Растерянность и боль «воскресного папы»
При разрушении семьи трагедию переживают все участники. Но, если матери и дети получают свою долю общественного сострадания, то отцам в этом часто отказывают. Почему это происходит и что может сделать «воскресный папа» в отношениях с ребенком и с бывшей партнершей, чтобы не усилить, а смягчить боль для каждого?
Наша психика боится неопределенности. А рождение ребенка всегда увеличивает неопределенность у пары: до этого момента мы, допустим, успели научиться тому, как жить в одиночку, и кое-как (иногда неплохо) научились жить с партнером – достаточно его знаем, чтобы считать понятным, а жизнь – достаточно предсказуемой. А ребенок – это новая личность и сплошная неопределенность. Плюс растерянность родителей в новой роли (и потери старых ролей, свободы и ощущения собственной компетентности). Неудивительно, что после рождения первого ребенка тревога часто бьет рекорды, раскачивает отношения и иногда приводит к разрыву, даже если раньше отношения казались благополучными.
Что нам помогает при неопределенности? Мы активно используем социальный опыт, и в том числе стереотипы. И в этом случае часто мама ощущает свою позицию более понятной: в силу исторических причин у нее перед глазами есть много примеров, как справляются одинокие матери. Определенность обеспечивается известными правилами игры, в числе которых – сочувствие со стороны общественности. А в комплекте – устойчивые ожидания, что теперь все зависит только от мамы, и ответственность – тоже вся на ней. А на папу рассчитывать не стоит: «Чего на него надеяться! Только разочаруемся».
К сожалению, роль отца в России чаще всего не воспринимается ресурсной, хорошей, достойной и заботливой. Страна, жизнь которой была тяжелой и, в общем, экономически неблагополучной, почти не создала традиций благополучного отцовства.
Историческая инерция «безотцовщины» как результат огромного количества психологических, поколенческих травм. Чтобы преодолеть эту инерцию и создать благополучное отцовство, нужно приложить много сил. И эта миссия принадлежит не только отцам.
Увы, у «воскресных отцов» тем более редко может быть перед глазами хоть сколько-то хорошая модель такого отцовства «на удаленке». Часто «воскресный отец» оказывается в системном конфликте: от него есть много ожиданий – и личных, и социальных, и про хорошее («Ты должен, как нормальный мужчина...»), и про плохое («Все они такие! Только и рады – от ребенка избавились!»).
Негативные социальные стереотипы деструктивно влияют на поведение любого человека (вспомните, например, знаменитый эксперимент, в котором ученики меняли свое поведение и результаты в зависимости от ожиданий учителей). И как бы человек ни любил своего ребенка, ему невероятно сложно сохранять свою активную роль, если ее будет ограничивать другая сторона. Если другая сторона, в силу обид, страхов и пугающих стереотипов, будет подозревать его в самом плохом и отделять отца от ребенка. Иногда некоторые мужчины настолько не могут смириться с потерей своей прежней отцовской роли, это может быть настолько больно, что они выбирают полный отказ от общения со своим ребенком (кто-то использует такой полу-самообман: «Мы будем общаться, когда ребенку исполнится 18». Увы, мало кто заранее осознает цену этого решения).
Часто роль «воскресного папы» – это некий компромисс, позволяющий избежать сложных переговоров. Без переговоров роли распределяются автоматически: женщина получает контроль над всеми решениями относительно ребенка, а мужчина берет на себя ответственность только за алименты и свое участие в воспитании сводит к тому самому минимуму «кино, картошка фри и мороженое по выходным». И так же автоматически все участники ощущают себя брошенными и обиженными, и это чувство обиды сохраняется иногда до конца жизни.