Новой Третьяковке, через выставку Василия Верещагина, к заветной двери «Только для сотрудников». По дороге Фаина Матвеевна объясняла, что, в принципе, неудивительно, что о Цаплине известно так мало: если не пропагандировать наследие художника, то лет через 20 его имя исчезает из истории искусств и из памяти потомков и вернуть его обратно в исторический контекст сложно.
В большом, как ангар, помещении — в запаснике светской скульптуры — сейчас хранится примерно 20 работ Цаплина — двух-четырехметровые монументальные изваяния из дерева и камня. Одни вещи, как, например, скульптура красноармейца или полдюжины деревянных голов Ленина, узнаваемы и понятны. Другие — условно говоря, «Cемья» или совсем уж странная пара, пышногрудая родина-мать и невысокий мужчина перед ней — еще ждут своих толкователей. Выразительную фигуру «Человек встающий», а также скульптуру «Красноармеец» Третьяковская галерея приобрела недавно, о чем с гордостью сообщила, другие памятники находятся на временном хранении.
— Цаплин — совершенно гениальный скульптор,— говорит заведующая отделом новейших течений ГТГ Ирина Горлова.— У него удивительное отношение к пластике и объему: он отсекает лишнее и предъявляет глубинную суть материала, будь то камень или дерево, в котором он был виртуоз. Конёнков не без зависти назвал его краснодеревщиком. Цаплин лаконичен, насколько это вообще возможно: он вычленяет главное, первозданный архетип. Его «Человека встающего» по выразительности можно сравнить с роденовским «Мыслителем».
Даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять, что мастер сформировался в 1910–1920-е годы, работал в символическом ключе, десятилетия соцреализма никак на него не повлияли, в своей символической парадигме он счастливо дожил до оттепели. Сейчас в запасниках ГТГ стоят две фигуры «В космос» и «Из космоса», явно вдохновленные полетом Гагарина. Но собственно стиль этих фигур — из более ранних десятилетий, как если бы о Гагарине написал поэму Блок. Появись цаплиновские колоссы в постоянной экспозиции Третьяковской галереи, они, безусловно, серьезно скорректировали бы наши представления о советской скульптуре 1930–1950-х годов, сильно бы разнообразили общую картину.
Хотя несколько цаплиновских работ сейчас в музее можно увидеть. Это его анималистика: «Сокол», «Рыба», «Кошка». Они выделяются своей «несоветскостью»: похожи скорее на археологические объекты, кажется, что им не десятки лет, а все тысячи.
Символ революции
Уроженец Саратовской губернии, четвертый сын в многодетной крестьянской семье, Дмитрий Цаплин до 25 лет не то что об искусстве не помышлял, он даже и не учился толком. В школу ходил одну зиму, но, осилив грамоту, читал запоем все, что попадало в руки.
Работал с ранней юности. Однажды сделал молотилку: сам обтесал дубовые бревна, соединил их рамой, поставил механизм. В 1915-м ушел на войну, служил батальонным столяром на турецком фронте. Дальше, как в сказке: как-то забрел на заброшенное кладбище, заметил скульптуру барана на одной могиле, так был впечатлен, что решил стать скульптором. «С этого момента я начал жить»,— описывал он позже свое прозрение.
В Саратове Цаплин поступил в Высшие свободные художественные мастерские, но был значительно старше других студентов и быстро заскучал. Он принялся делать скульптуру самостоятельно. «Жил впроголодь, в великой нужде,— вспоминал он позже.— Из огромных стволов деревьев, которые находил на берегу Волги и тащил к себе, тесал свои первые большие скульптуры: ”Песня весны“, ”Семья“, ”Красноармеец“, ”Грузчик“».