Григорий Добрыгин — о долготерпении, молчании и телефонных звонках
В прокат вышел фильм Sheena667, в котором реальный мир автомеханика из Вышнего Волочка терпит бедствие стараниями сирены из окошка порно-чата. Мы встретились с его режиссером Григорием Добрыгиным, чтобы обсудить рассказанную им историю и ценность слов
То, что жизнь пишет свой собственный и временами особенно замысловатый в своих узорах сценарий — никакая не новость. Пойди все по плану, дебютный полный метр Григория Добрыгина появился бы в кинотеатрах еще прошлой весной. Однако вместо проката тогда случился карантин, так что зрителям пришлось набраться терпения, а авторам — еще и смирения. И вот наконец до экранов история Вадима и Оли из Вышнего Волочка все-таки добралась. Их планы о покупке подержанного эвакуатора из Германии и обустроенный прямо над автосервисом счастливый быт остановятся тем призрачнее, чем ярче разгораются чувства русского механика к загадочной и заморской Sheena667 — девушке с экрана, готовой томно улыбаться, только попроси. Вернее — только заплати. Электронные монетки сыпятся, девушка смеется, ну а Вадим садится учить английский, ведь что там бормочет властительница его дум, пока не понять. Воспользовавшись тем, что у нас снова есть возможность встречаться не через экраны, а наяву, мы расспросили режиссера Добрыгина, как складывался этот сюжет и почему порой лучше сказать, чем промолчать.
— Как сложилась эта экранная пара — Юлия Пересильд и Владимир Свирский?
— Юля появилась сразу после того, как был написан сценарий. Володя возник чуть позже. Я работал над сценарием с двумя соавторами — Ильей Носоченко и Александром Родионовым, который, в общем-то, и записал эту историю. Когда были написаны первые несколько сцен, стало очевидно, что таким характерным «родионовским» языком может говорить только Александр Яценко. Это было еще до премьеры «Аритмии», но потом она вышла и я понял, что не смогу снимать Сашу. Меня впечатлила его работа в «Аритмии», но если бы сразу после этого успеха он пришел в мой фильм, возникла бы вероятность повтора. Начался поиск, который довольно быстро привел к Володе Свирскому. Мне показалось такое решение неожиданным, я поделился им с оператором Михаилом Кричманом и Александром Родионовым, и нас эта идея увлекла. Я не люблю этот процесс — пробы. Всегда ставлю себя на место актера, мне это никогда не нравилось. Довольно мучительное времяпрепровождение, и в своем проекте хотелось его минимизировать. Что касается Юли, этому фильму был необходим ее человеческий стержень. Часто режиссеры используют его выпукло, выставляя напоказ — покажи, какая ты сильная. Мне ее силу хотелось спрятать. Сила была в терпении, в том, что человек может так «долготерпеть». Для меня это главный герой фильма.
— То, что вы трое из ГИТИСа, наверное, не совпадение?
— Володя учился в ГИТИСе на год младше меня, на курсе Каменьковича — Крымова, на режиссерском. Я не часто ходил на показы в их мастерскую, но даже видя Володю в коридорах института и общежития, понимал, что он большой клад для кинематографа. Это все один факультет и то место, где ты можешь рассмотреть каждого, мне с этим повезло. А Юля, как и Наташа Ноздрина, которая играет хозяйку турагентства, выпускницы Олега Львовича Кудряшова. Надежда Маркина и Алексей Вертков тоже из ГИТИСа, поэтому нас больше, чем трое.
— Вы говорите, что не любите пробы и хотели их избежать. Как роли, в том числе, и второго плана, находили своих актеров?
— Первый актер, про которого я сразу понял, что это он, — Юрий Александрович Кузнецов, папа Оли, персонажа Юли Пересильд. Эпизод, когда они сидят с Вадимом в машине, стал для меня в сценарии сценой-камертоном, и так получилось, что эта же сцена оказалась камертоном актерского существования. У меня был пул актеров, про которых я понимал, что они из этой истории. У нас была замечательная Аня Голенко, наш кастинг-скаут, которую мы отправили в город Ржев, где она нашла наших героев среди жителей города. Эти эпизодические роли, сыгранные не артистами, очень важны. Они, как и пространство, создают платформу реальности для актеров. Создают среду. Мы познакомились, например, с Димой Колобушкиным — он играет человека на почте, который стучится в окно. В жизни экскаваторщик с богатой биографией. Я им был так очарован, что рассказал Саше Родионову, и мы написали специально для него еще две сцены. Они правда не вошли в финальный монтаж, хотя были сыграны удивительно. В угоду ритму мы их вырезали.