Во что «превратить» российское зерно
Ожидаемый рекордный урожай пшеницы на фоне высокого спроса на продовольствие в мире открывает перед российскими компаниями новые возможности для развития производства и экспорта мяса, муки и изделий из нее, а главное, крайне дефицитных продуктов глубокой переработки зерна — пищевых белков
Мир не отпускает лихорадка от ожиданий голода из-за трудностей с вывозом продовольствия из Украины и России, на долю которых приходится до 40% мирового экспорта зерновых культур. На прошлой неделе генсек ООН Антонио Гутерриш призвал западные страны ослабить санкционное давление на Россию, с тем чтобы ускорить экспорт минеральных удобрений. Без этого урожай зерновых и масличных в будущем сельхозсезоне может оказаться под большой угрозой, а вслед за этим множество стран охватит голод. Еще в марте этого года, вскоре после начала специальной военной операции России на Украине по защите Донбасса, глава Международного фонда сельскохозяйственного развития (МФСР, структура ООН) Жильбер Унгбо заявил, что этот конфликт привел к ограничению поставок продовольствия из наших стран, в результате чего угроза голода, нависшая над развивающимися странами Африки и Ближнего Востока после пандемии в 2020 году, только усилится. По данным ООН за прошлый год, каждый десятый человек на планете недоедает, а миллионы людей оказались «в нищете и голоде» из-за воздействия экстремальных погодных явлений и последствий пандемии COVID-19. В прошлом году Гутерриш говорил, что «число людей, сталкивающихся с острой нехваткой продовольствия, удвоилось всего за два года — со 135 миллионов до пандемии коронавируса до 276 миллионов сегодня». Уже тогда с отсутствием продовольственной безопасности, как отмечалось в докладе Всемирной продовольственной программы (ФАО) ООН, столкнулось не менее 155 млн человек в 55 странах, что приблизительно на 20 млн больше, чем в 2019-м.
Но, похоже, пока реально голодающие страны остаются заложниками политических игр западных стран, которые больше заняты обеспечением собственной продовольственной безопасности. Министры стран G7 создали специальную комиссию по вывозу продовольствия из Украины, где «зависла» добрая часть прошлогоднего урожая, 90% которого отгружалось из морских портов, ныне закрытых из-за боевых действий. А глава ФАО ООН Дэвид Бизли в ультимативной форме потребовал от России «разблокировать» основные экспортные ворота Украины. «Неоткрытие портов будет объявлением войны глобальной продовольственной безопасности, что повлечет за собой голод и дестабилизацию государств, а также массовую миграцию. Крайне важно, чтобы мы позволили открыть эти порты. Потому что это забота не только об Украине, но и о беднейших из беднейших по всему миру, находящихся на грани голода», — сказал он. Президент США Джо Байден также заявил на прошлой неделе о поиске возможности (в том числе с помощью военных самолетов НАТО) вывезти из Украины 20 млн тонн зерна из «оставшихся там 40 миллионов», без которых мировые цены на продовольствие взлетели до рекордных значений из-за удорожания зерновых и масличных. Это, кстати, больше обычных экспортных объемов Украины (около 14 млн в прошлом году).
Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров прежде указывал, что вывоз продовольствия из украинских портов блокирует сам Киев, который к тому же заминировал часть акватории Черного моря. Постпред России в ООН Василий Небензя и вовсе заявил на заседании Совбеза организации, что украинское зерно мало-помалу вывозят из страны железнодорожным и автотранспортом, но оно «оседает в зернохранилищах Европы» и не идет на помощь голодающим странам. «Так, как мы понимаем, Украина расплачивается за поставляемое Западом вооружение», — подозревает Василий Небензя. При этом Запад, по его мнению, обрекает на голод саму Украину, которая и без того не сможет собрать до половины урожая зерновых и масличных культур.
Дефицита еды пока нет
Между тем Иностранная сельскохозяйственная служба минсельхоза США (FAS USDA) в своем первом в этом году прогнозе на сезон 2022/23 в середине мая посчитала, что мировое производство одной только пшеницы может стать рекордным и составить 789 млн тонн, на 13 млн тонн больше, чем в текущем маркетинговом году (с июля прошлого года по июнь нынешнего). Рекордным, по прогнозу FAS USDA, в новом сезоне будет и потребление пшеницы — на уровне 785,3 млн против 774,3 млн тонн в прошлом сельхозсезоне. При этом, как и прежде, большой объем — около 40 млн тонн — поставит миру Россия; это на 500 тыс. тонн больше прежнего сезона. «В целом в текущем году дефицита продовольствия как такового не ожидается, что подтверждают и прогнозы FAS USDA, несмотря на неважные виды на урожай у основных стран-производителей — США, Канады и Евросоюза, — считает директор Центра агропродовольственной политики РАНХиГС Наталья Шагайда. — Мировые запасы зерновых сокращаются уже пять лет, и к голоду это не приводило. Его угроза в большей степени вызвана снижением доходов населения мира из-за спада экономической активности в пандемию». То есть не только беднейшие страны не смогут купить столько продовольствия, сколько надо, но и население западных развитых стран теперь станет меньше есть из-за удорожания энергии почти вдвое-втрое по сравнению с допандемийным периодом.
Биржевые цены на пшеницу в самом деле оказались наполовину выше средних значений с 1990-х годов. Если с начала спецоперации они повысились почти на треть от прошлогодних значений — до 400 долларов за тонну, то в середине мая средняя цена американской пшеницы поднялась выше 470 долларов за тонну, а во Франции, где производят больше всего пшеницы в ЕС, достигала 458 долларов за тонну. Очередной всплеск цен спровоцировала Индия, заявившая, что закрывает экспорт своей пшеницы (правда, почти сразу же сообщившая о «вбросе» части объемов своей пшеницы, что отчасти скорректировало цены). «Такое впечатление, что мировые трейдеры своими заниженными по России прогнозами только разгоняют цены, что им всегда выгодно, — говорит исполнительный директор Российского зернового союза Александр Корбут. — Сейчас, по нашим прогнозам, только пшеницы мы можем собрать минимум 84 миллиона тонн, что выше прошлого года и должно тянуть цену вниз, но этого не происходит». По его словам, сейчас вывоз пшеницы из России в самом деле затруднен из-за подорожания фрахта после начала СВО, когда страховые компании начали взимать запредельную плату за страхование грузов, из-за чего многие суда попросту не заходят в черноморские и каспийские порты. «Но дело в том, что по пшенице мы основную квоту на этот год уже почти выбрали — остались ячмень и кукуруза, — продолжает он. — С начала сезона Россия экспортировала 38,2 миллиона тонн зерна, в том числе 33,5 миллиона тонн пшеницы. На оставшийся период наш потенциал по вывозу зерна составляет около 6,7 миллиона тонн, из них всего 1,5 миллиона — пшеницы. Но и эти остатки, по идее, не должны влиять на повышение цен».
Впрочем, цены в мире так или иначе вернутся к значениям начала года, когда в России прекратит действовать установленная по июль включительно квота, уверен директор «Совэкона» Андрей Сизов. Цены на зерно должны в этом году остыть и после представленных президентом Владимиром Путиным прогнозов нового урожая, которые он, видимо, не случайно сделал публично. Он заявил, что, по предварительным оценкам, зерна в стране соберут на уровне 130 млн тонн, в том числе 87 млн тонн пшеницы. «Если так произойдет… это позволит не только с запасом обеспечить внутренние потребности, но и нарастить поставки на глобальный рынок для наших партнеров, что очень важно для мировых продовольственных рынков», — отметил Владимир Путин на совещании по экономическим вопросам на прошлой неделе. Это будет второй по объему урожай после абсолютного исторического рекорда 2017 года, когда в стране вырастили 135,5 млн тонн зерна. Это подтверждают и эксперты рынка: по словам гендиректора «ПроЗерно» Владимира Петриченко, сейчас речь идет о рекордном урожае пшеницы. «По нашим прогнозам, урожай зерна составит около 131 млн тонн, из них 84 млн тонн пшеницы, поскольку озимые развиваются хорошо. Возможно, прогнозные объемы повысятся после начала сбора». Специалист французской компании Agritel по стратегии сельскохозяйственных рынков Артюр Портье считает, что среди ведущих сельскохозяйственных экспортеров Россия является единственной в мире страной, где предвидится высокий урожай зерна: «Это единственная страна, у которой в этом году будут излишки зерна, чтобы оперировать на международной сцене», — цитирует эксперта ТАСС.
Отдаем мясом
Безусловно, Россия «поделится» излишками зерна, вопрос лишь, в каком объеме, чтобы соблюсти внутренний баланс цен и объемов, так как спрос на зерно внутри страны значительно вырос из-за роста потребления со стороны животноводов. Напомним, что рекорд 2017 года по сбору зерновых привел к кризису перепроизводства, поскольку из-за высокого урожая в стране и относительно неплохого во всем мире стоимость пшеницы резко упала, в результате чего многие аграрии сработали едва ли не в убыток. Тогда же Россия впервые стала мировым лидером по экспорту пшеницы, что впоследствии сыграло злую шутку с внутренним рынком, который оказался зависимым от традиционно высоких мировых цен. Поскольку аграриям стало выгодно продавать продукцию за рубеж, стоимость ее для отечественных хлебопеков регулярно росла. Дошло до того, что в прошлом году Россия впервые ввела пошлину на вывоз пшеницы (а также ячменя, кукурузы и подсолнечника) — это примерно на 20–30% снизило ее стоимость для внутренних потребителей. Этому способствовала и введенная впервые в нынешнем году квота на экспорт основных зерновых культур.
Поэтому сейчас остро встал вопрос, устанавливать ли квоту на пшеницу вновь, и если да, то в каком объеме. «Если бы не пошлина и квота, наши животноводы не смогли бы работать на уровне рентабельности, поскольку в период пандемии из-за ослабления рубля для них резко повысились цены на пищевые ингредиенты для кормов, которые мы покупаем в основном за границей, на комплектующие для ферм и так далее, — говорит президент Национальной мясной ассоциации Сергей Юшин. — Между тем мясная отрасль активно развивалась в последние годы именно потому, что были большие урожаи». Насытив внутренний рынок, животноводы обратились к экспортным рынкам. С 2019 года Россия начала активно экспортировать курятину, производство которой на треть стало превышать внутренние потребности. С позапрошлого года страна впервые стала поставлять на внешние рынки свинину. «Продавать зерно на экспорт в виде мяса — это показатель нормального развития экономики, к чему мы в итоге и пришли, — говорит исполнительный директор Российского союза свиноводов Юрий Ковалев. — Другое дело, что в этом году экспорт свинины снизился почти наполовину по сравнению с тем же периодом прошлого года — из-за того, что Китай значительно нарастил просевшее прежде производство. А это уже приводит к снижению цен внутри страны из-за перепроизводства мяса, которое также стало зависимо от мировых цен». Впрочем, если, как предрекают мировые аналитики, мясо все же вырастет в цене, за рубеж можно будет продать намного больше свинины и курятины. Тогда перед правительством вновь может возникнуть проблема, как сдержать и без того выросшие почти на 20% за два года цены на мясо. В прошлом году по этой причине пришлось ограничивать экспорт растительного масла, которого в стране производят на треть больше потребности, но которое тем не менее рекордно выросло в цене на российских прилавках из-за высокого мирового спроса. С начала этого года его вывоз также лимитировали на уровне 1,2 млн тонн, что, впрочем, немногим меньше вывезенных годом ранее объемов — 1,5 млн тонн. «Здесь очень важно соблюсти баланс: одно только заявление о введении пошлины на вывоз мяса, как и зерна, может привести к сжатию рынка. Бизнес попросту откажется от новых вложений в мясное производство, оно сократится, и мы вновь получим уже стабильно высокие цены, — рассуждает Сергей Юшин. — Даже мысли об этом пока допускать нельзя».
Мучной ориентир
Другой вариант вывоза зерна с большей добавленной стоимостью — это первичный передел ряда зерновых культур в виде готовой продукции, например муки или макарон. В последние годы экспорт муки стабильно рос (кроме первого пандемийного года). По оценке правительственного центра «Агроэкспорт», потенциал России по экспорту пшеничной муки составляет 430 тыс. тонн в год, в то время как в прошлом году ее экспортировали вдвое меньше. «Это очень скромные прогнозы, поскольку мощности российских производителей позволяют производить более 20 миллионов тонн муки в год при нынешнем производстве около 15 миллионов, хотя данные Росстата ниже, — говорит владелец холдинга “Алтан” Валерий Покорняк. — То есть мы легко можем экспортировать порядка трех миллионов тонн муки, кратно больше нынешних значений». Ключевыми направлениями сбыта российской пшеничной муки являются сейчас страны Центральной и Юго-Восточной Азии, а также некоторые страны Ближнего Востока, где всегда устойчивый спрос на российскую муку, которая по качеству нередко превосходит продукцию ведущих производителей (Канады и США). Но вывоз муки был сопряжен с рядом проблем, которые российским мукомолам создавали соседи из Казахстана, беспошлинно покупая российское зерно на правах членов ЕАЭС. Впрочем, с начала февраля Россия «прикрыла лавочку», запретив беспошлинный вывоз муки в страны ЕАЭС (Белоруссию, Казахстан, Армению), после чего экспорт муки активизировался. Однако это не решает всех проблем (см. «Мукомолов “объедает” нечестная конкуренция»).
Другой вариант экспорта с большей добавленной стоимостью — экспорт макарон, которые вывозят из страны в очень малых объемах, поскольку Россию на внешнем рынке с этой продукцией почти не знают. В основном макароны продают на экспорт Италия, Турция и Аргентина. Но ситуация меняется в связи с дефицитом продовольствия в мире, а российские производители оказались к этому не готовы. «Действительно, сейчас к нашим производителям вышли страны Африки и даже Пакистана с желанием купить до 200 тысяч тонн макаронных изделий, — говорит Валерий Покорняк. — Но у нас всего мощностей примерно на 1,2 миллиона тонн, причем почти все потребляют внутри страны. А нарастить мощности за год не получится — необходима особая поддержка государства. Но это, безусловно, ориентир на будущее». По словам предпринимателя, с новой продукцией трудно пробиваться на новые рынки из-за недостаточных усилий по продвижению экспорта.
«Для вывода новых видов продукции на экспорт необходимы особые, помимо нынешних льготных (семь-девять процентов годовых), условия кредитования, новые программы поддержки и субсидирования как аграриев, так и переработчиков, отмена ввозных пошлин на ряд категорий товаров, мораторий на все программы квазинагрузки на бизнес (“Платон”, “Маркировка” и прочие), а также налоговые каникулы, — уверен зампред правления ассоциации “Руспродсоюз” Дмитрий Леонов. — Главное звено в цепочке поставок продуктов питания — пищевые производства — сегодня как ничто иное нуждается во всесторонней комплексной поддержке. Сейчас системные трудности переработчиков связаны с необходимостью регистрации торговой марки за рубежом, поиском партнеров и каналов сбыта продукции, получением необходимых лицензий и сертификатов соответствия, доработкой рецептур, состава и упаковки продукции, процедурами таможенной очистки и многим другим».
Наконец, еще одно направление создания продукции высокого передела и ее экспорта — производство крахмалов, мелассы, а также белковых добавок к кормам (лизин, метионин, треонин, триптофан, аргинин, валин и другие аминокислоты лизина, треонина) и прочих кормовых добавок, которые повышают питательность корма, а значит, ускоряют его конверсию в мясо. Если в 2020 году, по данным ИК «ДельтаКапитал», мировое потребление кормовых белковых добавок достигло 250 млн тонн (рост за десять лет на 22%), то к 2030 году оно может вырасти еще почти вдвое.
Российский импорт кормовых добавок оценивается в 60 млрд рублей в год. По оценке агентства «Текарт», при потреблении комбикормов в России в 2020 году на уровне около 30 млн тонн кормовых концентратов производят 1,38 млн тонн, премиксов — 534 тыс. тонн, кормовых добавок — 440 тыс. тонн. Последние несколько лет рынок кормовых добавок рос на 20–30% в год. Темпы замедлились в прошлом году, но ожидается, что эта цифра будет расти, так как страна продолжит развивать животноводческий сектор и наращивать экспорт продукции АПК. Правда, в этом направлении переработки зерна наши компании делают пока лишь первые робкие шаги. Первое производство одного из самых ходовых видов лизина появилось в 2015 году: агрохолдинг «Приосколье» на базе завода премиксов № 1 несколько лет назад намеревался занять до 65% отечественного рынка лизина, а с учетом нынешнего кризиса уже перевыполнил собственные планы. «Сейчас фактическая производственная мощность предприятия по лизину уже на 50 процентов превысила проектную, — пояснил “Эксперту” директор завода премиксов № 1 Алексей Балановский. — По итогам прошлого года было произведено более 84 тысяч тонн, а годом ранее — 77 тысяч». Белковые добавки производит также агрохолдинг «Юбилейный», построивший завод «АминоСиб» по глубокой переработке пшеницы в Ишимском районе Тюменской области. Еще один проект глубокой переработки кукурузы в Волгоградской области создает ГК «Квартал» (диверсифицированный холдинг, в который входят восемь предприятий, специализирующихся на строительстве объектов жилой, коммерческой и промышленной недвижимости, сельхозпроизводстве, звукозаписи и научных исследованиях) заслуженного строителя России Олега Гребенкина. Его новое предприятие «НьюБио», запущенное в прошлом году, производит в основном крахмалы, патоку и прочие продукты из зерна. Компания также строит мощности по производству лизина, дата запуска которых пока не анонсировалась.
В этом году компания «Сибагро» приступает к строительству в Красноярском крае завода по глубокой переработке зерна для выпуска клейковины, кормового белкового концентрата, лизина, а также биоразлагаемого пластика. «Достигнув результатов в свиноводстве и в растениеводческой отрасли, компания приступает к глубокой переработке зерна — это дальнейший шаг в развитии, инновационное направление, — говорит Андрей Тютюшев, председатель правления “Сибагро”. — Запуск производства намечен на 2025 год». После выхода завода на полную мощность завод будет перерабатывать до миллиона тонн зерна с прицелом и на внешние рынки. «Мы видим, что глубокая переработка зерна активно развивается, — отмечает директор ФГБНУ “Федеральный научный центр пищевых систем им. В. М. Горбатова” Оксана Кузнецова. — Компании наращивают мощности, увеличивают выпуск и экспорт продукции, замещают некоторые категории импорта». По ее данным, потенциально на рынок глубокой переработки планируют выйти около десяти новых предприятий в Новосибирской, Липецкой, Саратовской, Волгоградской, Воронежской, Курской областях, Красноярском крае. Из новичков можно назвать такие компании, как «Микродинамические технологии», «Скиф», «Эко-культура» и др. «Непосредственно к нам в центр за консультациями обращались “Уралхим Инновация”, “Русагро” и некоторые другие компании, — продолжает Оксана Кузнецова. — Для производства миллиона тонн продуктов необходимо переработать 2,5 миллиона тонн зерна кукурузы и пшеницы. По экспертным оценкам, в нашей стране можно перерабатывать до восьми миллионов тонн зерна в год. Но если в ближайшие годы мы выйдем на цифру 3–3,5 миллиона тонн, это можно будет считать отличным показателем». Впрочем, для того чтобы наладить производство этих продуктов, импортируемых в настоящее время, нужны серьезные инвестиции, время и понимание целесообразности данных производств. Реальные сроки запуска предприятий глубокой переработки с нуля составляют приблизительно пять лет и более. В ближайшее время участники рынка намерены сформировать свои предложения по мерам поддержки отрасли и представить их регулятору.
Мукомолов «объедает» нечестная конкуренция
Без выравнивания условий торговли зерном в европейской части РФ и в приграничных с Казахстаном областях основной мукомольный регион страны Алтайский край не сможет заработать на экспорте своей продукции. О перспективах увеличения производства и экспорта муки при высоком урожае «Эксперт» поговорил с президентом Союза зернопереработчиков Алтая Валерием Гачманом.
— Каковы ваши планы по объемам переработки зерна и экспорту муки в новом сезоне, при ожидаемом высоком урожае зерновых?
— Засушливые погодные условия в Сибири, особенно в Алтайском крае, пока не дают уверенности, что регион соберет рекордный урожай. Что касается влияния богатого урожая на рынок муки, то перепроизводство пшеницы для мукомолов всегда проблема, так как это приводит к обрушению цен и на пшеницу, и на пшеничную муку. Избежать этого можно и за счет увеличения экспорта зерна, и за счет своевременного проведения государством закупочных интервенций на рынке. С другой стороны, за последние лет десять сельхозпроизводители существенно увеличили собственные мощности для хранения зерна и теперь имеют возможность не продавать зерно достаточно долго — год и дольше — в ожидании более высокой цены. Скорее всего, так произойдет и в этом году, так что серьезного обрушения цен на внутреннем рынке мы не ожидаем. Как ни парадоксально, в России низкая цена на пшеницу никогда не была благом для мукомолов, это еще хуже, чем снижение валового сбора, например из-за засухи.
— Поясните…
— Проблема в том, что в стране до 30 процентов муки производят в теневом секторе. Для регионов Сибири это нехарактерно. Из удаленных от рынков сбыта областей вы не сможете вывезти муку, произведенную без известных брендов на крупных предприятиях, ее не купят ни торговые сети, ни крупные хлебопеки, расположенные за тысячи километров от мукомола. Все крупные алтайские мукомольные компании находятся под бдительным вниманием властей, хорошо известны. Рынки сбыта алтайской муки, да и крупы, на 75–80 процентов находятся далеко за пределами Алтайского края: Дальний Восток, Восточная Сибирь, Урал, европейская часть России. А вот многие небольшие мельницы, расположенные рядом с крупными городами-миллионниками, никак не контролируются, и они всегда находят сбыт в «своих» городах. Теневую муку и крупу используют в основном мелкие пекарни, что отчасти приводит к низкому качеству хлебной и мучной кондитерской продукции. Теневые мелкие мельницы не следят за качеством сырья и помола, в отличие от легальных компаний, которые дорожат своими торговыми марками. И цена у мелких теневых производителей на 15–20 процентов меньше, этого достаточно, чтобы вытеснить неустойчивые «белые» предприятия. А вот при высоких ценах на пшеницу нелегалы часто отказываются зерно молоть, и тогда объемы переработки наращиваются в «светлом» секторе.
— Но и себестоимость же при этом только растет?
— Да. Но легальные компании при этом получают возможность повышать зарплату, модернизировать мощности и прочее, то есть становятся более конкурентоспособными. В прошлом аграрном сезоне 2020/21 года при высокой цене зерна пшеницы и ржи, с одной стороны, и ограничением государством роста цены на муку — с другой мукомолы работали с минусовой рентабельностью. И выжить нам помогло государство, которое выделило мукомолам около 600 миллионов рублей на компенсацию затрат на покупку сырья, что позволило нам не повышать цену для хлебопеков. Такого в истории не было никогда! Нельзя сказать, что в целом это хорошо, поскольку, по сути, отчасти это плата государства нам за теневой сектор, то есть коррупцию. Без теневых производителей мы спокойно бы работали при нашей обычной рентабельности в пять-шесть процентов.
— И все же: сейчас ожидается много зерна — вы сможете смолоть и продать на внешние рынки больше муки, чем прежде?
— Смолоть сможем — легко! Поскольку в стране около половины мукомольных мощностей не загружены. А вот сможем ли продать — это большой вопрос. Несмотря на то что Алтайский край лидирует по производству муки в России, цена на муку формируется в Поволжье и Центральном федеральном округе страны, где в конкуренции с экспортерами зерна мукомолы формируют текущую цену на пшеницу. В прошлом году была введена «плавающая» экспортная пошлина, которая заставила экспортеров покупать пшеницу на экспорт на внутреннем рынке на 100–120 долларов (столько составляла экспортная пошлина) дешевле. По такой же цене мукомолы в европейской части России покупали зерно. По-другому складывалась цена в регионах вдоль границы с Казахстаном. Казахстанские трейдеры, которые не платят экспортную пошлину как члены ЕАЭС, скупили значительные объемы зерна для перепродажи его в Афганистан, Узбекистан, Киргизию и Таджикистан, куда также продавали без пошлины. В итоге мы не смогли конкурировать с ними за сырье, в том числе поэтому и получили более высокую, чем обычно, цену, и минусовую рентабельность.
— С февраля правительство ввело запрет на беспошлинный вывоз зерна в страны ЕАЭС — это помогло?
— Только это и спасает нас сейчас, экспорт муки в страны Центральной Азии оживился: те же казахстанские трейдеры покупают уже у нас муку, а не пшеницу у крестьян. Мы начали зарабатывать и вернулись к своей обычной рентабельности в 3–5 процентов, причем поставки пошли даже в Турцию, которая обычно сама зарабатывает на производстве муки, из нашей пшеницы в том числе. А в прошлом году доходило до того, что зерно на границе Казахстана со странами-покупателями Центральной Азии (на них и ориентированы все наши мощности) — стоило дороже, чем у нас мука.
— Почему нельзя самим продавать муку, покупая у наших аграриев зерно даже по высоким экспортным ценам?
— Потому что для нерезидентов Казахстана стоимость перевозки по их территории в три, а порой и в пять раз дороже, чем для нас. Такова их политика, несмотря на законодательство ЕАЭС, которое гласит, что, если одна страна — участник союза вводит ограничения на какую-либо продукцию, другие тоже должны их вводить в том или ином виде (квоты, пошлины, тарифы и проч. — «Эксперт»). А у них заградительные тарифы на перевозку даже для нас. Поэтому мы не раз от лица своего союза и других деловых объединений обращались в Минэкономразвития и Минсельхоз с просьбой пресечь это и, надеюсь, были услышаны, в результате чего и был введен запрет на беспошлинный вывоз зерна в ЕАЭС. Но этот запрет действует лишь до 30 июня, и мы ждем его продления с замиранием сердца. Мы снова пишем письма в правительство, обращая внимание, что регионы Центральной Азии потребляют до 35 процентов всего мирового экспорта муки. Это около 100 миллионов человек, огромный для нас рынок, который мы, по сути, потеряли в прошлом году! Но ответа пока нет. Зато казахстанские трейдеры ездят по нашим регионам и уговаривают зернопроизводителей придержать продукцию до конца июня, когда запрет будет, видимо, снят и они выкупят пшеницу по более высокой цене, чем сейчас.
— Насколько выгоднее продавать муку на экспорт, чем внутри страны? И почему бы не переключиться на другие регионы, кроме Центральной Азии, минуя транзит через Казахстан с его тарифами на перевозку?
— Для нас экспортная рентабельность немногим выше, чем при продаже внутри страны — около 5–6 процентов. Но мы могли бы загрузить больше своих мощностей. Российскую муку, главным образом алтайскую, ранее покупали охотно в некоторых странах Юго-Восточной Азии, например в Индонезии. Но затем нас с этих рынков вытеснили Турция, Китай, Сингапур и ОАЭ, построившие свои мукомольные мощности на берегах своих морей и торгующие теперь мукой из российской в том числе пшеницы. Правда, в прошлом и этом году добавились рынки сбыта муки в Грузии, Азербайджане. Но здесь мы проигрываем по цене уже нашим центральным регионам, которые меньше тратят средств на перевозку. Алтаю и Сибири, конечно, компенсируют сейчас половину стоимости перевозки муки до морских портов, но этого недостаточно. У нас до портов Дальнего Востока — 6500 километров — это чтобы продать в Китай, до Новороссийска — больше 4000 километров, до Питера — 3500.
— Вопрос только в сохранении запрета на беспошлинный вывоз зерна в страны ЕАЭС?
— Главным образом да. Но дополнительно следует все же решить проблему с казахстанскими теневыми трейдерами, которые уклоняются от налогов в России, покупая у наших аграриев зерно за наличный расчет. Наша налоговая — и их тоже — за этим не следят. Они вывозят зерно в основном ночью через границу, и никто не задается вопросом: чего вдруг казахи боятся солнечного света? В итоге мы с более высоким качеством муки проигрываем им конкуренцию.
— Ваш прогноз: если все сделать по уму, сколько Алтай сможет вывезти муки при хорошем урожае?
— Если навести порядок, мы сможем конкурировать с ближневосточными странами и ОАЭ на Ближнем Востоке и Юго-Восточной Азии и вывезем около 7–8 миллионов тонн, которые в прошлом году вместо нас смололи в Казахстане.
— А если вывозить более глубокий передел — мелассу или крахмал?
— Думаю, к этому мы придем лишь тогда, когда сможем нормально экспортировать менее высокий передел, то есть муку. Это даст возможность накопить средства на дорогие мощности для глубокой переработки. Дело в том, что эту продукцию выгодно производить лишь с прицелом на глобальные рынки, внутри страны объемов недостаточно для рентабельного производства. Но на внешних рынках по тому же крахмалу придется конкурировать уже с США и Китаем, где торговля более прозрачна, чем у нас.
В подготовке материала принимала участие Софья Инкижинова
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl