«Нам не нужен жрец и толкователь»: пианист Петр Айду об оркестре без дирижера
17 февраля в Концертном зале им. Чайковского начинается цикл «Новая история музыки» от Персимфанса. Персимфанс — это аббревиатура от Первый Симфонический Ансамбль, который был создан в 1922 году и стал первым в мире симфоническим оркестром без дирижера. В 2008 году его возродил пианист Петр Айду. О том, почему обычная модель симфонического оркестра устарела и настало время Персимфанса, Айду рассказал музыкальному критику Марине Гайкович.
Персимфанс — первый симфонический оркестр без дирижера — был основан в 1922 году и просуществовал до 1933. В XXI веке оркестр возродил Петр Айду, пианист по образованию, увлеченный исторически информированным исполнительством, современной музыкой, композицией. Творчески поиски привели Айду к созданию проектов на стыке музыки и искусства, музыки и театра, за которые он был отмечен премиями «Золотая маска» и Гран-при премии Сергея Курехина.
— Ваша карьера, как мне кажется, строится как вызов. Вы могли бы стать концертирующим пианистом, лауреатом, гастролировать с оркестрами с именитыми дирижерами. Но вы пошли по другому пути. Вы придумываете и «тащите» проекты вроде Персимфанса, спасаете старинные рояли, устраиваете перформансы. Это свойства характера или обстоятельства сыграли роль?
— Во всех этих действиях есть внутренняя логика. Это либо желание продолжить уже начатую линию, либо желание начать новую, которой пока не было. На мой взгляд, в моих действиях нет ничего особенно экстремального. Я стараюсь исходить из того, что мне действительно хотелось бы, а не из того, что доступно в данный момент. Так проявляется моя своеобразная амбициозность.
— Главный ваш проект последнего десятилетия — Персимфанс. Первый симфонический ансамбль, который играет без дирижера. Вы возродили коллектив, который был создан сто лет назад и просуществовал всего десять. Чем вас привлекла идея Персимфанса?
— Много факторов работает на эту идею. Оркестров и так очень много, даже слишком много, на мой взгляд, и нет азарта создавать еще один. Мне вообще не нравится такой стандарт, когда исполнитель, достигая определенного уровня карьеры, начинает создавать собственный оркестр, превращается в дирижера, начинает управлять другими музыкантами. Будто пробежал первый марафон и перешел на вторую стадию карьерной игры, в которой он уже находится на другом уровне. Мне важно было не повторить то, что и так продается в каждом супермаркете, а создать то, чего нет.
Когда я узнал о Персимфансе, как он устроен и какова его концепция, то сразу понял, что это гиперактуальный проект. Он на сто лет опередил свое время, если не больше. С моей точки зрения, эпоха Персимфанса наступает только сейчас.
— Чем именно он актуален?
— Есть такое выражение «горизонтальные связи». Сейчас оно фигурируют в самых разных областях человеческой деятельности, в том числе и в бизнесе. Несмотря на обилие тоталитаризма, который нас окружает, децентрализация набирает обороты. Мне кажется, что принципы Персимфанса — это, собственно, и есть одно из проявлений того, как мы бы хотели жить. Это тот тип взаимоотношений между людьми, который кажется гармоничным и разумным.
— Один из принципов Персимфанса, как мне кажется, доверие музыкантов друг другу. Но как в отсутствие дирижера, лидера, решается вопрос интерпретации? Много человек — много мнений.
— Это довольно непростой вопрос. Что такое интерпретация? Не стало ли это слово клише? Партитура — это чертеж здания, которое нужно возвести. А музыканты — те самые строители, которые должны его построить, глядя на проект, написанный композитором. Понятно, что возникает много вопросов, как именно это сделать. Есть много деталей. Но у музыкантов есть опыт, знания, чувства, мозги для того, чтобы решить эти задачи.