Итаф Рам: «Женщина — не мужчина». Дебютный роман дочери палестинских иммигрантов
Восемнадцатилетняя Дейа Раад живет в Нью-Йорке, но у нее нет ни мобильного телефона, ни компьютера, ни друзей, а из дома ей можно выходить только в школу и ближайший магазин. Арабские девушки должны вести себя согласно традициям, даже если родились и выросли в Америке. Кажется, что Дейи придется повторить судьбу матери, выданной замуж без любви. Но однажды ей выпадает шанс самой решить, какой будет ее дальнейшая жизнь. Итаф Рам, родившаяся в Бруклине в семье палестинских иммигрантов, написала дебютный роман о том, что близко ей самой — о женщинах, разрывающихся между строгими нормами традиционного уклада и желанием самостоятельно определять свою жизнь. «Сноб» публикует отрывок, в котором Дейа знакомится с очередным женихом. Роман вышел в свет в издательстве «Синдбад».
Только когда они уселись за кухонный стол друг напротив друга, она наконец-то его разглядела. Высокий, полноватый, на подбородке щетина. Золотисто-коричневые, как орех пекан, волосы зачесаны ото лба набок. «Этот посимпатичнее предыдущих», — подумала Дейа. Он открыл рот, словно бы намереваясь заговорить, но не издал ни звука.
Но несколько секунд спустя все же откашлялся и представился:
— Насер.
Она зажала ладони между колен, стараясь вести себя как подобает.
— Дейа.
Повисло молчание.
— Я, эм-м… — Он запнулся. — Мне двадцать четыре. Учусь на врача. Пока доучиваюсь, работаю у отца в магазине.
Она медленно, неохотно улыбнулась. По любопытству на его лице было видно, что Насер ждет от нее того же самого — что Дейа поведает о себе в общих словах, обрисует парой фраз свою жизнь. Но поскольку она молчала, Насер спросил:
— А ты чем занимаешься?
Понятно было, что вопрос задан из вежливости. Они оба знали, что молодая арабская девушка не занимается ничем. Разве что готовит, убирает да смотрит свежие турецкие сериалы. Может, бабушка давала бы им с сестрами больше свободы, живи они дома, в Палестине, в окружении своих. Но здесь, в Бруклине, Фарида только и могла, что держать внучек в четырех стенах и молиться, чтобы они остались порядочными девушками. Чистыми. Настоящими арабками.
— Да так, особо ничем, — ответила Дейа.
— Ну, что-то же ты делаешь. Хобби у тебя, например, есть?
— Я люблю читать.
— И что ты читаешь?
— Да все подряд. Без разбора. Времени у меня навалом.
— С чего это? — нахмурился он.
— Бабушка нам мало что разрешает. Ей и книги-то мои не по душе.
— Почему?
— Она считает, что книги оказывают дурное влияние.
— А-а. — Насер покраснел, словно наконец все понял. И, помявшись, продолжил: — Мать сказала, ты ходишь в исламскую школу для девочек. В каком ты классе?
— В выпускном.
Он снова помолчал. Поерзал на стуле. Почему-то Дейе было легче от того, что он нервничает. Она перестала втягивать голову в плечи.
— Хочешь потом в колледж? — поинтересовался Насер.
Дейа вгляделась в его лицо. Ее никогда не спрашивали о колледже так, как спросил Насер. Обычно этот вопрос звучал как угроза, словно, если она ответит «да», нарушится мировая гармония. Словно ничего ужаснее девушка удумать не может.
— Хочу, — призналась она. — Мне нравится учиться.
Насер улыбнулся: