Он уже и сам не знал, чего хочет больше — уснуть или умереть

Караван историйИстория

Джек Лондон. Камень, который отвергли строители

Он уже и сам не знал, чего хочет больше — уснуть или умереть. И в эту ночь его будто качало на волнах рыбацкой шхуны из тех давних лет и неясно было, что это — сон или бред. Кажется, его тормошили, кажется, он открыл глаза и, глупо улыбнувшись, сказал "хелло", а потом опять куда-то провалился.

Ханна Лебовски

Открыв глаза, он вдруг вновь оказался за столом в окружении этих мерзавцев — тех, кто называл себя его друзьями в последние годы, кого и сам малодушно предпочитал называть друзьями. Кому бесконечно давал деньги, кого кормил, поил и одевал, кто беззастенчиво крал у него и едва ли не в лицо над ним смеялся.

Он даже имен их уже толком не помнил, так много их было. Один из них — как его, Алекс, Питер, Том? — склонился к его лицу близко-близко и с ухмылкой спросил: «А скажи, старина, отчего тебе все-таки так с бабами не везет? Вот все при тебе — ты успешный, знаменитый, умный, красивый, сильный, ты круче нас всех вместе взятых, любая посчитает за счастье пойти за тобой, так почему же ты выбираешь... вот таких?»

Его качало, и сил хватило только чтобы схватить этого Алекса, Питера или Тома за лацкан и отпихнуть от себя. Что он мог ответить, он — успешный, знаменитый, умный, красивый и сильный? Неужели сказать правду? Неужели сказать как есть: меня просто никто не любит, да я и сам себя не люблю.

Он зажмурился изо всех сил, чтобы не видеть, как вокруг пируют за его счет в его доме чужие люди, и зажал руками уши, чтобы не слышать их пьяного смеха. А когда снова открыл глаза, увидел перед собой Флору. Женщину, которая его родила. Ту, которую называл матерью только в третьем лице, да и то через силу. Ту, что отказала ему в любви самой первой.

Лицо Флоры, которая его не хотела, так похоже на его собственное: грубоватое, губастое... Очки на мясистом носу, черный парик. Бесконечное упрямство, самовлюбленность, актерство — ни одной чистой ноты, сплошная фальшь. Слышишь, как там тебя, Алекс, Питер или Том, вот, посмейся: эта женщина начала использовать меня еще до моего рождения! Это о ней он однажды спокойно признается в письме знакомой: «Существует по крайней мере один пункт, по которому у нас с вами нет расхождения, а именно — мнение о характере моей матушки. Поверьте, вы не видели и тысячной доли дьявольских штучек, на которые она способна».

О да, она была способна. Однажды в июне 1875-го жители Сан-Франциско прочли в утренней газете «Кроникл» криминальный репортаж: муж выгнал из дому женщину, отказавшуюся сделать аборт, та выстрелила себе в висок и чудом осталась жива. Никто не стал разбираться в том, что история рассказана друзьями «жертвы», Флоры Уэллман, с ее слов. Все были на стороне бедной женщины, которую муж, профессор Чейни, астролог-ирландец, заставлял тяжело работать чуть ли не в няньках и прачках у чужих людей, у которой отбирал деньги и вещи, которую выгонял из дому, а когда она отказалась уйти, просто бросил. Да что там, до Флоры Уильям Чейни свел в могилу несколько предыдущих жен и отсидел срок в тюрьме. Нет, никто не разбирался, а стоило бы.

Флора никогда не была замужем за профессором Чейни. Рана ее была просто царапиной — чистый спектакль, самоубийством эта женщина вовсе кончать не намеревалась. Зато профессор был опозорен на всю жизнь, бежал из Сан-Франциско, и его ребенок никогда не увидел отца.

Тридцатилетняя мисс Уэллман была совсем нехороша собой. Происходившая из приличной семьи в Огайо, она получила прекрасное образование и обладала светскими манерами. Вот только нрав имела отвратительный: переменчивый, нервный и спонтанный. Родители с ней справиться не могли, сказался на характере и перенесенный тиф. Словом, в двадцать пять, когда очередная вожжа попала под хвост, она попросту уехала из отчего дома, навсегда порвав с родными. Три года переезжала из города в город, зарабатывая уроками музыки. В конце концов добралась до Сиэтла и жизнь вела вовсе не добродетельную: в меблированных комнатах в одно и то же время слыла то мисс Уэллман, то миссис Смит, то миссис Чейни, хотя и не была замужем ни разу.

Чейни же был чистокровным ирландцем с извилистой биографией, могучим атлетом при курьезно малом росте. К моменту встречи с Флорой он, уже пожилой человек, стал популярным астрологом, предсказания которого неминуемо сбывались, а еще издавал журналы, писал статьи, читал лекции и преподавал. Собрал огромную библиотеку, интересовался философией, математикой и оккультизмом, языками, историей...

Сойдясь с Чейни, Флора страстно увлеклась астрологией, а вдобавок еще и спиритизмом — согласно моде тех лет. В результате зарабатывали оба неплохо и прожили вместе чуть меньше года, при этом не храня друг другу верности. До конца жизни Чейни не признал отцовства — даже когда его сын прославился.

Более того, в ответ на письмо, которое Джек написал ему в двадцать три года, бестрепетно ответил, что никак не мог быть его отцом. Флора, мол, когда-то просила его об одолжении: она родит ребенка от другого мужчины, а Чейни даст ему свое имя. Потом поставила его перед фактом и инсценировкой самоубийства сломала ему жизнь. Лишь спустя десятилетия Чейни удалось вновь заслужить приличную репутацию. Он жил в бедности, продолжая заниматься астрологией и преподаванием, и закончил жизнь при обстоятельствах, детально им самим предсказанных.

Флора нашла приют в доме друзей, где проводила спиритические сеансы до самого двенадцатого января 1876 года, когда родила сына Джона Чейни. Под этим именем мальчику суждено было прожить восемь месяцев, пока мать не вышла замуж за Джона Лондона и не изменила имя ребенка на Джек. На сей раз взбалмошной, лишенной каких-либо моральных опор женщине действительно повезло.

Джон Лондон был человеком порядочным и добрым, многодетным вдовцом, сильно тосковавшим по умершей жене. Собственно, в попытке утешиться иллюзией он и пришел на спиритический сеанс Флоры. Вскоре та убедила его в том, что станет ему хорошей женой и матерью его детям, женила на себе в сентябре 1876 года и тут же переехала к мужу с сыном-младенцем. Старшей дочери Джона было тогда десять, Элиза была некрасивой, но не по годам взрослой, честной и верной. С первого взгляда она полюбила сводного брата и взяла над ним шефство — навсегда.

...Он снова крепко зажмурился и снова открыл глаза — и впервые за долгое время с облегчением выдохнул. Потому что над ним склонились лица женщин, которые вправду его любили как умели. Из них он, по сути, составил себе маму.

Флора была плохой матерью, безответственной и холодной. Маленькая Элиза практически полностью взяла на себя ее обязанности — кормила братишку, ухаживала за ним, исправляла оплошности мачехи. К счастью, вскоре у нее появилась подмога: новоявленная миссис Лондон наняла для сына кормилицу — негритянку Дженни, Вирджинию Прентисс, недавно потерявшую ребенка. Всю нерастраченную материнскую любовь Дженни подарила воспитаннику. Именно ее лицо, улыбка, руки, объятия, голос представлялись Джеку при слове «мать». Ее — и Элизы.

Детство было то бедным, то нищим: постоянное вмешательство авантюристки Флоры в дела мужа то и дело ставило того на грань банкротства. Порой семья буквально голодала, дети тяжело болели, Джек едва не умер от дифтерита. Супруги ссорились, Флора то устраивала скандалы, то притворялась смертельно больной и укладывалась в постель, регулярно собирала у себя спиритов (при этом на стол клали маленького Джека, и восемь пар рук кружили его по комнате), а домашние хлопоты полностью легли на плечи маленькой Элизы.

В конце концов Джек стал нервным и беспокойным, его хрупкая, болезненно истончившаяся психика так никогда уже и не окрепла. Он обожал отчима, во всем подражал ему, называл отцом и с тоской видел, с каким терпеливым достоинством Джон Лондон несет ответственность за семью и насколько он на самом деле несчастлив.

Это Элиза научила его читать, она брала маленького братишку с собой в школу, потому что того не с кем было оставить. Когда после Сан-Франциско и Окленда семья на какое-то время обосновалась на ранчо в долине Ливермор, Джек изо всех сил помогал отчиму и на всю жизнь заразился любовью Джона к сельскому хозяйству, а в любую свободную минуту читал. И однажды открыл сестре свою заветную мечту: «Знаешь, Лиза, я до сорока лет не женюсь. Заведу большой дом, а одну комнату наполню только книгами». По-своему эта мечта и вправду осуществится: к сорока у него будет большой дом, комнат, доверху набитых книгами, там будет несколько, вот только с женитьбой получится совсем иначе.

Тем временем Флора взяла на полный пансион жильца — вдовца средних лет по фамилии Шепард, ветерана Гражданской войны, обремененного тремя детьми, старшему из которых исполнилось тринадцать. Как водится, хлопоты снова взвалили на Элизу — теперь шестнадцатилетней девочке пришлось ухаживать еще и за этой семьей. В конце концов ее попросту выдали замуж за Шепарда и единственный друг, самая близкая Джеку душа оставила его: муж увез Элизу.

Когда ранчо прогорело, Лондоны вернулись в Окленд. Десятилетний Джек чувствовал себя беспросветно одиноким. Тосковал по Элизе, постоянно дрался в школе, совершенно замкнулся в себе и находил спасение только в книгах. Он читал запоем, до головокружения, до нервных припадков, а в тринадцать лет встретил в публичной библиотеке женщину, которая оказала на него колоссальное влияние, — библиотекаря Айну Кулбрит. Проницательная молодая женщина первой разглядела в нем искру. Помогала с выбором книг, разговаривала с ним о литературе, знакомила с интересными людьми богемного круга, а главное — поощряла писать. Потому что к этому времени Джеку уже было о чем рассказать.

...Кто-то бьет его по щекам и зовет: «Джек, Джек!!!» — но он не хочет открывать глаза. Сколько раз он слышал это «Джек!» с разными интонациями — требовательными, насмешливыми, грубыми или добродушными. С тех пор как отчим остался без работы и одиннадцатилетний мальчишка в одиночку кормил семью, продавая на улицах газеты, убирая пивные павильоны в парке и расставляя кегли в кегельбане. С тех пор как в четырнадцать выбивался из сил на консервной фабрике. С тех пор как в пятнадцать, заняв у няни Дженни триста долларов, купил старую шхуну, подался в браконьеры, ловил устриц и звался ни много ни мало «устричным пиратом», а потом такие же братья-пираты стали называть его Принцем — за дерзость, удачливость и редкую храбрость. С тех пор как перешел в рыбацкий патруль, а потом устроился матросом на промысловое судно и чудом уцелел, попав в тайфун. С тех пор как стал бродягой и месяц отсидел в тюрьме. С тех пор как в разгар золотой лихорадки 1897—1898 годов подался в старатели и переболел цингой на Аляске. С тех пор как писал военные корреспонденции с фронтов Русско-японской войны. С тех пор как боксировал и побеждал в тяжелом весе. И все это время одержимо писал очерки и рассказы, обивал пороги редакций и бился за право опубликовать хоть букву, хоть слово! «Джек!» — кричали, звали, скандировали, цедили сквозь зубы люди, с которыми сводила судьба.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Элизабет Дебики. Подарки судьбы Элизабет Дебики. Подарки судьбы

Ей было всего двадцать, когда один звонок изменил жизнь австралийской актрисы

Караван историй
54 м² 54 м²

В квартире по проекту архитектурного бюро BIGO позаботились о комфорте кота

AD
Олеся Рудакова. Мама Олеся Рудакова. Мама

Дочь Нины Руслановой: «Мама не могла ни говорить, ни писать, но мы не сдавались»

Коллекция. Караван историй
Как сделать действительно крутого снеговика: снежный дьявол и еще четыре идеи Как сделать действительно крутого снеговика: снежный дьявол и еще четыре идеи

Стоит пройти снегопаду, и тысячи взрослых высыпают на улицы лепить снеговиков

Maxim
Тайны и страсти Татьяны Лавровой Тайны и страсти Татьяны Лавровой

Четыре новеллы о советской актрисе Татьяне Лавровой

Караван историй
«Мне не нужно кланяться мужу»: что на самом деле делала принцесса Диана в Рождество на сцене Королевской оперы «Мне не нужно кланяться мужу»: что на самом деле делала принцесса Диана в Рождество на сцене Королевской оперы

Танец-сюрприз принцессы Дианы для мужа в 1985 году

Forbes
Олег Митяев: «Случайность — промысел судьбы» Олег Митяев: «Случайность — промысел судьбы»

«О чем размышляет мужчина, которому за пятьдесят?»

Караван историй
Девочки из нашего детства: судьбы юных героинь советского кино Девочки из нашего детства: судьбы юных героинь советского кино

Как сложилась жизнь юных актрис после славы?

Cosmopolitan
Мария Порошина. Быть мамой непросто Мария Порошина. Быть мамой непросто

Мария Порошина: У меня нет права, да и времени на уныние или отчаяние

Караван историй
Алексей Феликсов Алексей Феликсов

Совладелец «585*Золотой» заработал миллиард на продаже демократичных украшений

Собака.ru
Екатерина Вилкова: «Я перестала очаровываться» Екатерина Вилкова: «Я перестала очаровываться»

Екатерина Вилкова о том, как однажды ей стало тесно в этом мире

Караван историй
Родом с гоночной трассы Родом с гоночной трассы

Какие технологии пришли в серийные автомобили от гоночных Porsche

Популярная механика
Я узнала, как вернуться в прошлое Я узнала, как вернуться в прошлое

Новая русская литература часто рождается не в России

Esquire
2000 год 2000 год

Отставка Бориса Ельцина, катастрофа подлодки «Курск», «Брат 2» и другие события

Esquire
Риз Уизерспун. Блондинка вне закона Риз Уизерспун. Блондинка вне закона

Возможно, в сутках Риз Уизерспун не менее тридцати шести часов

Караван историй
5 бизнес-инструментов для личной жизни и карьеры 5 бизнес-инструментов для личной жизни и карьеры

Иногда решить личную проблему можно с помощью опыта предпринимателей

Psychologies
Как исполнить мечту Как исполнить мечту

Пришла пора призвать на помощь карту желаний, психологию и магию

Домашний Очаг
Алина Фаркаш о вечном противостоянии сов и жаворонков Алина Фаркаш о вечном противостоянии сов и жаворонков

Оказывается, если ты сова, то в мире жаворонков жить еще и стыдно

Cosmopolitan
25 типичных ошибок, которые каждый мужчина совершает снова и снова 25 типичных ошибок, которые каждый мужчина совершает снова и снова

Есть вещи, которые делать нельзя, но мы все равно делаем. И потом жалеем!

Maxim
«Папина дочка»: счастливый билет или приговор? «Папина дочка»: счастливый билет или приговор?

Когда отец — твой идеал мужчины, это хорошо или плохо?

Cosmopolitan
«Бунга! Бунга!» или лучший розыгрыш XX века «Бунга! Бунга!» или лучший розыгрыш XX века

Как обдурить военно-морской флот и целую империю и жить дальше долго и счастливо

Maxim
57 м² 57 м²

Дизайнер Наталья Белугина оформила квартиру с панорамным видом на Москву

AD
Груз потери: как влияет на семью смерть ребенка Груз потери: как влияет на семью смерть ребенка

Психологи объясняют, как справиться с потерей беременности и ребенка

Psychologies
Николай Цискаридзе: «...Всё проиграть и всё начать сначала» Николай Цискаридзе: «...Всё проиграть и всё начать сначала»

Артист и педагог Николай Цискаридзе о стойкости и способности многое преодолеть

Здоровье
Чигозие Обиома: Оркестр меньшинств. Первая глава Чигозие Обиома: Оркестр меньшинств. Первая глава

Отрывок из нового романа Чигозие Обиомы о борьбе с судьбой

СНОБ
Здравствуйте! Здравствуйте!

Бёхово — особенно место, и люди там живут — под стать

Seasons of life
Инклюзия, пирсинг и кроксы: история одного опекунства Инклюзия, пирсинг и кроксы: история одного опекунства

Если ребенок не может ничего объяснить, можем ли мы принимать решения за него?

Psychologies
Зачем Россия спасает Никола Пашиняна Зачем Россия спасает Никола Пашиняна

Москва не хочет исправлять ошибки своей политики на постсоветском пространстве

СНОБ
7 вопросов, которые позволят завязать интересный разговор 7 вопросов, которые позволят завязать интересный разговор

Темы для разговоров, не касающиеся политики и других серьезных вопросов

Psychologies
9 неочевидных признаков, по которым местные моментально вычисляют туристов 9 неочевидных признаков, по которым местные моментально вычисляют туристов

Нет, туристов узнают не только по большому фотоаппарату

Playboy
Открыть в приложении