Кто вы, «нестарый кавказец»?
Атрибуция военных портретов — дело сложное. Но даже потратив много времени и сил, далеко не всегда результат удается получить сразу. Порою загадка может ждать своего решения десятилетиями. Но рано или поздно правильный ответ обязательно найдется.
В знаменитом альбоме Владислава Глинки «Русский военный костюм XVIII — начала XX века» (1988) был опубликован портрет молодого майора пехоты Отдельного Кавказского корпуса. Его сопровождал следующий комментарий: «Обращает внимание молодость этого штаб-офицера и, хотя пехота Кавказского корпуса почти непрерывно участвовала в боевых действиях, наличие на его груди ордена Св. Анны третьей степени без банта, то есть полученного за "мирную службу". Естественно предположить, что этот офицер, только что получив чин капитана в гвардии, переведен в армейский полк на Кавказе с чином майора. Такое предположение подтверждает щегольский покрой мундира — полукафтана с белой подкладкой и новенькие эполеты... Такую форму пехота Кавказского корпуса носила с 1848 по 1855 г.».
В 1993 году на страницах «Цейхгауза» Александр Горшман уточнил атрибуцию портрета: «Эполеты у майора с красным полем и номером "20", из чего можно заключить, что служил он в первом, по порядку положения, полку 20-й пехотной дивизии, которая действительно входила в состав Отдельного Кавказского корпуса. Первым же в 20-й пехотной дивизии в 1840–1850-х гг. был Апшеронский пехотный полк, что и надо было указать в подписи. Непонятно также, почему именно составители решили, что майор был переведен из гвардии. Все, разумеется, возможно, но вовсе в данном случае не очевидно. Ссылка на молодость офицера просто не убедительна. Мундир "щегольского покроя" — ну и что? Белая же подкладка, вопреки мнению составителей, на гвардейское происхождение никак не указывает, тем более что на портрете она красная».
Соглашаясь с выводами Горшмана про полк и подкладку, нельзя все же столь радикально отрицать гвардейское происхождение майора. Ведь кто такой офицер кавказских войск 1840–1850-х годов — «настоящий кавказец», «старый кавказец», — известно не только по формулярным спискам и мемуарам, но и благодаря произведениям Лермонтова и Толстого. «Ему большею частью от тридцати до сорока пяти лет; лицо у него загорелое и немного рябоватое; если он не штабс-капитан, то уж верно майор», — так начинает описание «кавказца» Лермонтов в одноименном очерке.