Великое переселение лошадей
Эту историю я обнаружил, изучая подаренную мне подшивку журнала «Нива» за 1901 год. Автор неизвестен, статья, к сожалению, не подписана, а речь в ней идёт о государственном мероприятии невероятного масштаба и при этом проведённом в кратчайшие сроки, менее чем за полгода: осенью 1898-го — зимой 1899 года. Единственная статья в популярном журнале, к тому же не подписанная, не самый надёжный источник информации. По счастью, в Российской государственной библиотеке удалось обнаружить солидный том официальных материалов на эту тему.
О голоде в Поволжье 20—30-х годов прошлого века написано много. Гораздо меньше известно о другом «голодном периоде» в европейской части России. Историк Н. А. Егиазарова определяет его начало 1891 годом, а окончание — 1911-м. Наиболее тяжёлым выдался 1898 год. Недород поразил несколько губерний в Поволжье и Прикамье. Коснулся он не только зерновых культур, но и кормовых трав. Заготовить достаточно корма для скота, и в первую очередь для лошадей, оказалось невозможно. Крестьяне, особенно однодворцы, попали в безвыходное положение. Кормить единственную лошадь нечем, значит, её придётся продавать, причём за бесценок: поскольку в такой ситуации оказались многие, цены на лошадей сразу упали. Но даже если удастся продать, как быть весной, когда придёт время пахоты? Нет лошади — нет полевых работ.
Информация о бедствии, угрожающем нескольким губерниям, поступила в столицу в середине лета 1898 года. И уже в июле было собрано Особое совещание под председательством министра внутренних дел И. Л. Горемыкина*. В совещании участвовали также министр финансов С. Ю. Витте, государственный контролёр и управляющий Министерством земледелия и государственных имуществ. Первым же своим решением Совещание, по предложению Сергея Юльевича Витте, предоставило Министерству внутренних дел, по согласованию с Министерством финансов, право запретить вывоз на продажу из пострадавших районов не только зерна, но и кормов — сена, жмыхов и отрубей. Предложено было также организовать покупку крестьянских лошадей по твёрдой государственной цене, а также приём их на временное содержание — «на прокорм» — с последующим возвратом по умеренной цене к началу весенних полевых работ.
* Впоследствии, в 1914—1916 годах, председатель Совета министров Российской империи.
Разницу в цене и расходы на прокорм лошадей решено было покрыть из государственных средств. О результатах работы Особого совещания доложили императору, который одобрил принятые решения и распорядился их профинансировать.
«Его императорским величеством», «высочайше повелеть соизволившим» выделить деньги из фонда, предназначенного для экстренных надобностей, в то время, уже четвёртый год, был Николай II.
Организацию работы поручили Хозяйственному Департаменту Министерства внутренних дел. Директор департамента, гофмейстер и тайный советник И. И. Кабат, был назначен председателем созданной для решения проблемы Особой комиссии, а граф В. С. Татищев — её делопроизводителем (секретарём). Своих представителей в комиссию направили по распоряжению Особого совещания и другие ведомства. Так, Министерство финансов представляли генерал-майор корпуса пограничной стражи П. И. Лункевич и надворный советник В. И. Касперов; Министерство земледелия и государственных имуществ — действительный статский советник Д. П. Семёнов и статский советник А. А. Шульц; государственный контроль — коллежский советник П. С. Соколов; Главное управление Государственного Коннозаводства — коллежский советник А. Е. Архангельский и подполковник Н. П. Ревякин. В документах упоминается, что комиссия собиралась двадцать пять раз. Учитывая, что времени на выработку и принятие решений было меньше трёх месяцев, получается, что заседания проводились каждые три-четыре дня.
Были определены три основных направления работы. В первую очередь следовало организовать скупку и принятие на прокорм лошадей в пострадавших районах. Для этого кроме денег требовалось обеспечить как купленных, так и временно сданных лошадей достаточным количеством кормов. И наконец, главная задача: массовая закупка лошадей и доставка их для продажи крестьянам на льготных условиях к началу полевых работ — не позднее апреля 1899 года.
По мнению генерал-майора Лункевича, закупку лошадей следовало отложить до весны: перегон и доставку их в пострадавшие районы в зимних условиях генерал считал невозможным без недопустимо больших потерь. Кроме того, следовало соблюсти армейский принцип единоначалия, назначив одного главного закупщика со всей полнотой власти и ответственности. Однако с этим не согласился один из членов комиссии подполковник Н. П. Ревякин. Знаток лошадей степных пород, подполковник не сомневался в том, что привычные к морозам киргизские лошади выдержат суровые зимние условия. Также, с его точки зрения, закупка наверняка будет производиться в географически удалённых друг от друга районах — следовательно, одному человеку уследить за всеми работами просто невозможно. Комиссия, при всём уважении к генерал-майору, поддержала мнение подполковника, который, как в дальнейшем оказалось, был совершенно прав.
К сожалению, мне не удалось найти почти никакой информации о Н. П. Ревякине, кроме той, которая имеется в сборнике государственной библиотекой. В библиографиях двух диссертаций на соискание степени кандидата сельскохозяйственных наук упоминается его статья «Степное коневодство Тургайской области и меры по его улучшению», опубликованная в «Журнале Коннозаводство» № 3 за 1898 год. Возможно, именно этим объясняется участие Н. П. Ревякина в работе Особой комиссии, а также его командировка в качестве уполномоченного по закупке именно в Западно-Сибирский район.
Было определено три района массовых закупок: Оренбургский, Уральский и Западно-Сибирский. В каждый из этих районов назначили ответственных исполнителей. В первые два — губернских ветеринаров, коллежских асессоров С. Г. Гринцера и Ф. Е. Курицына, а в Западно-Сибирский — того самого подполковника Н. П. Ревякина, занимавшего скромную должность штаб-офицера по особым поручениям при Главном управлении Государственного Коннозаводства. Разработанная для уполномоченных инструкция содержала 51 параграф и регламентировала их работу буквально до мелочей. Впрочем, в тех случаях, когда того требовали интересы дела, от инструкции можно было отходить. Из отчёта уполномоченного по Уральскому району Ф. Е. Курицына: «После зондирования почвы и рекогносцировок выяснилось, что собирать совещание в Уральске, каковое я был обязан созвать на основании §1 Инструкции, будет не только бесцельно, но даже прямо вредно. Бесцельно, главным образом, потому, что в Уральске киргизы-коневоды не живут…»
По расчётам комиссии, требовалось закупить, притом срочно, около 70 000 лошадей. Зарубежные закупки отпадали сразу — таких денег в казне просто не было. В Астраханской губернии и Области Войска Донского, где первоначально предполагалось покупать лошадей, такого их количества на продажу не нашлось, а те лошади, что были, находились в плохом состоянии после осенних полевых работ, поэтому навряд ли выдержали бы дальний перегон без больших потерь. Основную ставку сделали на киргизских лошадей, большие табуны которых имелись в Зауралье и на юге Западной Сибири.
Уполномоченные могли по своему усмотрению нанимать помощников и проводников, рабочих, специалистов-ветеринаров и вообще любой персонал, необходимый для работы. К услугам барышников, оптовых торговцев лошадьми старались не прибегать — в основном лошади закупались непосредственно у их владельцев-киргизов. И неслучайно. Вот что пишет в своём отчёте коллежский асессор Ф. Е. Курицын, уполномоченный по Уральскому району (орфография изменена. — Прим. Л. П.): «…Здесь следует упомянуть, что я явился на совещание с киргизами для них не совсем неведомым лицом. Ещё до моего приезда в Уральск, в последних числах января, среди киргизов Уральской области пронеслась молва, — каким путём туда проникшая, трудно сказать, — что у них будут покупать лошадей для крестьян голодающих местностей. Как обыкновенно бывает в тех случаях, когда определённого ничего не знают, слух этот обсуждался на все лады; причём, как я после узнал, барышники старались воспользоваться случаем и распространить про казённую закупку среди киргизов всевозможные нелепости — между прочим, пустили слух, что за купленных лошадей будут платить не деньгами, а талонами, по которым деньги будут выдаваться из казначейства с всевозможными вычетами, например, будет проводиться вычет за оказанную правительством киргизам помощь… Покупка везде проводилась без посредничества барышников, а непосредственно самими помощниками у киргизов-коневодов, и преимущественно у мелких владельцев 1—2 голов, что видно из квитанций, приложенных к отчётам помощников».
Подготовительные работы, включавшие сбор информации и разработку различной необходимой документации, заняли всё время до конца 1898 года. Главным образом задержка была связана с необходимостью получения из пострадавших губерний точных сведений о том, сколько лошадей им требуется. Таким образом, на то, чтобы закупить их, провести санитарный контроль и доставить на место первую партию, оставалось всего около трёх месяцев. И каких месяцев! Конец января и февраль в Зауралье — время жестоких морозов и снежных буранов, а в марте степь превращается в море раскисшей грязи, пересечённое к тому же разлившимися реками.
Именно на долю ветеринарных врачей, помощников уполномоченных, непосредственно занимавшихся закупкой, пришлась наиболее трудная часть работы. Это они, в февральские морозы и снежные бураны, а потом — в мартовскую распутицу, объезжали киргизские кочевья, скупая лошадей и проводя их обследование. Вот как описывает происходившее в своём отчёте один из помощников Ф. Е. Курицына, ветеринарный врач Алексеев: «Февральские бураны сильно тормозили закупку и причинили массу хлопот, не говоря о затруднении в передвижении от одного покупного пункта к другому… Общественные запасы сена были буквально завалены снегом, и стоило немалых трудов откапывать их. Снегу было нанесено такая масса, что партия лошадей в 100—150 голов при перегонах на сборные пункты растягивалась на версту, так как лошади шли одна за другой гуськом и по брюхо вязли в снегу… Ещё большие затруднения представила внезапно наступившая распутица, довершившая злоключения помощников, кочевавших из аула в аул. До этого времени нам приходилось бороться с метелями и заносами; с этого же приблизительно времени (10 марта) разлив рек, лощин, наполненных водой и снегом, неимоверная грязь, нестерпимый холод, так как при переездах через лощины вода нередко заливалась и в тарантас, а подчас и голод — вот те факторы, с которыми нам приходилось считаться».