Американский писатель Шервуд Андерсон глазами Дмитрия Быкова

ДилетантКультура

Шервуд Андерсон

1.

«Однажды утром я потерял память и бежал из Элирии, бродил по полям, спал в канавах, набивал карманы кукурузой, которую грыз как зверь. Я боялся всего в человеческом образе. После нескольких дней блужданий я почувствовал, что ко мне вернулся рассудок и, измученный, но в то же время довольный своим окончательным поражением, притащился в больницу какого-то городка и заснул», — писал Шервуд Андерсон Мариэтте Финли. Всё было не совсем так. 27 ноября 1912 года Андерсон, владевший на тот момент небольшой фирмой, которая производила и продавала плохую (то есть быстро слезавшую) краску для крыш, диктовал в своей конторе деловое письмо. Потом он внезапно сказал секретарше: «У меня промокли и замёрзли ноги. Я слишком долго шёл по дну реки. Попробую ходить по суше». После чего надел шляпу и ушёл из конторы, чтобы больше никогда туда не возвращаться. Как вспоминал он сам в автобиографической «Сказке о сказочнике», он вполне владел собой и даже обладал способностью связно думать. Он думал: «О вы, маленькие плутишки-слова, вы мои братья. Это вы, помимо меня самого, перенесли меня через этот порог. Это вы осмелились дать мне руку. До конца дней своих я буду служить вам». После чего он пошёл прочь из города вдоль железнодорожной насыпи, и что было с ним потом — никто не знает. 1 декабря около пяти вечера после четырёхдневных блужданий он зашёл в аптеку Фреда Уорда на окраине Кливленда, аптекарь отправил его в больницу, там он пришёл в себя и вернулся в семью (но не в контору).

Есть версия, что никакого нервного срыва на почве переутомления — как решили в больнице и напечатали в кливлендской газете, — на самом деле не было. Надоело человеку торговать плохой краской, и он вышел из игры наиболее эффектным путём, закосил, так сказать, под психа. В автобиографии он так и пишет: им, мол, легче было меня понять в качестве маньяка, — ну так я изображу им маньяка.

Эти его четыре дня скитания по осенним полям в окрестностях Кливленда — подлинное зеркало Среднего Запада, который, по глубокому моему убеждению, и есть настоящая Америка. То есть настоящих Америк столько же, сколько штатов, но на Среднем Западе отчётливей выступают те черты характера, те страхи и мании, которые мы называем американскими. Сказал же наш герой: «Мне сейчас до жути, до сумасшествия тоскливо, и так же однажды вся Америка погрузится в тоску, граничащую с безумием». Она не то чтобы в неё погрузилась, но научилась с ней жить. Тот не знает Америки, кто не чувствует этой тоски. Она проступает ночами на шоссе или на огромных полях вдоль шоссе, она бывает в ночных забегаловках на дорогах, она есть в фильме Кауфмана «Думаю закончить всё это» — из неё целиком состоящем; она воет в многоквартирных домах на окраинах, в лесах Оклахомы, где исчезла и таинственно погибла семья Джемисон, на калифорнийских парковках, на которых выслеживал парочки так и не опознанный Зодиак, она живёт в том американском подсознании, которое позволяет Америке писать и снимать лучшие триллеры. Почему в Штатах так силён этот подспудный страх — не знаю: то литам до сих пор жива память о колонизации, о войнах с индейцами, то ли там ещё до индейцев случилось что-то дикое, — но места реально дикие. Особенную дикость придаёт им количество одиноких чудаков и фриков — иногда опасных, а иногда безопасных и даже милых, но в любом случае выпавших из американского стереотипа успешного и деловитого человека; чем навязчивей этот стереотип, тем больше выпавших. Шервуд Андерсон мог бы по-маяковски сказать им: я — ваш поэт.

Самый страшный город Америки — Чикаго, хотя там нет больше боен и почти нет мафии (по крайней мере, той, легендарной мафии). Эти режущие ветра, этот мой любимый музей аутсайдерского и интуитивного искусства (то есть живописи и скульптуры сумасшедших и полусумасшедших, что на Милуоки-авеню, 756, такой прекрасный и страшный), этот Генри Дарджер, о чьём 30 000-страничном романе «Царство небывалого» я тоже когда-нибудь напишу. В Чикаго бывает такое космическое одиночество, которого не бывает больше нигде в мире — ну не знаю, может, в джунглях Камбоджи. В Чикаго видно, что такое была Америка первых тридцати лет ХХ века, с её бешеной гонкой, бешеными деньгами, отчаянием, аутсайдерством, постоянной жаждой успеха и страхом срыва; с нервного срыва в Америке начинается всякое величие — когда ты долго-долго-долго делаешь не то, что тебе хочется, а то, что от тебя требуется, но в один прекрасный миг говоришь себе: хватит. Или я умру, или сделаю то, для чего я родился. И тогда всё тут же само падает тебе в руки.

2.

Шервуду Андерсону (1876–1941) в России повезло, поскольку у него были одно время социалистические симпатии, да и вообще он много говорил о кризисе американского общества, и его наряду с Драйзеромстали тут переводить и пропагандировать. В России во время «оттепели» вообще любили американцев, даже и не самых прогрессивных, а в семидесятые сближались со Штатами так, как сегодня и не снилось, — было даже ощущение нашей симметричности, близнецовости, выражавшееся особенно ярко Вознесенским: «Две страны, две ладони огромные, предназначенные для любви, обхватившие в ужасе голову чёрт-те что натворившей Земли». Апофеозом этого взаимного интереса была стыковка «Союз — Аполлон», увековеченная соответствующими сигаретами. Книга Андерсона 1959 года была во многих интеллигентских домах. Конечно, такого количества почитателей, как у Хэма, у него в России не было, поскольку фриков всегда мало; Хэм был мачо, а этот тип мужчин здесь всегда может рассчитывать на славу. Не было у Андерсона фолкнеровских масштабов, его страстного многословия, его инцестов, родовых проклятий и сельской брутальности, и потому нравился Андерсон той тонкой прослойке истинных любителей, чьё безумие тихо, скромно, скрытно; оно проявляется не в громких истериках или драках, а в таких вот внезапных нервных срывах, когда долго себя насилуешь, а потом на всё плюёшь и уходишь со словами «Попробую ходить по суше». Ведь все герои Андерсона — именно тихие аутсайдеры, выключившиеся из гонки, отказавшиеся притворяться.

Обложка издания
2019 года

Андерсон написал не так много, по крайней мере, внимания заслуживают у него два сборника рассказов — «Уайнсбург, Огайо» (1916) и «Триумф яйца» (1923), а также автобиография, посмертно изданная в 1942 году (считается, что, будь она завершена, это было бы самое совершенное его сочинение). Романы — это уж совсем на любителя. Их было, кстати, порядочно: «Сын Уинди Макферсона», «В ногу», «Белый бедняк», «Тёмный смех», «Множество браков», «По ту сторону желания», «Кит Брэндон». В 1929 году его настиг очередной творческий кризис, совпавший с началом Великой депрессии — и с тем, что время Андерсона кончилось, и как-то он это почувствовал. «Чудакам здесь не место», перефразируя современного автора. Америка стала другой — может быть, Америкой Стейнбека; по крайней мере, модернистским рассказам в ней уже было негде разместиться и не для кого сочиняться, тонкие материи кончились, пошла довольно грубая жизнь. Вообще он был человек зыбкий, крайне неуверенный в себе, что и позволяло ему резонировать именно с такими героями.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Литовское дело Сергея Ковалёва Литовское дело Сергея Ковалёва

Уголовное дело Сергея Ковалёва за участие в «Хронике текущих событий»

Дилетант
Почему знаменитые преступники и маньяки вызывают такой интерес? Почему знаменитые преступники и маньяки вызывают такой интерес?

Чем пугающие люди так привлекают наше внимание?

Psychologies
Кто вы, доктор Арендт? Кто вы, доктор Арендт?

Загадка, уходящая своими корнями в XIX столетие

Дилетант
Gartner назвала 10 способов быстро сократить расходы на ИТ в кризис Gartner назвала 10 способов быстро сократить расходы на ИТ в кризис

Как управлять затратами на ИТ в кризис

Inc.
Сахаров: портрет на фоне эпохи Сахаров: портрет на фоне эпохи

Что заставило академика Сахарова вступить в противостояние с политбюро и КГБ?

Дилетант
Инвесторы уходят в космос: как развивается коммерческая сторона освоения Вселенной Инвесторы уходят в космос: как развивается коммерческая сторона освоения Вселенной

Антон Аликов: почему в космической индустрии произойдет экономический прорыв

Forbes
Дела литовские Дела литовские

Явление Литвы для «нынешнего поколения советских людей» было внезапным

Дилетант
Тогда и сейчас: как выглядят первые и последние снимки планет Тогда и сейчас: как выглядят первые и последние снимки планет

Космические технологии не стоят на месте!

Популярная механика
Екатерина I — первая императрица Екатерина I — первая императрица

Пётр I не оставил распоряжений о своём преемнике во власти

Дилетант
«Я провела три дня на полу не в состоянии подняться»: жестокая правда жизни стартапера «Я провела три дня на полу не в состоянии подняться»: жестокая правда жизни стартапера

Сколько физических и ментальных ресурсов уходит на то, чтобы не бросить стартап

Inc.
«Скелеты в шкафах» союзников «Скелеты в шкафах» союзников

Негласный запрет на темы, которые могли «всплыть» в ходе суда над нацистами

Дилетант
В Назарете обнаружен дом, в котором мог провести свое детство Иисус В Назарете обнаружен дом, в котором мог провести свое детство Иисус

Археолог Кен Дарк сообщил, что обнаружил дом, в котором прошло детство Иисуса

Популярная механика
«Социально опасные дети» «Социально опасные дети»

Колония, в которой содержались «малолетние преступники»

Дилетант
А не мудак ли я? Мужчина отвечает на претензии XXI века к мужчинам А не мудак ли я? Мужчина отвечает на претензии XXI века к мужчинам

Кто он такой вообще — этот мудак — и как принять, что мудаком можете быть и вы

Esquire
Литовцы или литвины? Литовцы или литвины?

Кто в большей степени имеет право считаться наследниками Великого княжества?

Дилетант
Игры на Андроид с сюжетом: топ-7 Игры на Андроид с сюжетом: топ-7

Топ игр для Андроид с сюжетом, среди которых также бесплатные приложения

CHIP
Неудачник против везунчика Неудачник против везунчика

«Имя, сестра, имя!» — крылатая фраза из фильма «Д’Артаньян и три мушкетёра»

Дилетант
Cosmo-лайфхаки: как хранить вещи, если в квартире нет места для гардеробной? Cosmo-лайфхаки: как хранить вещи, если в квартире нет места для гардеробной?

Как грамотная планировка квартиры поможет организовать систему хранения

Cosmopolitan
Святой Франциск: аскет, создавший богатейший орден Святой Франциск: аскет, создавший богатейший орден

Кем был Франциск Ассизский, католический святой?

Дилетант
История одного необычного мальчика История одного необычного мальчика

Даже если ребенку поставил диагноз психиатр, это не окончательный приговор

СНОБ
Есть возле Рэдинга тюрьма... Есть возле Рэдинга тюрьма...

История Рэдингской тюрьмы

Дилетант
Честер Беннингтон, Курт Кобейн и другие — как погибли звезды-самоубийцы Честер Беннингтон, Курт Кобейн и другие — как погибли звезды-самоубийцы

Истории звезд, чья жизнь рано и трагически оборвалась

Cosmopolitan
Саркофаг из Гамхуда Саркофаг из Гамхуда

История саркофага из Гамхуда

Дилетант
Джона Хилл: «Я буду делать то, что мне нравится» Джона Хилл: «Я буду делать то, что мне нравится»

Джонна Хилл — как принять себя и почему парням сложнее развить чувство стиля

GQ
«Под покровом рясы и обители» «Под покровом рясы и обители»

Один из самых выдающихся процессов первой эпохи нового, пореформенного суда

Дилетант
7 удивительных фактов о Зигмунде Фрейде, которые вы могли не знать 7 удивительных фактов о Зигмунде Фрейде, которые вы могли не знать

Старина Сигизмунд Шломо Фрейд и малоизвестные факты о его жизни и смерти

Популярная механика
Универсальный актёр Универсальный актёр

Николай Черкасов мог сыграть кого угодно

Дилетант
Люблю абсурд: почему стоит посмотреть фильм «Человек из Подольска» Люблю абсурд: почему стоит посмотреть фильм «Человек из Подольска»

Рецензия на абсурдистскую комедию «Человек из Подольска» Семена Серзина

РБК
Загадка, сэр! Загадка, сэр!

«Кэмпденское чудо» Англии

Дилетант
Пазл сложился Пазл сложился

Квартира мечты в сталинском доме близ Тимирязевского лесопарка

AD
Открыть в приложении