Выборы в Иране: ждать ли миру «Ахмадинежада 2.0»
Богословы и силовики укрепляют свое влияние на жизнь в Иране. Региону надо готовиться к жесткому и неуступчивому соседу.
Итоги президентских выборы в Иране 18 июня имеют принципиальное значение для развития ситуации в стране, в регионе, а то и во всем мире. Ожидается, что победу на них одержат консерваторы, а реформисты сильно потеряют в политическом весе. Это означает, что отношения Ирана с соседями и глобальными лидерами могут ожесточиться, вопрос с «ядерной сделкой» подвиснет, санкции придержат иранскую нефть, разогреются старые и новые военные конфликты. В общем, политики по всему миру сейчас нервно перешептываются: «Не ждет ли нас “Ахмадинежад 2.0”»?
Невезучие реформисты
В соответствии с конституцией главой Ирана является Высший руководитель (рахбар), избираемый пожизненно из числа наиболее авторитетных богословов. Президент же, будучи светской фигурой, представляет страну на международной арене, а также де-факто исполняет обязанности премьер-министра. В результате президента воспринимают как посредника между светскими лидерами западного мира и иранской духовной элитой, что помогает находить точки взаимодействия с Исламской Республикой и снижать геополитические риски, а внутри Ирана вырабатывать сбалансированную внешнюю и внутреннюю политику.
Уже давно президенты в стране представляют условные два лагеря. Реформисты выступают за частичную либерализацию, в том числе в экономике, за переговоры с Западом и активизацию внешних связей. Консерваторы завинчивают гайки, когда видят угрозу религиозным ценностям, конституционному строю, военной безопасности и слишком обнаглевших западных «партнеров».
В последние годы решительно не везло реформистам. Президент Хасан Роухани избирался два раза подряд, неизменно получал более половины голосов избирателей. В 2015-м подписал с зарубежными партнерами Совместный всеобъемлющий план действий, так называемую ядерную сделку, которая предусматривала отмену санкций в обмен на последовательные уступки Тегерана в атомных вопросах.
Казалось бы, зарубежные инвестиции и поступления от открытой продажи нефти и должны были серьезно укрепить позиции реформистов. Но уже в 2017 году американский президент Дональд Трамп вышел из соглашения, антииранские санкции ужесточили. Исламская Республика в очередной раз испытала на себе инфляцию, валютное пике и падение доходов населения. По стране прокатились акции протеста, и лозунг «Долой Роухани» на нем звучал нередко. Ситуацию усугубил коронакризис. Президент как мог оттягивал полный локдаун, но, кажется, лишь все испортил. Для спасения от первой волны коронавируса пришлось привлекать Корпус стражей Исламской революции (КСИР). Да и сейчас страна находится в двадцатке по заболеваемости и смертности.
В общем, позиции реформистов выглядят незавидно. Но это еще не гарантия успеха оппонентов. Система допуска кандидатов к участию в выборах местами непрозрачна и имеет несколько ступеней. Это возрастной ценз (не моложе 40 и не старше 75 лет) и «проверка компетенций». Так, минимальные требования к кандидату, помимо отсутствия судимости, включают в себя управленческий опыт сроком не менее четырех лет, а также наличие научной степени не ниже магистерской.
Затем кандидатура должна получить одобрение Совета стражей Конституции — специального надпарламентского органа власти, состоящего из юристов, назначаемых меджлисом (парламентом), и представителей исламского духовенства, назначаемых рахбаром. Совет внимательно изучает биографии кандидатов, проверяя их на соответствие базовым ценностям Исламской Республики, а также на способность «способствовать процветанию и возвышению Ирана».
Из 592 кандидатов, подавших заявку на участие в президентской гонке, Советом стражей Конституции оказались допущены только семеро.
Семеро претендентов
Начнем с Ибрагима Раиси. На данный момент он председатель Верховного суда Исламской Республики и негласный фаворит президентской гонки. На предыдущих выборах президента он показал неплохой результат (38,2%) и впоследствии только нарастил свое влияние и расширил круг сторонников. В этот раз ему прочат не менее 53–55% голосов избирателей и этого будет достаточно, чтобы выиграть выборы в один тур.
Причем многие западные аналитики считают, что президентская должность для Раиси будет временной: его исключительная близость к рахбару, непререкаемый авторитет среди богословов и чиновников, а также влияние на мировую умму (прежде всего, через фонд «Астан-э Кудс Резави») превращают его в наиболее вероятного преемника Али Хаменеи.
Ибрагим Раиси — наиболее ярый сторонник жесткого диалога с региональными соперниками, так что в случае его победы ждать уступок со стороны Ирана на мировой арене едва ли придется.
Еще один консерватор, тоже довольно известная в Иране фигура, — Мохсен Резаи. Опытный силовик, в прошлом — самый молодой генерал КСИР, занявший пост главнокомандующего в возрасте 27 лет, герой ирано-иракской войны. Ныне секретарь Совета по целесообразности принимаемых политических решений. Резаи регулярно участвует в выборах с 2009 года, однако его показатели всегда были достаточно скромными (2–2,5% голосов).
Тем не менее полагать, что Резаи и в этот раз пошел на выборы исключительно «из любви к процессу», тоже не стоит. После выхода из гонки большей части влиятельных ксировцев (прежде всего Саида Мохаммада и Хоссейна Дехгана) Резаи, чей авторитет среди военных практически непререкаем, оказался единственной фигурой, способной защитить интересы иранских силовиков. После гибели генерала Касема Сулеймани и физика Мохсена Фахризаде в 2020 году иранское общество всерьез обеспокоилось проблемой защиты от «точечных ударов» на своей территории, и лозунг «Не допустим нападок на героев», красной нитью проходящий через всю программу Резаи, может сплотить вокруг него не только армейскую и силовую элиту, но и просто патриотически настроенных граждан, которых в Иране немало. Это, в свою очередь, объясняет широкий разброс возможных результатов Резаи на выборах — аналитики прочат ему от 23 до 51% голосов избирателей.
Как и Раиси, этот кандидат настаивает на ужесточении диалога с Израилем и США, а также на укреплении влияния армии и спецслужб в стране. Но его программа гораздо более гибкая с точки зрения внешнеполитических приоритетов и в случае необходимости может быть в кратчайшие сроки трансформирована.
Мохсен Мехрализаде — бывший вице-президент и экс-губернатор провинции Исфахан, опытный управленец, относящий себя к политикам-центристам (однако по содержанию программы более близкий к идеям реформистов-прагматиков). Эксперты не прочат ему заоблачных показателей (по самым оптимистическим прогнозам, «потолок» поддержки едва ли составит 12%). Тем не менее его ставка на молодое поколение, а также на поддержку со стороны этнических групп (например, иранских азербайджанцев и курдов) позволяет кандидату продвигать повестку, альтернативную той, которую лоббируют консерваторы Резаи и Раиси.
Будучи единственным кандидатом, который настаивает на взвешенном подходе к диалогу с оппонентами, Мехрализаде имеет неплохие шансы стать фигурой, которая хотя бы частично удовлетворит интересы реформистов, даже с учетом того, что официально реформисты отказались поддержать какую-либо из кандидатур. В этом случае показатели его поддержки вырастут (за счет реформистского электората), и вероятность проведения второго тура выборов (в тройке Резаи — Раиси — Мехрализаде) становится не такой призрачной.
Остальные четыре кандидата — Абдольнасер Хеммати (управляющий иранского центробанка), Саид Джалили (представитель Верховного лидера в Высшем совете национальной безопасности), Амирхосейн Казизаде-Хашеми (член меджлиса) и Алиреза Закани (глава Исследовательского центра меджлиса). Их эксперты рассматривают скорее как «электоральных статистов».
Анализ персоязычного сегмента социальных сетей (прежде всего Twitter и Facebook (соцсеть признана в РФ экстремистской и запрещена)) в контексте грядущих выборов показал интересные результаты. Многие пользователи убеждены, что решение о будущем лидере страны уже принято: более 80% авторов ставят на победу Ибрагима Раиси — как единственной кандидатуры, которая одобрена рахбаром и его окружением. По этой причине текущие выборы в стране нередко шутливо называют «Раиси + 6».
…А может, Ахмадинежад?
Наблюдая за борьбой консерваторов и реформистов, развернувшейся за пару недель до дня голосования, нельзя обойти вниманием Махмуда Ахмадинежада — фигуру крайне неоднозначную как с точки зрения самих иранцев, так и мирового сообщества. Миру Ахмадинежад запомнился как ярый сторонник возвышения Ирана и превращения его в региональный полюс силы (в том числе с точки зрения противостояния суннитов и шиитов), а также как главный критик политики Израиля и США в регионе. Иранцам — как политик, рискнувший бросить вызов аятолле Али Хаменеи, чье имя де-факто поставлено в один ряд с Праведными Халифами, а влияние на людей почти безгранично.
На выборы 2021 года Ахмадинежад также шел как представитель «силового» блока. Однако свое амплуа все же значительно сменил: из его уст звучит критика действующего правительства за «неправильные приоритеты» внешней политики, а также за неспособность оперативно реагировать на вызовы. Риторика в отношении ведущих стран мира тоже претерпела значительные изменения: Ахмадинежад критикует сближение с Китаем, параллельно обещая избирателям то, что, по его словам, не смогли сделать сторонники Роухани: договориться с США.
Ахмадинежад, как политик-харизматик, мог бы сплотить вокруг себя и консерваторов, и центристов, прежде всего представителей рабочего класса. В случае попадания в финальный список ему прочили поддержку не ниже 35–37%. Но его не пустили: вероятнее всего, сказался застарелый конфликт с аятоллой Хаменеи. Тем не менее нельзя считать, что «эпоха Ахмадинежада» закончилась. Рахбар с высокой долей вероятности скоро уйдет на покой, и уже на следующих выборов бывший президент и его окружение могут вернуть политический вес.
«Болевые точки» иранских выборов
Пристальное внимание к выборам в Иране обусловлено множеством «болевых точек» региона, и исход голосования вполне может развернуть тренды последних лет.
После недавнего витка палестино-израильского кризиса, в котором Тегеран и лояльные ему группировки поддержали Палестину, конфликт с еврейским государством только усугубился. Израиль и его ближайшие союзники понимают, что провал реформистов принесет им много проблем.
Значительные трения возникли между Вашингтоном и Тегераном после гибели Касема Сулеймани в 2020 году. Идея мести за генерала-мученика стала одной из ключевых в иранской политической риторике, а также привела к пересмотру ориентиров страны в сфере безопасности. Вопрос в том, посчитают ли новые иранские лидеры этот конфликт исчерпанным, а Сулеймани — отмщенным.
Под вопросом будущее «ядерной сделки» и ядерной программы Ирана. С одной стороны, страна была готова к созданию нового режима контроля и использовала для этого весь доступный дипломатический инструментарий, с другой стороны, она неоднократно критиковала членов «сделки» за двойные стандарты, параллельно сокращая свои обязательства по СВПД. Кроме того, на днях МАГАТЭ обнаружило у Тегерана большие объемы обогащенного урана. Они сильно превышают допустимое количество, что может еще сильнее замедлить переговорный процесс.
Каким будет взаимодействие с арабским миром? С одной стороны, новый иранский лидер может пойти на сближение с лидерами арабских стран (в первую очередь со странами Персидского залива), о чем косвенно свидетельствует участие высокоранговых иранских силовиков в переговорах с Эр-Риядом. С другой — консерваторы, приверженные идее укрепления «шиитского полюса» на Ближнем Востоке (а также недовольные сближением арабских режимов с Израилем), вполне могут усилить поддержку своих прокси-группировок, действующих в арабских странах, что фактически приведет к срыву процесса нормализации отношений с лидерами арабского мира.
Будут ли новые массовые протесты и во что они выльются? В отличие от предыдущих этот вопрос замкнут на внутренней политике. Явный перекос в сторону консервативных кандидатов на этих выборах не устраивает многих граждан страны, ввиду чего высока вероятность массовых выступлений. И если протесты по итогам выборов — вещь для Ирана не новая (вспомнить хотя бы поствыборный период 2009 года), то предсказывать место реформистов в прогнозируемых событиях пока никто не берется. Вполне вероятно, что новый иранский истеблишмент обвинит оппозиционных политиков в попытке дестабилизировать ситуацию и давление на реформистов усилится (вплоть до уголовного преследования).
Что ждет Иран дальше?
Что можно предсказать уже сегодня? Внешнеполитическая риторика Ирана после выборов станет жестче. И дело здесь даже не в том, что довольно скромные итоги кабинета Роухани не устраивают большую часть национальной элиты. Уступки, на которые Тегеран шел последние несколько лет, не оправдали себя, и реваншистские настроения в стране крепнут с каждым днем. Как итог, для сглаживания внутренней напряженности и предотвращения массовых протестов новое руководство с высокой долей вероятности откажется от этой практики.
Позиции КСИР укрепятся. Вне зависимости от того, победят его представители на выборах или нет, их возросшее влияние на различные иранские институты уже не подвергается сомнению: Корпус сосредоточил в себе значительную финансовую и военную мощь, а также имеет рычаги влияния практически на всех иранских политиков как на местном, так и на общегосударственном уровне. Следовательно, в ближайшие годы многие решения на высшем уровне будут частично зависеть от настроений в рядах иранских силовиков.
Духовная элита сосредоточится на «идеологическом обновлении» страны. Эта тенденция вытекает из предыдущей. На фоне роста влияния КСИР во всех сферах жизни страны духовная элита Ирана всерьез озабочена вопросом сохранения своего привилегированного положения. На этом фоне весьма вероятно, что после Раиси (если тот в итоге все же станет президентом) богословы перестанут претендовать на посты в исполнительной власти, уступив пальму первенства военным, и тем самым создастся видимость баланса между светскими и религиозными фигурами. Параллельно богословская группа будет работать над поддержанием позитивного имиджа за рубежом и внутри страны, а также созданием неких «духовных ориентиров», которые позволят сохранить влияние на политическую жизнь страны.
Леонид Цуканов — политический консультант, директор Уральской ассоциации молодых ближневосточников при УрФУ им. Б. Н. Ельцина.
Фото: Vahid Salemi/AP/TASS, Abedin Taherkenareh/EPA
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl