Как мозг Генри Молисона помог ученым раскрыть тайну памяти

EsquireРепортаж

История пациента Н.М., также известного как "человек без памяти" Генри Молисон

Люк Диттрих, внук нейрохирурга Уильяма Сковилла, рассказывает историю самого знаменитого пациента своего деда — Генри Молисона, пациента H.M., мозг которого при его жизни раскрыл для ученых тайну памяти, а сейчас, после его смерти, может открыть еще больше загадок.

Фотограф: Спенсер Лоуэлл

CHARLES HEWITT/GETTY IMAG

В лаборатории темно, свет погашен. Доктор Джакопо Аннезе сидит за столом с небольшой кисточкой в руке и расправляет скукожившийся срез человеческого мозга. Срез плавает в соляном растворе и поначалу выглядит совсем как кусочек имбиря в хорошем суши баре, из тех, где имбирь не подкрашивают в розовый цвет. Аннезе помещает срез на кусок стекла и разглядывает его со всех сторон, чтобы увериться, что все сделано правильно. Для того, кто смотрит на слайд, левое полушарие должно находиться справа, как если бы он заглядывал в мозг сквозь глазницы его обладателя. Мозг почти симметричен, но не до конца, и Аннезе уже выучил особенности этого образца, со слегка неправильными желудочками.

Иногда Аннезе смотрит на цифровую фотографию мозга на экране компьютера. На фотографии — криомикротом, напоминающий машинку для нарезания ветчины в супермаркете, а в нем зажат блок замерзшего желатина, внутри которого — мозг. Аннезе разрезал мозг на 2401 слоев, по 70 микрон толщиной, и сделал по снимку на каждый взмах лезвия микротома. Фотография на экране изображает срез, который лежит у него на столе.

В ночь, когда изготовлялись срезы, в лаборатории было шумно. За операцией наблюдали и ассистенты, и тысячи зрителей, смотревших прямую трансляцию в интернете. Коллега признавался потом, что следил за операцией с беспокойством, надеясь, что Аннезе не станет вторым врачом, прославившимся порчей этого конкретного мозга.

Еще несколько движений, и Аннезе начинает медленно стягивать стекло с подноса. Прежде, чем стать ученым, он работал поваром, и до сих пор использует кулинарные аналогии, рассказывая про свою работу. Искусство гистологии, говорит он, напоминает пекарное ремесло: все, начиная от температуры и заканчивая инструментами, должно быть тонко настроено. Для импровизации остается мало места. Он гордится, и по праву, своим мастерством. Вскоре идеально размещенный срез отправляется в сушку, где он проведет следующую ночь.

Аннезе берет следующий образец, № 451, но прежде, чем расправить его на столе, он поворачивается ко мне и улыбается: «Видите, сколько работы приходится делать, чтобы поправить бардак, оставленный вашим дедушкой?»

Люк Диттрих
Люк Диттрих. William Beecher Scoville COURTESY OF LUKE DITTRICH

Генри любил жизнь. Он любил играть с домашними животными. В Бикфордском центре здоровья — «райском» приюте для стариков — жили три кошки, несколько птиц, рыбки, кролик и собака по имени Сейди. Генри мог часами сидеть в инвалидном кресле с кроликом на коленях и Сейди у ног. Еще он любил рассматривать проходящие поезда: окна его комнаты выходили на железнодорожные пути. Он любил игры в слова. В научных статьях, посвященных Генри, описана легкость, с какой он решал кроссворды. В последние годы, правда, он их уже не тянул и выбирал себе игры попроще. Он любил старое кино времен Хамфри Богарта. Мы бы назвали их классикой, но для него они, конечно, никакой классикой не были. Он просил показать ему какую-нибудь старую картину, медсестра ставила кассету и нажимала play. Телевизоры не были для него в диковину — он успел их застать в прошлой жизни, а вот с пультом и видеомагнитофоном управляться так и не научился.

Генри был исключительно милым человеком. Вежливым, веселым, уступчивым. Он практически никогда не отказывался принимать лекарства, которые давали ему медсестры. А в те редкие моменты, когда он строптивился, они знали, как добиться своего. Этот секрет передавался десятилетиями от сестры к сестре. «Генри, — говорили они, — доктор Сковилль настаивает, чтобы вы это приняли».

И он всегда подчинялся.

Трюк работал до самой его смерти. Тот факт, что доктор Уильям Бичер Сковилль давно уже умер, не имел никакого значения. Он оставался для Генри высшим авторитетом на всю жизнь, потому что жизнь Генри не слишком продвинулась с того дня, когда доктор Сковилль, мой дед, удалил небольшой кусочек его мозга.

Исследователь: Как давно у вас начались проблемы с запоминанием?
Генри: Я и сам не знаю. Не могу вам сказать, потому что не помню.
И: Но как вы думаете, это длится дни, недели, месяца, годы?
Г: Ну, понимаете, я не могу сказать — дни это, недели или годы.
И: Но как вы думаете, это длится больше года?
Г: Ну да, может быть, около того. Где-то год. Или больше. Потому что, кажется, у меня... Кажется, у меня могла быть операция или что-то в этом роде.
И: Ага. Расскажите об этом.
Г: Да, я помню, я просто не помню, где ее делали...
И: Вы помните имя врача?
Г: Нет, не помню.
И: Имя Сковилль вам о чем-нибудь говорит?
Г: Да.
И: Расскажите о докторе Сковилле.
Г: Ну, он... он путешествовал. Проводил медицинские исследования людей. Самых разных людей. И даже в Европе! Изучал и богачей, и даже кинозвезд.
И: Верно. Вы с ним когда-нибудь встречались?
Г: Да. Кажется, несколько раз.
И: В больнице?
Г: Нет, первый раз в его офисе. До того, как я попал в больницу. А там... То, что он узнал про меня, помогло другим людям. Я рад этому.

Дом моего деда был полон любопытных вещей. Он много путешествовал и отовсюду привозил сувениры — такое у него было хобби. В середине 1920-х он предпринял путешествие в Китай — и заплатил за обучение в колледже деньгами, вырученными от продажи купленных там украшений.

В коллекции деда были доисторические нейрохирургические инструменты. Меня с детства привлекали эти ножи и топоры, не потому, что они были старыми, а потому, что использовались для вторжения в человеческий мозг. Нейрохирургия в любую эпоху требует двух качеств: готовности вскрыть чужой череп и уверенности, что это может привести к успеху.

Дед любил рисковать. Студентом он на спор залез по растяжке на строившийся тогда в Нью-Йорке мост Джорджа Вашингтона. Во время нейрохирургической конференции в Испании он посетил тренировку тореадоров, снял пиджак и вышел на арену. Он любил машины, всегда гонял и говорил, что не стань он нейрохирургом, работал бы автомехаником.

В 1939 году, спустя год после окончания ординатуры в Массачусетском госпитале, он возглавил отдел нейрохирургии в Хартфодской больнице. Для молодого нейрохирурга время было как нельзя лучшим. Только что изобрели новый вид операций на мозге — будущую международную сенсацию. Придумал ее португальский хирург Эгас Муниж, позже получивший за нее Нобелевскую премию. Он называл ее «лейкотомией», но более известна она стала под названием лоботомия. Операция весьма жестока: хирург вводит нож для колки льда в мозг сквозь тонкую кость над глазом пациента и шарит там ею, разрезая комиссуры между лобными долями мозга. Лоботомия показала себя весьма эффективной, поскольку превращала сложных и неконтролируемых больных в мирных, безразличных овощей.

Мой дед не возражал против самой идеи лечить психиатрических больных хирургическим путем. Он верил, что нейрохирургия со временем, как он говорил, «отправит психоанализ в небытие». Но и лоботомия ему не нравилась — слишком грубая, слишком неточная, она уничтожала хорошее наряду с плохим. «Лоботомия делает людей послушными, — говорил дед. — Но, господи, какой ценой!» Должны же был быть способ успокоить пациентов, не превращая их в зомби.

Он начал экспериментировать на больных из близлежащих психбольниц, проводя «частичную лоботомию» — удаляя лишь мозговые структуры, ответственные, по его мнению, за проблемы пациента. Вскоре ему удалось добиться «существенного улучшения депрессивных и невротических состояний без отупения личности». Он верил, что когда-нибудь прогресс хирургии позволит лечить и понять эпилепсию.

Как раз тогда к нему на консультацию пришел Генри Молесон.

Когда Генри было семь лет, он попал под мотоцикл и повредил голову с левой стороны. У него начались припадки. Поначалу они не слишком беспокоили, но со временем становились все хуже. К 16 годам у него начались припадки того типа, который в те времена называли «grand mal», а теперь — тоникоклоническими. Он ходил в школу, и был одним из лучших учеников, но одноклассники, видя, как он корчится на полу по десять раз в день, издевались над ним без жалости.

Припадки становились все хуже. В двадцать с небольшим Генри жил с родителями, не имея друзей и едва справляясь с работой слесаря. Тогда он впервые встретился с моим дедом.

Дед прописал ему максимальные дозы всех известных антиконвульсантов, но они не помогали. Эпилепсия была страшна и неуправляема. Когда дед предложил попробовать что-нибудь еще, Генри и его родители согласились: они были готовы на все, что угодно.

25 августа 1953 года. Генри лежит на операционном столе в нейрохирургическом отделении госпиталя Хартфорд. Ему сделали локальную анестезию и убрали кожу со лба, но он в сознании. У его изголовья стоит мой дед и держит в руке трепан, инструмент вроде широкого зубчатого сверла. Этот, как и многие инструменты моего деда, сделан им лично из купленной за доллар кольцевой пилы и ручки от бура. Доктор приставляет трепан к черепу Генри, прямо над глазницей, и сверлит, удаляя кусок черепа размером с фишку для покера.
В свете яркого фонаря видны фронтальные доли Генри. Под ними дед находит то, что искал: напоминающий морского конька гиппокамп, который следует удалить. Ему приходилось уже проводить эту операцию на обитателях приюта, но никогда на эпилептиках. Тем не менее, он знает, что гиппокамп, функции которого пока неизвестны ни ему, ни кому другому, может иметь отношение к эпилепсии, и другие хирурги успешно боролись с приступами, удаляя его с одной стороны. В данном случае он хочет посмотреть, что будет, если удалить его полностью. Генри лишается нескольких чайных ложек мозговой ткани.


Исследователь: Вы знаете, что вы делали вчера?

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Мы живем в террариуме, а на Марсе есть жизнь: 6 теорий заговора о космосе, в которые все еще верят Мы живем в террариуме, а на Марсе есть жизнь: 6 теорий заговора о космосе, в которые все еще верят

Может и правда на Луне никто не высаживался

Playboy
Спаси котика! Как помочь бездомному животному, если ты не можешь взять его себе Спаси котика! Как помочь бездомному животному, если ты не можешь взять его себе

Что может сделать каждая из нас для помощи кошкам, живущим на улице

VOICE
Египтологи нашли в Саккарском некрополе гробницы высокопоставленных чиновников Египтологи нашли в Саккарском некрополе гробницы высокопоставленных чиновников

Египтологи нашли новые памятники, относящиеся к III тысячелетию до нашей эры

N+1
Какие машины выпускают в Северной Корее: «Свисток», «Кукушка» и другие Какие машины выпускают в Северной Корее: «Свисток», «Кукушка» и другие

Как устроена автомобильная реальность Северной Кореи

РБК
Звери навсегда Звери навсегда

История трех евреев из Бруклина, неспособных постареть

Esquire
7 книг, которые помогут пережить трудные времена 7 книг, которые помогут пережить трудные времена

Подборка книг, которые помогут позаботиться о своем ментальном здоровье

СНОБ
График уборки квартиры: что нужно мыть каждый день, а что – раз в год График уборки квартиры: что нужно мыть каждый день, а что – раз в год

Оптимальный календарь уборки – что, как и насколько часто нужно мыть

Популярная механика
Доколумбовые цивилизации Анд пострадали от туберкулеза ластоногих Доколумбовые цивилизации Анд пострадали от туберкулеза ластоногих

Палеогенетики прочитали геномы трех возбудителей туберкулеза ластоногих

N+1
Договор об отсутствии интима: как жилось жене Альберта Эйнштейна Договор об отсутствии интима: как жилось жене Альберта Эйнштейна

Каково это — быть супругой гения? Оказывается, очень тяжело

Cosmopolitan
Как в городской квартире вырастить табак Как в городской квартире вырастить табак

Помидоры — вчерашний день. Сегодня лучше всего выращивать табак!

Maxim
Ключи от города Ключи от города

Ключ от города лежит у каждого из нас в кармане. Часто ли мы открываем им дверь?

Seasons of life
Как оптимизировать свой Mac для игр: 4 секрета Как оптимизировать свой Mac для игр: 4 секрета

На устройствах с macOS действительно можно комфортно играть

Популярная механика
Почему нам трудно расстаться с советским прошлым? Почему нам трудно расстаться с советским прошлым?

Какие черты советского человека и сегодня мешают жить достойно

Psychologies
Ученые поняли, как можно превратить обычного человека в «диванного эксперта» Ученые поняли, как можно превратить обычного человека в «диванного эксперта»

Почему мы становится уверены после просмотра пары обучающих видео по теме?

Psychologies
Туберкулез в жизни и искусстве: обсуждение режиссера, художницы и врача Туберкулез в жизни и искусстве: обсуждение режиссера, художницы и врача

Как переплетены туберкулез в жизни и в искусстве

РБК
Как измерить температуру без градусника: 4 простых способа Как измерить температуру без градусника: 4 простых способа

Способы, которые помогут разобраться, повышена ли температура на самом деле

Cosmopolitan
Сквозь хаос девяностых к тревожным нулевым: «Сезон отравленных плодов» — роман о поколении тридцатилетних Сквозь хаос девяностых к тревожным нулевым: «Сезон отравленных плодов» — роман о поколении тридцатилетних

Отрывок из романа Веры Богдановой «Сезон отравленных плодов»

Esquire
Отбойник из рога позволил археологам воспроизвести листовидные наконечники Отбойник из рога позволил археологам воспроизвести листовидные наконечники

Ученые исследовали артефакты начала верхнего палеолита, найденные на Алтае

N+1
Тутанхамон придет за тобой: как появилась легенда о Тутанхамон придет за тобой: как появилась легенда о

Существует ли проклятие фараонов на самом деле?

Esquire
Что такое стоицизм и как античная философия поможет тебе сохранить самообладание сейчас Что такое стоицизм и как античная философия поможет тебе сохранить самообладание сейчас

Стоицзм — практическое пособие о том, как справиться со страхами и тревогой

Maxim
Плюс один Плюс один

«Покупка» младенца или единственный способ иметь биологического ребенка?

Grazia
Апофеоз странного: почему «Голова-ластик» Дэвида Линча — один из лучших дебютов в истории кино Апофеоз странного: почему «Голова-ластик» Дэвида Линча — один из лучших дебютов в истории кино

Чем пугает Дэвид Линч и почему он так любит свой первый фильм?

Esquire
7 признаков того, что ваша собака сильно привязана к вам 7 признаков того, что ваша собака сильно привязана к вам

Насколько ваш пес привязан к вам?

Популярная механика
Загнанных лошадей пристреливают. В прокат выходит «Мания», завоевавшая призы на престижных американских кинофестивалях Загнанных лошадей пристреливают. В прокат выходит «Мания», завоевавшая призы на престижных американских кинофестивалях

«Мания» разрушает честной прямолинейностью — чем и заслуживает внимание

СНОБ
50 ошибок в общении, которые вы совершаете ежедневно 50 ошибок в общении, которые вы совершаете ежедневно

Как бы ни хотелось закрыться от мира, общаться с людьми все же приходится

Psychologies
Артюр Рембо Артюр Рембо

Цитаты поэта, умершего в 1891 году в Марселе

Esquire
5 фактов о последнем из выживших пассажиров «Титаника» 5 фактов о последнем из выживших пассажиров «Титаника»

Несколько интересных фактов о последней выжившей с «Титаника».

Популярная механика
Кому, когда и сколько нужно заниматься сексом? Кому, когда и сколько нужно заниматься сексом?

Что такое половая конституция и меняются ли с годами наши потребности в сексе?

Psychologies
С чего начать половое воспитание: рассказывает врач-психотерапевт С чего начать половое воспитание: рассказывает врач-психотерапевт

В каком возрасте и что говорить ребенку о половом воспитании?

Psychologies
Ольга Науменко. Три жизни Ольга Науменко. Три жизни

Ольга Науменко — о своей карьере актрисы и непростой семейной жизни

Коллекция. Караван историй
Открыть в приложении