Взгляд Франции на Вторую мировую войну: между амнезией и лоботомией
Вместо того чтобы гордиться Сопротивлением и ветеранами войны, французы стыдятся ошибок своих предков и каются в них. Культурная и экономическая экспансия США переформатировала историю Франции.
Зимой 2016 года, будучи уже очень больной, моя покойная мать приехала из Франции навестить внучку, которая только что родилась в Москве. Мама получила образование в престижном Парижском университете политических исследований и всю свою карьеру строила в Сенате, работая в культурной сфере. Другими словами, она принадлежала к французской культурной элите. Увидеть Санкт-Петербург было ее мечтой. И я сопроводил ее в город на Неве. Каково же было мое потрясение, когда я понял, что она ничего не знает о блокаде Ленинграда и о сотнях тысячах горожан, погибших от голода и бомбежек во время войны!
Хотя все логично. В мае 1945 года был проведен опрос: 57% французов тогда полагали, что СССР играл самую важную роль в разгроме нацистской Германии, и только 20% считали, что это была победа Соединенных Штатов. Спустя семьдесят лет пропорции поменялись на противоположные, и можно предположить, что к 2020 году ситуация только ухудшилась. Взгляд французов на их роль в этой войне тоже сильно изменился, перейдя от консенсуса, достигнутого де Голлем и коммунистами, согласно которому французское население должно забыть о размежевании времен оккупации, к почти систематическому самобичеванию по поводу «ошибок» или «преступлений» того поколения. Как объяснить радикальное изменение восприятия Второй мировой войны во Франции — в стране полка «Нормандия — Неман», в стране, которая гордилась своим Сопротивлением (и, в частности, сопротивлением своих коммунистов), в стране Шарля де Голля, единственного западного государственного деятеля, который на протяжении более двадцати лет считал делом чести не присоединяться к Соединенным Штатам?
О политико-экономическом подчинении
Де Голль долгое время руководил Францией, и его влияние было очень велико. Но с тех пор, как он умер, прошло уже почти пятьдесят лет, и многое изменилось. Когда де Голль еще был президентом Пятой республики, он ответил министру Алену Пейрефиту, который указал, что было бы прилично посетить церемонию в честь американской высадки в Нормандии: «Высадка шестого июня была англосаксонским делом, из которого Франция была исключена. Они были полны решимости обосноваться во Франции как на вражеской территории! Как они сделали в Италии и как они собирались сделать в Германии! Они подготовили свой AMGOT (Союзная военная администрация на оккупированных территориях) <...>. Они бы вели себя как в завоеванных странах. <...> Это именно то, что случилось бы, если бы я не навязал (да, навязал!) своих комиссаров Республике, своих префектов, своих субпрефектов, свои освободительные комитеты! А вы хотели бы, чтобы я праздновал их высадку, тогда как это было прелюдией ко второй оккупации страны? Нет, нет, не рассчитывайте на меня! Я понимаю, что все должно происходить гладко, но я не должен быть там! <...> Это способствовало бы убежденности, что мы были бы в долгу перед американцами, если бы нас освободили. Движение Сопротивления было бы бессмысленным. Присущее нам пораженчество заставляет нас излагать такие взгляды. Не надо сдаваться!»
«Прелюдия ко второй оккупации страны». Невозможно описать ситуацию лучше. Известно, что Европа была разделена на сферы влияния между СССР и англоамериканцами во время Тегеранской и Ялтинской конференций. Де Голль видел, что это было начало процесса передачи Западной Европы под американское господство и Восточной Европы — под господство СССР. «Колонии» — неадекватное слово, но в любом случае необходимо говорить о «вассальных странах» (а не о «братских странах», как предпочитали говорить в СССР). Надо было быть очень наивным, чтобы видеть в плане Маршалла только большое благотворительное предприятие. Американцы так купили Западную Европу. И им это удалось лучше, чем СССР, который купил Восточную Европу. Потому что у них было больше средств, конечно, но также потому, что отношение властей к людям на Западе отличается: они больше учитывают непосредственный комфорт конечного потребителя. Де Голль сопротивлялся как мог. Коммунистическая партия была первой политической партией Франции, но страна уже была частью сферы влияния, со своими экономическими принципами, политическими идеями, дипломатическими сговорами.
Француз Жан Монне, один из отцов Европейского союза, известен своей близостью к Вашингтону. Принадлежность к политической сфере не позволяет держать нейтралитет (а в долгосрочной перспективе вообще не дает возможности любой интеллектуальной объективности): мы можем констатировать это в Восточной Европе, которая находится теперь под англосаксонским господством и в которой происходит медленная, но уверенная десоветизация (или дерусификация, как сказал бы де Голль, так как он всегда говорил не о «Советском Союзе», а о «России»). Не будем возвращаться к этим событиям, российские журналисты достаточно пишут об этом. Взгляд на политическую ситуацию и на историю должен идти в направлении доминирующего политического элемента. Франция не могла долго оставаться исключением, а после смерти генерала началась ее прогрессивная тотальная (и, несомненно, необратимая) интеграция в международную рыночную экономику и в НАТО.
Надо добавить к этому вторую тему, которую поднял де Голль: французское пораженчество. Это факт, что обычный француз с конца наполеоновской эры (если мы пропустим некоторые великие моменты пропаганды во время войн 1871 и 1914 года) не хочет хвастаться французским величием. Впрочем, Наполеон более популярен в России, чем во Франции, где его часто считают почти подготовительной версией Адольфа Гитлера. Разумеется, надо принять тот факт, что после Наполеона Франция не может похвастаться большими победами: в 1871 году было жестокое поражение, победа 1918 года была невозможной без жертвоприношения России и помощи (в последний момент) Соединенных Штатов, а 1940-й остается годом самой большой французской военной ошибки. Пораженческое чувство так сильно пронизывает общество, что французы редко думают о своих великих военных победах (или считают их контрпродуктивными) и даже часто описывают своих спортсменов как «талантливых, но психологически недостаточно сильных». Другими словами, француз, когда победа возможна, в итоге сдается, как будто он ее не заслужил. Но если вдруг победа одержана, то это непременно благодаря чужой помощи.
Де Голль не зря предостерегал от этой тенденции. Произошел большой поворот, когда Жак Ширак в июле 1995 года признал роль Франции в истреблении евреев (даже циничный Франсуа Миттеран отказался это сделать). С тех пор Вторая мировая война для французов сводится к бездействию народа (или даже к коллаборационизму, или, еще хуже, к геноциду евреев) и англо-американской высадке в Нормандии. Что такое Сталинград — битва, которая склонила французское общественное мнение в пользу СССР (как показал опрос, который проводил французский сотрудник ОSS в 1944 году)? Кровавая, но далекая битва и парижская станция метро. Ленинград? Не знаю, что это. Операция «Багратион», намного более масштабная и смертоносная, чем одновременная «священная» высадка в Нормандии? Ничего не слышал об этом. «Нормандия — Неман»? Что это? Понятие исторической сложности исчезло. Коллаборационистский режим Виши, холокост и освобождение американцами. Аминь.
Далее, не надо забывать, что каждый человек видит себя на хорошей стороне истории. А для тех, кто считает себя носителем мессианской миссии, добро никогда не идет на компромисс со злом. Для таких людей любой, кто имел дело с Гитлером, подозрителен, даже если для этого нужно иметь несколько провалов в памяти и манипулировать историей. И так все чаще и чаще. Таким образом, в последние годы пакт Молотова— Риббентропа, который двадцать лет назад был представлен во французских школах соглашением, которым Гитлер собирался пренебречь, стал еще одной «советской мерзостью». А Мюнхенские соглашения, которые предшествовали этому пакту и были основаны на той же логике, упоминаются только тогда, когда западные поджигатели войны хотят смутить сторонников переговоров и подчеркнуть, что никто не идет на компромисс с «врагом». В поисках нового Гитлера они, например, назвали Минские соглашения «новыми Мюнхенскими».
Девственность познаний современного Запада (за исключением Германии, конечно) о событиях, которые привели к войне, должна быть безупречной. В 2015 году нас заставляли поверить, несмотря на волнения неонацистов на Украине, что именно украинцы (а не СССР) освобождали Освенцим. Эммануэль Макрон отличился в Польше в феврале 2020-го, объясняя, что Россия пыталась переписать историю, и лживо обосновывал участие Варшавы в раздроблении Чехословакии. Польша должна оставаться только «жертвой». Да, сторона добра любит манихейство, но можно задаться вопросом: Макрон сознательно лгал (Польша точно вторглась в часть Чехословакии после Мюнхенских соглашений), чтобы пощадить своего польского визави, или из-за невежества и идеологической обработки он действительно верит в свою версию истории? Макрон ведь молодой президент, и надо понимать, каким молоком его кормили…
О пропаганде
Политическое и экономическое господство США над Европой и, следовательно, над Францией всегда было неявным. Американцы никогда не отправляли танки своим европейским вассалам, как СССР в 1956 году в Венгрию или в 1968 году в Чехословакию (хотя и могли бы так действовать в будущем, если их экономико-политическое влияние продолжит терять ценность). В дополнение к экономическим аспектам американское руководство проявляло большой интерес к аспектам культурным и таким образом достигало больших успехов. Как будто их кредо — концепт культурной гегемонии итальянского коммуниста Антонио Грамши. Одна группа господствует над другой не только благодаря силе, но также с помощью проникновения своих ценностей и понимания истории. Поэтому еще в 1946 году во время действия соглашения Блюма—Бирнса, часть которого вынудила Францию распространять больше американских фильмов, Соединенные Штаты рассматривали участие MPAA (Американская ассоциация кинокомпаний) в международных торговых переговорах.
Американское культурное наступление глобально, интернационально, а голливудская военная машина не имеет себе равных. С такими успешными фильмами, как «Самый длинный день» (1962), «Большой побег» (1963), «Мост слишком далеко» (1977), «Список Шиндлера» (1993), «Спасти рядового Райана» (1998), «Бесславные ублюдки» (2009), Соединенные Штаты создали и продолжают развивать свою мифологию о Второй мировой войне, мифологию рождения мирового жандарма. Из такой мифологии русские исключены (надо отметить в связи с этим мимолетное упоминание русских в начале «Большого побега», таких русских, которые похожи на спокойных рабов и в целом не играют значительной роли в истории). В дополнение к настойчивому требованию Америки самостоятельно режиссировать высадку в Нормандии и описывать холокост следует добавить и новое бесстыдство с фильмом Тарантино, в котором американцы пусть, и в жанре комедии, присваивают себе смерть и труп Гитлера. «Бесславные ублюдки», эта очередная ерунда Тарантино принесла, шесть миллионов долларов дохода в России… против 25 миллионов во Франции и 24 — в Германии, самые восприимчивые зарубежные рынки к карнавальной голливудской пропаганде.
Очевидно, что американская пропагандистская машина обладает гораздо большей ударной силой, чем 450 тысяч советских солдат, которые разбили Берлин вдребезги. Это правда, что в покорении Рейхстага американцы занимают пустое место, зато русские сейчас весьма посредственны в искусстве кинематографической пропаганды. Или, скорее, у них нет промышленного ноу-хау, чтобы, даже бессознательно, манипулировать историей с помощью коммерческого фуфла. «Сталинград» Бондарчукамладшего был совершенно не экспортируемым фильмом. Даже невозможно всерьез смотреть такую бледную сценарную копию удручающего «Спасти рядового Райана». «Сталинград» потерпел неудачу во всех аспектах, в которых преуспел Спилберг: за полтора часа Бондарчук не смог объяснить нам, кто главный герой и какова его цель, а визуальные эффекты настолько утомительны, что высадка Тома Хэнкса на Омаха-Бич по сравнению с этим воспринимается как расслабляющая сцена. Настоящие шедевры советской эпохи («Летят журавли», «Иваново детство», «Иди и смотри») в итоге не считаются. Вторая мировая война — это теперь Abercrombie & Fitch против Hugo Boss.
Помимо кино нельзя пренебрегать эффектом газетных и исторических публикаций. Как отметил Ноам Хомский, особенность пропаганды в либеральных демократиях заключается в том, что она направлена не на народные массы, а на элиту. Вопрос не в том, чтобы сделать массы управляемыми, умиротворенными, а в ограничении элиты в образе мысли. Когда французская коммунистическая партия имела реальный политический вес, она давала возможность получить доступ к альтернативной культуре, к альтернативному понятию истории, к альтернативам героям и ценностям. С тех пор больше нет альтернативной культуры (любой «прогрессизм», «веганизм» или «трансгендерность», например, настолько распространены, что они уже не считаются андерграундом). Большинство французских школьников в хороших школах попадут на экскурсии в Освенцим и (или) в Нормандию, чтобы поклониться могилам американских солдат и взглянуть на пляж Омаха-Бич. Я помню, как в четырнадцать лет был удостоен целым сеансом идолопоклонства Соединенным Штатам: учителя повели нас всех, в массовом порядке, в кино, чтобы смотреть «Спасти рядового Райана», как будто это была месса, которую нельзя пропустить. Уже тогда в учебниках роль России между 1939 и 1945 годами была ограничена пактом Молотова—Риббентропа и Сталинградской битвой.
Трагедии Западного фронта
Уже тогда предпочитали, чтобы «маленькие французы» с подозрением смотрели на свое прошлое или даже занимались самобичеванием из-за фактов, за которые они никоим образом не ответственны. В 1973 году книга американца Роберта Пакстона революционизировала историческое понятие войны во Франции, представив режим Виши почти эквивалентом нацистов, и все потихоньку приняли этот вариант. Журналист Эрик Земмур (который сам еврей) уже давно ведет бой против влияния Пакстона — с каким результатом? Разумеется, его считают экстремальным правым, считают, что он хочет реабилитировать Петена… Хотя все, что он делает, — напоминает о том, что история — тонкая материя. Сложность уже давно удалена из понимания элитой своей истории. Несколько лет назад я находился в деревне Орадур-сюр-Глан с друзьями — все они с блестящими дипломами. В мемориальной деревне, построенной в память о тех, кого немцы сожгли заживо в деревенской церкви во время их разгрома, я смотрел на этих людей, которые вели себя так, как будто мы находились в уникальном месте в мире, и удивился, увидев, как чешская подруга ушла из церкви в слезах. Но надо было понимать, что эта образованная молодая девушка понятия не имела, что в Белоруссии случились 628 «Орадур-сюр-Гланов» и что это не было дело рук разгромленной армии, а результат коллективной истерии войск, убежденных в своем расовом превосходстве. В том же году репортер Slate Шейн Харрис написал об Орадур-сюр-Глан и заявил: «Одно из самых печально известных военных преступлений Второй мировой войны»…
Доклад об ужасах и трагедиях, которые произошли на Западном фронте в этой войне (за счет доклада об ужасах Восточного фронта), поддерживается попыткой умолчать об американских преступлениях в Европе. Американка, историк, написала книгу об изнасилованиях, в которых были виновны американские солдаты во Франции, но эта книга не получила никакой огласки… во Франции (в США она получила угрозы убийством). Мифология войны во Франции имеет свои табу: мы мало говорим о американских ковровых бомбардировках французских и немецких городов (жертвы среди мирного населения: 57 тысяч во Франции, 410 тысяч в Германии), но с радостью упоминаем изнасилования Красной Армии в Германии. А изнасилования американцев во Франции… нет, лучше не надо!
США не так уж виноваты в этой истории. Американцы просто используют свои рычаги. Французы же слепы (или у них полностью отсутствует критический взгляд). Однажды я обсуждал с успешным французским юристом американороссийскую напряженность в XXI веке, а он сказал мне: «Мы ближе к американцам, чем к русским. Но это нормально, потому что они помогли нам восстановиться после войны с планом Маршалла, а СССР — нет». То, что умный, образованный и опытный человек даже не мог осознать, что Соединенные Штаты были ближе, потому что их создали западные европейцы, потому что США покупали себе вассалов, а СССР, не имевший средств для собственного восстановления, просто никому не мог помогать, много говорит об аналитическом потенциале французской элиты после семидесяти лет пропаганды. Русские, никогда не отрицавшие американский вклад в уничтожение Третьего рейха (хотя в последние годы некоторые пытались минимизировать важность этого вклада), находятся в ситуации, когда парадигма «Гитлер = Сталин» имеет все больший и больший вес на Западе. Кажется, что французская элита больше не понимает того факта, что Гитлер хотел делать из славян (а не из французов и еще меньше из англичан) либо рабов, либо мыло. Больше никто не понимает, что на Восточном и Западном фронте шли совсем разные войны.
Первая поправка американской конституции гарантирует гражданам Соединенных Штатов возможность говорить то, что они хотят, и, следовательно, оспаривать любую официальную версию. Франция находится в совершенно другой ситуации: любой гражданин, оспаривающий официальную версию хода Второй мировой войны, может быть обвиняемым в «ревизионизме» или «отрицании» (в случае холокоста). Последние семьдесят пять лет были периодом форматирования французского народа и его понятия истории. Но пропаганда тоже имеет свои лимиты, и всегда найдутся люди, которые зададут мешающие системе вопросы. В этом контексте можно задаться вопросом, почему французские власти недавно установили ограничения на просмотр исторических архивов с… 1940 года.
В последние годы немцы пытались дать понять, что было бы хорошо, если бы Франция предоставила свое место в Совете Безопасности ООН Европейскому союзу. Недавно один немецкий депутат, близкий к Ангеле Меркель, заявил, что Франция должна предоставить свое ядерное оружие ЕС. Любой здравомыслящий француз должен бы подумать о мыслях де Голля о том, что в случае конфликта «вечная Россия» всегда будет встречаться с «вечной Францией» против «вечной Германии».
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl