Мария Каллас. Обманутые надежды
На Венецианском кинофестивале прошлого года после просмотра фильма «Мария», где роль величайшей оперной певицы XX века исполнила Анджелина Джоли, зал встал, овации длились бесконечные десять минут. Драма Каллас опять не оставила никого равнодушным. У тебя могут быть талант, слава, красота и деньги, но они не сделают тебя счастливой, если ты полюбила не того человека — вот простой урок, которому она нас продолжает учить.
Узнав, что на яхту Онассиса приглашена Жаклин Кеннеди, Мария Каллас пришла в ярость. Ультиматум «или я, или она» не сработал. Аристотель, пережив очередной скандал, своего решения не изменил, и Мария, несмотря на уговоры друзей ехать вместе со всеми и не спускать глаз с любовника, осталась дома.
Невыносимая роскошь
Каллас сжигала ревность. Она закрывала глаза и вспоминала, как это было с ней: яхта, больше похожая на плавучий дворец, соленый морской ветер, брызги шампанского, бесконечные комплименты от хозяина, дорогие подарки в бутиках на каждой остановке... И все это на виду у ее мужа, Джованни Баттисты Менегини, и Тины Онассис, сходивших с ума от ревности. Аристотель умел добиваться поставленных целей и не замечал препятствий там, где их видели другие. Эмигрант, бежавший из разгромленной турками Смирны в Грецию, а оттуда уехавший в Аргентину, сделал первые деньги на торговле табаком, купил шесть сухогрузов и со временем создал крупнейший в мире частный торговый флот. Получилось это не без помощи удачной с точки зрения бизнеса женитьбы на дочери судового магната Ставроса Ливаноса. Девиз «Получай удовольствие с выгодой для себя» сработал безукоризненно. Тина Ливанос влюбилась, родила Онассису двоих детей и терпеливо стала сносить измены мужа, компенсируя недостаток любви непомерными тратами.
Теперь, когда в его империи были верфи, авиакомпании, нефтяные заводы, игорный бизнес, отели, замки и самая дорогая в мире недвижимость, Аристотель Онассис мог позволить себе все, что продавалось. Он обожал быть в центре внимания и не без корысти пускал журналистов и фотографов в свою жизнь. Кто еще расскажет, что на его яхте гостят Уинстон Черчилль, Джон Кеннеди, Фрэнк Синатра, Грейс Келли? Кто еще смачно опишет интерьеры морского дворца для путешествий — редкий мрамор, сделанную вручную мозаику, золотые краны и табуреты, обтянутые кожей пениса кита?
И все же этого было мало. Онассис соблазнял красивых женщин и не получал удовольствия от побед. С гордостью говорил, что переспал со всеми голливудскими актрисами, а отказать ему смогла только первая красавица экрана Грета Гарбо. Женщины легко продавались за меха, бриллианты, дизайнерские платья и просто наличные, и коротышка с лицом лесоруба, ничуть не смущаясь статуса женатого мужчины и отца семейства, демонстрировал миру очередную пассию. Чем больше было женщин, тем сильнее он хотел самых лучших, самых знаменитых, самых талантливых. Только они могли стать подтверждением его истинного могущества.
В 1957 году Мария Каллас считалась лучшей оперной певицей мира. Ее голосом восхищались миллионы почитателей классической музыки, ее гастролей ждали поклонники в разных странах мира — в Метрополитен-опере в Америке, Ла Скала в Италии, «Олимпии» в Греции, Дворце изящных искусств в Мексике... Каллас была великолепным трофеем — молодая, красивая, талантливая, знаменитая. Всегда на первых страницах газет, на обложках журналов. Ради такой добычи стоило затевать охоту.
Первый раз они встретились в сентябре 1957 года на XVIII Венецианском кинофестивале, и Онассис смог оценить и восторг почитателей, и... неопытность Марии. Ей 33 года, ее муж на 27 лет старше. Он почти старик! Что эта женщина знает о мужчинах? Что она понимает в любви? Что она вообще видела в жизни? Весной 1959 года они опять встретились в городе на воде на очередном светском балу. Два выдающихся грека — посреди одного из самых красивых городов мира, в обществе избранных. Чем не повод познакомиться поближе? Каллас пригласила Онассиса на свой концерт в Лондоне. Он приехал. Ничего не понимая в классической музыке, наслаждался аплодисментами и криками «браво». Когда эта женщина будет принадлежать ему, когда вместе с ней он появится на первых полосах газет, то заберет себе и эти аплодисменты.
После выступления Онассис зашел за кулисы и сделал ответный жест — пригласил Каллас с мужем в небольшое путешествие на его яхте в семейном кругу. Абсолютно невинное, как казалось Марии, предложение обернулось настойчивым ухаживанием на глазах у вторых половин. Аристотель на протяжении всей поездки сыпал комплиментами, говорил, как очарован и покорен ее талантом, восхищался ей как женщиной, сходя на берег, тратил огромные деньги, заверяя, что для него это мелочи, и признавался, как ему приятно баловать ее. Никогда скаредный муж Каллас не делал ничего подобного. Она и сама, помня нищую юность, была скуповата. И вот свершилось — самый богатый человек в мире уделяет ей внимание. Да что там — он ухаживает за ней! А если это любовь?
Близорукая богиня
О любви Мария Каллас имела весьма смутное представление. Гораздо больше она могла бы рассказать о нелюбви. «Мои родители ненавидели меня, — признается она однажды журналистам. — Они ждали мальчика... Кроме того, я была толстой и близорукой, тогда как моя сестра была красивой и стройной, и они обожали ее...» Мать Каллас Евангелия, похоронив умершего в трехлетнем возрасте сына, чуть не сошла с ума от горя и, узнав о новой беременности, благословляла небеса. Вместе с супругом Георгиосом они ожидали мальчика. Произведя на свет вторую девочку, Евангелия была так расстроена, что не подходила к ребенку четыре дня. На пятый опомнилась и вернулась к материнским обязанностям. Однако полюбить малышку не получилось.
Во-первых, Мария родилась в эмиграции. Георгиос принял решение продать аптечный бизнес и переехать из Греции в США, не спросив мнения жены, невзирая на ее положение, и супругам жилось непросто. Во-вторых, Мария росла довольно крупным ребенком, действительно не очень красивым, и с ранних лет была зависима от еды. С утра до вечера девочка тянула в рот сладости, булки, печенье, не забывая накладывать двойные порции во время завтрака, обеда и ужина. Прыщи на лице и лишние килограммы не заставили себя ждать. К 11 годам Каллас, носившая очки с толстыми стеклами, была уверена в своем уродстве и вполне с ним смирилась. Зато можно было есть сколько влезет и не думать о талии.
Между родителями любви тоже не наблюдалось. Георгиос постоянно изменял жене и приостановил свои похождения, только когда родился сын. Смерть мальчика вернула его к прежнему образу жизни, что нередко порождало скандалы и унизительные сцены. Супруги окончательно охладели друг к другу, когда Евангелия призналась себе: мужчина, в которого она без памяти влюбилась много лет назад, совершенно не отвечает ее представлениям о счастье. Никогда он не обеспечит ей желаемый образ жизни и не подарит роскошь не думать о деньгах. Она могла бы развестись и искать нового мужчину, но нашла другой выход. С четырех лет ее некрасивая толстая дочь проявляет задатки музыкального таланта. У нее есть голос и слух, почему бы ей не заработать матери на безбедную жизнь? Так в семье Каллас появились первые репетиторы. За них крайне неохотно платил Георгиос. Каждый раз, расставаясь с деньгами, он уверял, что это бесполезная трата столь необходимых денег. Так не думали наемные учителя и представители музыкальных конкурсов. У девочки явно был талант, и Евангелия держала пальцы скрещенными. Если Мария станет курицей, несущей золотые яйца, можно потерпеть и ее обжорство, и довольно скверный характер.
Дело в том, что Каллас, признавая себя уродом, вовсе не была затюканной заучкой. Если ее дразнили, снимала очки и бросалась на обидчика. В семье на замечания в свой адрес тоже не молчала. В итоге испортила отношения и с матерью, и с сестрой. В 14 лет Каллас вместе с Евангелией возвращается в Грецию, поступает в консерваторию и... обретает вторую мать. Ее учителем пения становится испанка Эльвира де Идальго. Она учит девушку не только вокалу, но и сложной науке быть женщиной. Евангелия в бешенстве, поскольку дочь выходит из-под контроля. Гораздо позже в своих мемуарах мать Марии напишет: «Она вела себя недопустимо оскорбительно по отношению к своим родным дядям и тетям, не исключая даже Эфтимиоса, так много сделавшего для нее. Она так же плохо обращалась и с прислугой, грубила старшим и раздавала пощечины более юным, чем она. Когда я упрекала ее за подобное поведение, она с усмешкой отвечала: «Ну и что дальше?» Кроме того, она ревновала к студентам консерватории так же, как впоследствии будет относиться к другим певицам, и потому многие недолюбливали ее».
Так или иначе, но влияние испанки очень заметно. Мария перестает объедаться, начинает лучше одеваться, ухаживать за собой. Юная студентка занимается с утра и до вечера, в ней появляется стремление к совершенству. «Я была как атлет, стремившийся развить свою мускулатуру и находивший особое удовольствие в изнурительных тренировках, как бегущий ребенок, с радостью ощущавший прилив сил, как разучивавшая танец молодая девушка, получавшая удовольствие от того, что танцует. Я пропадала на занятиях с утра до вечера. Мы начинали в десять часов утра; затем следовал небольшой перерыв на обед, во время которого чаще всего приходилось ограничиваться одним бутербродом, после чего мы продолжали занятия до восьми вечера. Вернуться домой просто так, от нечего делать, было немыслимым для меня». Мария начинает верить в свой успех. Единственное, во что она не верит, — что кто-то может ее любить такой, какая она есть.