Судьба этого печального эксцентрика — интересное зеркало русского ХХ века

Дилетант18+

Александр Вертинский

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЁН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ БЫКОВЫМ ДМИТРИЕМ ЛЬВОВИЧЕМ

1.

Судьба этого печального эксцентрика — интересное зеркало русского ХХ века, замечательная вольтова дуга между двумя точками: «Жёлтый ангел», допустим, и «Песня о Сталине». «Весь седой, как серебряный тополь, он стоит, принимая парад. Сколько стоил ему Севастополь, сколько стоил ему Сталинград!» Поневоле разделишь печаль небесного гостя: «И тогда с потухшей ёлки тихо спрыгнул жёлтый Ангел и сказал: ”Маэстро бедный, вы устали, вы больны. Говорят, что вы в притонах по ночам поёте танго. Даже в нашем добром небе были все удивлены”».

Интересует нас не то, почему он уехал: многие уехали, почти все, у кого было громкое имя. Оставались в основном те, кто мог надеяться на послереволюционную вертикальную мобильность, на блоковскую формулу — «явится нечто новое, равно не похожее на строительство и разрушение». Они довольно быстро всё поняли, но бежать было поздно. Вертинский — другое дело, он уезжал, что называется, культовым артистом и на чужбине продолжал оставаться звездой. А вот почему он вернулся — это интересно. Сталину, конечно, хватило вкуса запретить публичное исполнение песни про тополь и Севастополь: «Это написал честный человек, но петь это со сцены нэ нада». Тем не менее Вертинский уцелел, и в глухое время поздней сталинщины выступал, и дожил до 1957 года, и удостоился сталинской премии за участие в фильме «Заговор обречённых», где играл кардинала. Вертинский, конечно, под конец жизни жестоко разочаровался в советских порядках и написал сдержанногневное письмо о том, как его зажимают, — но это уже при Хрущёве, когда люди, пережившие сталинщину, начали роптать на значительно более мягкую и менее величественную хрущёвщину.

Иронизировать над Вертинским я совершенно не собираюсь: по свидетельству Катаева, Маяковский называл его значительным поэтом (а он мало кого так называл), и даже если подкорректировать формулировку — сказать, допустим, не «значительный поэт», а «выдающийся культурный герой», — это будет вполне справедливо. Вертинский — мастер синтетического жанра, поэт, композитор, актёр — свой образ создал и своё слово сказал. Множество голосов с тех пор забылось, имена канули, а Вертинский продолжает вызывать живое раздражение и живые подражания. Тексты его ушли в народ, а это признак большой поэзии — даже если цитируют его иронически, вспоминая в основном «в бананово-лимонном Сингапуре, в бури»: не всякому повезло остаться хотя бы и двумя такими строчками, а он оставил их порядочно. Нет больше никакого соцреализма, и от Серебряного века после трёх войн и многолетней деградации уцелело не так много, а «Маленькая балерина» и «Голубая испано-сюиза» живёхоньки, и «женулечку-жену» вам легко процитируют, и «доченек», и особенно актуальное по нынешним временам «В степи молдаванской»: «Звону дальнему тихо я внемлю у Днестра на зелёном лугу, и российскую милую землю узнаю я на том берегу! А когда засыпают берёзы, и поля затихают ко сну — о как сладко, как бо-о-ольно сквозь слёзы хоть взглянуть на родную страну!»

Правда, вспоминается не только это, но и его приезд к Ахматовой после её триумфальных московских концертов 1946 года (она уже понимала, что эта триумфальность не к добру). Она сидела у Пастернака с Ольгой Берггольц, попросился в гости Вертинский — тоже, кажется, после концерта. Приезжает с молодой красавицей-женой, с бутылкой коньяка, и начинает рассказывать поэтам, только что пережившим войну и блокаду: нет, так, как мы тосковали по Родине, вы никогда не тосковали! Только тот может её по-настоящему любить, кто годы прожил в разлуке... Это была, конечно, оглушительная бестактность, и Пастернак сквозь зубы выругался. От него такого никак не ожидали, и потрясённый Вертинский обратился к Ахматовой: «Анна Андреевна! Что это такое?» — на что Ахматова сурово сказала: «Да-да». Вертинские, конечно, тут же уехали, а Пастернак был совершенно прав, — не только в оценке этой бестактности, но и, думается, и в оценке этой экзальтированной любви; Отечество тут успело продемонстрировать оставшимся такой оскал, что разливаться о своих патриотических чувствах, да ещё в начале новой волны террора, было чрезвычайно неуместно. Однако у Вертинского была своя правда, которую мы попробуем понять: ведь в Россию он ехал никак не за славой и не за деньгами. Всё у него было и в Европе, и в Шанхае, да и в Москве он не особо роскошествовал. Просто некоторые люди пребывают в пожизненной иррациональной зависимости от родины, — как говорится, «не победит её рассудок мой», — и мы попробуем понять, как это было и почему так закончилось.

2.

Вертинский родился в Киеве в 1889 году. Вся его судьба доказывает примат наследственности над средой: условия жизни по большей части были ужасные, а вырос всё равно быстроумный, обучаемый, утончённый человек с многообразными способностями, от музыкальных до спортивных. У него были все стартовые возможности, чтобы вырасти парией или не вырасти вовсе, погибнуть в юности, — но нам всем повезло и он состоялся.

Его отец был адвокат, человек в годах, гораздо старше матери. Он не мог на ней жениться, поскольку ожидал официального развода и получил его лишь незадолго до смерти (умер от чахотки, когда Саше Вертинскому было пять лет). И Вертинский, и его старшая сестра Надя были незаконными детьми. Когда Вертинскому было три года, мать умерла — он всю жизнь, по сути, вынужден был выдумывать её образ, выдумал нежную, трогательную младшую дочь в семье, изгнанную жестокими родителями, которые не могли ей простить незаконной любви... Вертинского и сестру воспитывали в разных семьях, они встретились лишь в молодости, а то ведь им лгали друг про друга, что они умерли. Лишь случайно в 1914 году он узнал об актрисе Надежде Вертинской, служившей в Интернациональном театре (это там, где сегодня театр Маяковского). Он написал ей, не ждал ответа, но они встретились, — увы, началась война, он записался медбратом в санитарный поезд, а когда год спустя вернулся, ему сказали, что сестра умерла в гостинице от передозировки кокаина. Все его разыскания ничего не дали. И дальше, смотрите, когда он умер в Ленинграде в день своего последнего концерта, в гостинице, от сердечной недостаточности, 21 мая 1957 года, — умер вечным бродягой, как жил, — какая-то пожилая женщина появилась на похоронах и взяла на себя все организационные хлопоты, а семье сказала, что она и есть его сестра Надежда, скрывавшаяся всю жизнь! Так она и канула потом, никто её не нашёл. Нет ли у тебя, читатель, ощущения, что ты читаешь роман? Но ведь роман и есть, и воспоминания Вертинского «Дорогой длинною» производят впечатление некоей бульварности, по-своему трогательной и временами забавной; стилистика их — чистая Вербицкая, но, читатель, время было такое. А впрочем, и человек был такой — иначе он это время так бы не выразил.

В гимназию он поступил с блеском, но скоро распустился, его выгнали сначала из пятого класса, потом из дома — семью ему заменяли сначала киевские газеты, куда он довольно быстро пристроился ловким фельетонистом, а потом русский драматический театр Соловцова, куда он пристроился статистом. Богемная жизнь ему очень нравилась, он в неё втянулся и всегда с нежностью говорил об этой породе — «Я знаю этих маленьких актрис» и всё такое. «Я знаю, даже кораблям необходима пристань, но не таким, как мы — не нам, бродягам и артистам!» Я сам предпочитаю всему гастрольную бродячую жизнь и прекрасно понимаю, в чём преимущества этого цыганского артистического племени, которое готово травить талантливого собрата — и всё-таки делиться последней коркой. Алла Пугачёва мне как-то сказала, что нет ничего надёжней этой вечно кочующей, нищей и щедрой, беспечной и слезливой артистической среды, где все знают друг другу истинную цену; эта профессиональная солидарность, это гостиничное братство в высшей степени присущи музыкантам, кинематографистам и циркачам. С этой средой он прожил весь свой не столь длинный век, все свои 68 лет, не став своим ни среди аристократов, ни среди пролетариев, ни даже в вечно рисковой и по-своему безбашенной компании белогвардейцев.

Он немного снимался в кино, запомнившись, кстати, в роли голого ангела на снегу в фильме «Чем люди живы», — как хотите, что-то ангельское в нём явно было. На эстраде он дебютировал в Москве, в театре Арцыбушевой целой программой «Песенки Пьеро» — и немедленно прославился. Это был тот случай, когда человек до 24 лет пробует себя в чём попало — и вдруг открывает золотую жилу, и этой золотой жилой оказывается то, чем он занимался не всерьёз, для узкого круга коллег; так было, между прочим, и с Окуджавой. Вертинский, по собственному признанию, запел в санитарном поезде, на концертах для раненых, — а тут оказалось, что это самое всем и нужно. Наверное, до известной степени все были ранены.

Рассматривать тексты Вертинского в отрыве от музыки, да и от образа, — дело бесперспективное, искусство модерна синкретично, тут жизнетворчество входит в общую стратегию, исполнение становится органической частью произведения; так что в его случае одинаково значим высокий тенор (хотя умел он изображать и баритон — в «Матросах», например), белый балахон, грим, грассирование, балетная пластика, высокий рост, длинные руки, манерность, одинокое фортепьяно в качестве аккомпанемента, темнота в зале, одинокое пятно света на занавесе — и мировая война в качестве фона. Этого фона он не выбирал, но среагировал на него точно.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Театр между пропагандой Театр между пропагандой

На оккупированной территории России существовало несколько видов театров

Дилетант
Нехимические зависимости: что это такое, как их распознать и победить Нехимические зависимости: что это такое, как их распознать и победить

Вы просыпаетесь и сразу тянетесь к телефону?

Maxim
Дочь Ра Дочь Ра

Клеопатре суждено было стать последней царицей относительно независимого Египта

Дилетант
Одежда и надежды Одежда и надежды

Красивые книги о моде

Weekend
Балтийский путь Балтийский путь

В этот день жители Латвии, Литвы и Эстонии выстроили живую цепь

Дилетант
Ксения Хаирова Ксения Хаирова

О Валентине Талызиной, актрисе поистине уникальной

Караван историй
Конец Орды Конец Орды

При Иване III Московское княжество освободилось от ордынской зависимости

Дилетант
Позитивные вибрации: плюсы и минусы дизельной модификации пикапа JAC T9 Позитивные вибрации: плюсы и минусы дизельной модификации пикапа JAC T9

JAC T9: настоящие внедорожники еще выпускают

ТехИнсайдер
Литва от моря и до моря Литва от моря и до моря

История Литвы: от первого правителя до образования Речи Посполитой

Дилетант
Взять кредит и подумать Взять кредит и подумать

Банки будут выдавать кредиты от 50 000 рублей с «периодом охлаждения»

Ведомости
Фонтан «Плюющиеся лидеры». Парк Презикхааф, Арнем, Нидерланды Фонтан «Плюющиеся лидеры». Парк Презикхааф, Арнем, Нидерланды

Испанец Фернандо Санчес Кастильо не смог установить этот фонтан у себя на родине

Дилетант
Биология эльфов Биология эльфов

Чем эльфам пришлось бы «пожертвовать» в обмен на вечную жизнь?

Вокруг света
Два часа на «открытом воздухе» Два часа на «открытом воздухе»

«Бульдозерная» выставка — переломное событие в истории отечественного искусства

Дилетант
Чьим голосом вы говорите с собой? Чьим голосом вы говорите с собой?

Тест: как часто вы точно понимаете, чего на самом деле хотите

Psychologies
Опасное слово Опасное слово

Наполеон знал толк в вождении полков и потому к словам относился серьёзно

Дилетант
«Ревность о Севере: Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи» «Ревность о Севере: Прожектерское предпринимательство и изобретение Северного морского пути в Российской империи»

Почему предпринимателей интересовала печорская древесина

N+1
В начале «тропы Батыевой» В начале «тропы Батыевой»

Подробности Батыева нашествия до сих пор вызывают полемику

Дилетант
Жизнь без гаджетов Жизнь без гаджетов

Как прекратить сидеть в телефоне: 9 шагов к цифровой свободе

Лиза
Анти-Баффет Анти-Баффет

Как инвестирует инфлюенсер и трейдер Мурад Агаев

Монокль
Мир экзопланет: что для космоса «норма»? Мир экзопланет: что для космоса «норма»?

Уже можно говорить о планетах необычных. Как выглядят «обычные» – установлено

Наука и техника
Самцы тарантулов, чтобы спастись от самок при спаривании, отрастили очень длинные пальпы Самцы тарантулов, чтобы спастись от самок при спаривании, отрастили очень длинные пальпы

Как эволюция помогла тарантулам спасаться от самок при спаривании

ТехИнсайдер
Евпатория Евпатория

Евпатория — город, существующий во многих измерениях

Знание – сила
Футбольный бог из машины Футбольный бог из машины

О работе ИИ, который подбирает потенциальных новичков в футболе

Ведомости
Обязательно к посещению: лучшие страны для путешествий в Азии Обязательно к посещению: лучшие страны для путешествий в Азии

Рассказываем об азиатских странах, в которых вам точно нужно побывать

ТехИнсайдер
Какими они парнями были Какими они парнями были

Три биографии четырех человек и одного языка

Weekend
Расписки при ДТП: как пишутся и какими бывают Расписки при ДТП: как пишутся и какими бывают

Как пишется расписка при ДТП и когда этого делать не стоит

РБК
Как в том меме Как в том меме

Почему ироничные картинки стали видом коммуникации и целым культурным пластом

Grazia
«Партизанская культура»: глава из книги Александра Кушнира «Кинооблучение» об истории группы «Кино» и Викторе Цое «Партизанская культура»: глава из книги Александра Кушнира «Кинооблучение» об истории группы «Кино» и Викторе Цое

Отрывок из книги «Кинооблучение» о самом начале карьеры Виктора Цоя

Правила жизни
Почему миллениалы и зумеры ненавидят друг друга Почему миллениалы и зумеры ненавидят друг друга

Почему между зумерами и миллениалами разгорелся настоящий поколенческий конфликт

Maxim
Роман Михайлов: Страна в то время быстро лепила себя, как из пластилина Роман Михайлов: Страна в то время быстро лепила себя, как из пластилина

Режиссер Роман Михайлов — о снах и сказочных 90-х

Ведомости
Открыть в приложении